Когда на гребне холма появилось еще десять всадников со сверкавшими на солнце обнаженными мечами, он понял, что медлить нельзя.
— Быстрее, милорд! К деревьям! — крикнул Яль.
— А не то лорд Чейналь заставит нас всю жизнь чистить навоз, — хладнокровно добавила Ревия, не замедляя стрельбы.
Но вместо того чтобы послушаться доброго совета, Меат натянул уздечку так сильно, что его конь встал на дыбы. Фарадим сделал с поводьями то же, что и Яль с Ревией, и освободил руки. Но не для того, чтобы взяться за меч. И не для того, чтобы предупредить нападавших, что они нарушают закон, бросаясь на «Гонца Солнца» с мечами наголо; было и так ясно, что страх перед законом их не остановит. Вместо этого он соткал солнечные лучи и отправил срочное послание в сторону Крепости Богини.
Воины Радзина выехали вперед и прикрыли его собой. Меат мельком увидел, что один из врагов убит, еще двое ранены, а лошадь четвертого ржет от боли, потому что в ее шее торчит оперенное древко. Но расстояние ослабляло убойную силу стрел, поэтому даже раненые продолжали скакать вперед.
Меат стремительно разворачивал солнечную ткань в сторону западного побережья. Его остановил холодный серый туман. Он проклял неустойчивую весеннюю погоду, окутавшую крепость непроницаемым маревом, тут же развернулся и бросил моток солнечной пряжи в другую сторону — на северо-восток, в направлении Стронгхолда. Изумруд, сапфир, оникс и янтарь Сьонед были знакомы Меату целую вечность; он сложил их в нужном порядке, тут же прикоснулся к ее спектру и не теряя времени сообщил данные о своем местонахождении, о том, что подвергся нападению и что содержимое его сумок ни в коем случае не должно попасть в руки врага.
Не дожидаясь ответа, он прервал контакт, послал коня вперед, остановился рядом с Ревией и снова воздел руки. Конечно, надо было вызвать Огонь, но Огонь мог убить, а при малейшей неточности зажечь степь. Меат не мог оставить позади себя бушующий пожар, который стал, бы красноречивым свидетельством того, что здесь прошел «Гонец Солнца».
Поэтому он воззвал к Воздуху. За спинами первой группы вражеских всадников поднялась туча пыли, прошлогодней травы и гальки, взвилась вверх и образовала смерч величиной с небольшого дракона. Сквозь сгущавшуюся мглу Меат увидел ржущих от страха лошадей и людей, пытавшихся справиться с ними.
Яль испуганно выругался. Ревия продолжала стрелять, но теперь на ее лице появилась улыбка: цель стала ближе, а о второй волне всадников можно было не беспокоиться. Еще один враг с криком упал наземь — в его щеке торчала стрела. Но пришедший в ярость другой всадник вонзил каблуки в бока коня и рванулся вперед, не обращая внимания на стрелу, которую Яль вонзил в его бедро. Он привстал в стременах и метнул нож.
Меат хрипло выдохнул, ощутив удар в плечо. Шок от раны заставил его потерять контроль над смерчем. Нет, этого не может быть, смутно подумал «Гонец Солнца», метательный нож попал ему всего лишь в плечо, а не в легкое или сердце. Он нащупал рукоятку и, борясь с мучительной болью, вырвал стальной клинок из своего тела. Меату казалось, что он падает очень медленно, как будто его тело превратилось в воду. Его окутали неисчислимые оттенки древесной листвы, земли, луга и неба, превратившиеря в цветной фиронский хрусталь; затем они потеряли глубину, стали картинками на стекле и вдруг со страшным звоном треснули и рассыпались, образовав груду зазубренных обломков. Фарадим падал прямо на них, на нежные стебли весенней травы, ставшие острыми осколками цветного хрусталя. А потом все цвета исчезли.
* * *
Сьонед задохнулась от силы прикосновения Меата и задохнулась еще раз, когда он внезапно исчез.
— Мааркен! Помоги мне найти его! Скорее!
Юноша следовал за ней по тропам сплетенного света, разыскивая знакомый спектр Меата. Он не обладал искусством Сьонед и поэтому видел только цвета, но не самого фарадима. Сьонед же видела все: Меата, заклинающего Воздух; Меата, ужаленного блеснувшим в воздухе ножом; Меата, выскальзывающего из седла. При виде упавшего наземь старого друга из ее горла вырвался не то всхлип, не то рычание.
Когда вызванный фарадимом вихрь рассыпался, превратившись в ничто, вражеские всадники перегруппировались и бросились на двух стражей Радзина и «Гонца Солнца», неподвижно распростершегося на траве. Сьонед понимала, что сейчас всех троих зарубят; не колеблясь ни секунды, она бессознательно сделала то, что было необходимо. С той беспощадностью, которая появляется в минуту крайней нужды, принцесса овладела сознанием всех обладавших даром фарадима, которые находились поблизости. Скрутив их цвета вместе, как скручивает легкие яркие шелковые нити опытный ткач, она принялась плести солнечный свет тем же способом, которым однажды сплела свет звезд, и немедленно направила сверкающий луч под ноги убийц.
В воздух прянул Огонь фарадима, плотная стена ревущего пламени отделила нападавших от их жертв. Всадники не сумели сдержать лошадей и с разгона влетели в нее. Сьонед не слышала ни криков, ни глухого стука падающих тел, но зато видела, как ее Огонь лизал одежду людей, которые катались в пыли, пытаясь сбить с себя пламя.
Женщина с цветами Радзина наклонилась в седле, пытаясь из последних сил поднять длинное, тяжелое тело Меата. На помощь к женщине поспешил ее товарищ, боязливо оглядывавшийся на Огонь. Объединенными усилиями «Гонца Солнца» удалось перекинуть через седло его коня, и спустя мгновение все три лошади скакали к спасительным деревьям. Когда они скрылись из виду, Сьонед дала Огню погаснуть. На земле остался шрам — длинная черная черта, которую враги должны были осмелиться переступить.
Но они не осмелились. Облако пыли величиной с вызванный Меатом вихрь клубилось за лошадьми, которых сумели поймать незадачливые убийцы. Они удирали во все лопатки, бросив своих раненых на произвол судьбы.
Дождавшись их исчезновения, Сьонед принялась энергично расплетать сотканный ею разноцветный ковер. Где-то в Стронгхолде всем телом вздрагивала Тобин, залитая врывавшимся в окно спальни солнечным светом, а Чейн неистово тряс жену за плечи и окликал по имени, пока ее взгляд не стал осмысленным. В залитом солнечными лучами внешнем дворике возле кордегардии старая Мирдаль поддерживала дрожавшее от напряжения худенькое тело Поля. Она видела, как верховная принцесса вызывает Огонь и прочие стихии, но понимала, что с Полем происходит нечто совсем другое. Наконец мальчик затрясся в конвульсиях, на секунду очнулся, успел слабо улыбнуться старухе и снова потерял сознание.
Оставалось освободить Мааркена, нити которого составляли основу ковра. Сьонед отделила свой спектр от спектра юноши, и они оба двинулись по лучу назад, к Стронгхолду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
— Быстрее, милорд! К деревьям! — крикнул Яль.
— А не то лорд Чейналь заставит нас всю жизнь чистить навоз, — хладнокровно добавила Ревия, не замедляя стрельбы.
Но вместо того чтобы послушаться доброго совета, Меат натянул уздечку так сильно, что его конь встал на дыбы. Фарадим сделал с поводьями то же, что и Яль с Ревией, и освободил руки. Но не для того, чтобы взяться за меч. И не для того, чтобы предупредить нападавших, что они нарушают закон, бросаясь на «Гонца Солнца» с мечами наголо; было и так ясно, что страх перед законом их не остановит. Вместо этого он соткал солнечные лучи и отправил срочное послание в сторону Крепости Богини.
Воины Радзина выехали вперед и прикрыли его собой. Меат мельком увидел, что один из врагов убит, еще двое ранены, а лошадь четвертого ржет от боли, потому что в ее шее торчит оперенное древко. Но расстояние ослабляло убойную силу стрел, поэтому даже раненые продолжали скакать вперед.
Меат стремительно разворачивал солнечную ткань в сторону западного побережья. Его остановил холодный серый туман. Он проклял неустойчивую весеннюю погоду, окутавшую крепость непроницаемым маревом, тут же развернулся и бросил моток солнечной пряжи в другую сторону — на северо-восток, в направлении Стронгхолда. Изумруд, сапфир, оникс и янтарь Сьонед были знакомы Меату целую вечность; он сложил их в нужном порядке, тут же прикоснулся к ее спектру и не теряя времени сообщил данные о своем местонахождении, о том, что подвергся нападению и что содержимое его сумок ни в коем случае не должно попасть в руки врага.
Не дожидаясь ответа, он прервал контакт, послал коня вперед, остановился рядом с Ревией и снова воздел руки. Конечно, надо было вызвать Огонь, но Огонь мог убить, а при малейшей неточности зажечь степь. Меат не мог оставить позади себя бушующий пожар, который стал, бы красноречивым свидетельством того, что здесь прошел «Гонец Солнца».
Поэтому он воззвал к Воздуху. За спинами первой группы вражеских всадников поднялась туча пыли, прошлогодней травы и гальки, взвилась вверх и образовала смерч величиной с небольшого дракона. Сквозь сгущавшуюся мглу Меат увидел ржущих от страха лошадей и людей, пытавшихся справиться с ними.
Яль испуганно выругался. Ревия продолжала стрелять, но теперь на ее лице появилась улыбка: цель стала ближе, а о второй волне всадников можно было не беспокоиться. Еще один враг с криком упал наземь — в его щеке торчала стрела. Но пришедший в ярость другой всадник вонзил каблуки в бока коня и рванулся вперед, не обращая внимания на стрелу, которую Яль вонзил в его бедро. Он привстал в стременах и метнул нож.
Меат хрипло выдохнул, ощутив удар в плечо. Шок от раны заставил его потерять контроль над смерчем. Нет, этого не может быть, смутно подумал «Гонец Солнца», метательный нож попал ему всего лишь в плечо, а не в легкое или сердце. Он нащупал рукоятку и, борясь с мучительной болью, вырвал стальной клинок из своего тела. Меату казалось, что он падает очень медленно, как будто его тело превратилось в воду. Его окутали неисчислимые оттенки древесной листвы, земли, луга и неба, превратившиеря в цветной фиронский хрусталь; затем они потеряли глубину, стали картинками на стекле и вдруг со страшным звоном треснули и рассыпались, образовав груду зазубренных обломков. Фарадим падал прямо на них, на нежные стебли весенней травы, ставшие острыми осколками цветного хрусталя. А потом все цвета исчезли.
* * *
Сьонед задохнулась от силы прикосновения Меата и задохнулась еще раз, когда он внезапно исчез.
— Мааркен! Помоги мне найти его! Скорее!
Юноша следовал за ней по тропам сплетенного света, разыскивая знакомый спектр Меата. Он не обладал искусством Сьонед и поэтому видел только цвета, но не самого фарадима. Сьонед же видела все: Меата, заклинающего Воздух; Меата, ужаленного блеснувшим в воздухе ножом; Меата, выскальзывающего из седла. При виде упавшего наземь старого друга из ее горла вырвался не то всхлип, не то рычание.
Когда вызванный фарадимом вихрь рассыпался, превратившись в ничто, вражеские всадники перегруппировались и бросились на двух стражей Радзина и «Гонца Солнца», неподвижно распростершегося на траве. Сьонед понимала, что сейчас всех троих зарубят; не колеблясь ни секунды, она бессознательно сделала то, что было необходимо. С той беспощадностью, которая появляется в минуту крайней нужды, принцесса овладела сознанием всех обладавших даром фарадима, которые находились поблизости. Скрутив их цвета вместе, как скручивает легкие яркие шелковые нити опытный ткач, она принялась плести солнечный свет тем же способом, которым однажды сплела свет звезд, и немедленно направила сверкающий луч под ноги убийц.
В воздух прянул Огонь фарадима, плотная стена ревущего пламени отделила нападавших от их жертв. Всадники не сумели сдержать лошадей и с разгона влетели в нее. Сьонед не слышала ни криков, ни глухого стука падающих тел, но зато видела, как ее Огонь лизал одежду людей, которые катались в пыли, пытаясь сбить с себя пламя.
Женщина с цветами Радзина наклонилась в седле, пытаясь из последних сил поднять длинное, тяжелое тело Меата. На помощь к женщине поспешил ее товарищ, боязливо оглядывавшийся на Огонь. Объединенными усилиями «Гонца Солнца» удалось перекинуть через седло его коня, и спустя мгновение все три лошади скакали к спасительным деревьям. Когда они скрылись из виду, Сьонед дала Огню погаснуть. На земле остался шрам — длинная черная черта, которую враги должны были осмелиться переступить.
Но они не осмелились. Облако пыли величиной с вызванный Меатом вихрь клубилось за лошадьми, которых сумели поймать незадачливые убийцы. Они удирали во все лопатки, бросив своих раненых на произвол судьбы.
Дождавшись их исчезновения, Сьонед принялась энергично расплетать сотканный ею разноцветный ковер. Где-то в Стронгхолде всем телом вздрагивала Тобин, залитая врывавшимся в окно спальни солнечным светом, а Чейн неистово тряс жену за плечи и окликал по имени, пока ее взгляд не стал осмысленным. В залитом солнечными лучами внешнем дворике возле кордегардии старая Мирдаль поддерживала дрожавшее от напряжения худенькое тело Поля. Она видела, как верховная принцесса вызывает Огонь и прочие стихии, но понимала, что с Полем происходит нечто совсем другое. Наконец мальчик затрясся в конвульсиях, на секунду очнулся, успел слабо улыбнуться старухе и снова потерял сознание.
Оставалось освободить Мааркена, нити которого составляли основу ковра. Сьонед отделила свой спектр от спектра юноши, и они оба двинулись по лучу назад, к Стронгхолду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181