Таким образом многие далекие «Гонцы Солнца» впервые узнавали о смерти леди Крепости Богини; развертывание ткани, поиски каждого фарадима и сообщение ему горестной вести требовали много времени и сил. Если бы это, как обычно, случилось в Крепости Богини, то там нашлись бы сотни «Гонцов Солнца» и учеников, которые охотно исполнили бы свой долг. Но в Визе их едва хватало, чтобы справиться с этой нелегкой работой без ущерба для здоровья. Когда побледневшие Поль и Тобин окончательно выбились из сил, Сьонед отослала их к родным. Чейн обнял и поддержал жену, но Рохан ограничился тем, что одобрительно кивнул сыну. Поль глазами поблагодарил его, а потом отвернулся и снова принялся следить за Огнем.
Рохану отчаянно хотелось прикоснуться к сыну, нарушить предписанное ритуалом молчание, похвалить за гордость и поделиться своими планами на будущее. Завтра, в последний день лета и Последний День Риаллы, Масуль умрет. Рохан еще не знал, как именно это произойдет, но Масуль будет казнен. А если кто-то еще верит, что тот действительно сын Ролстры — что ж, он не сможет возвести на престол труп. Рохана больше не заботило разоблачение самозванца.
Он умрет на глазах у всего народа; этого будет вполне достаточно.
Тут вперед двинулись собравшиеся уходить принцы и атри. Рохан слегка испугался: неужели настала полночь? Да, об этом красноречиво говорило положение лун. А когда к Рохану двинулся Ллейн, Масуль сам выбрал, какой смертью ему умереть.
Дерзко шагая вслед за Ллейном, самозванец остановился в трех шагах от Рохана и Поля. Повернувшись спиной к костру, отчего его глаза утонули в тени, он нарушил ритуальное молчание, которое поддерживалось весь этот нескончаемый вечер.
— Есть только один способ решить наше дело, верховный принц, — ясно и звонко произнес он, и все, кроме погруженных в работу «Гонцов Солнца», ахнули от негодования. — Я прибегаю к праву вызова, как сделали вы, когда сражались с моим отцом. Я докажу справедливость своих требований своим телом.
Оказывается, старость не лишила Ллейна способности метать гром и молнию.
— Как ты посмел осквернить торжественную церемонию? Замолчи из уважения к леди Крепости Богини, память которой мы здесь чтим!
— Она не смогла доказать вашу правоту, — стоял на своем Масуль. — Как бы то ни было, я считаю фарадимов лишними. — Он произнес эти слова, глядя прямо на Поля. На губах его играла насмешливая улыбка.
Рохан физически ощутил, что сына затрясло от гнева.
— Ваше высочество, — спокойно сказал он Ллейну, — леди, память которой мы сегодня чтим, только обрадовалась бы наглости этого юного глупца. Теперь у нас с ней есть право покарать его давно заслуженной смертью.
Ллейн слегка поклонился.
— Вы не ошиблись, верховный принц. Несомненно, леди засмеялась бы ему в лицо.
Масуль онемел от ярости, но быстро пришел в себя.
— Значит, вы согласны на поединок?
— Ты думаешь, что будешь сражаться с моим сыном? — Рохан улыбнулся едва заметно, но даже Масуль понял, что эта улыбка таит в себе смерть. — Кажется, ты решил, что в любом случае преимущество возраста будет на твоей стороне? Только рыцарь имеет право бросить такой вызов.
Я ждал его с той минуты, как его высочество Кунакский посвятил тебя. Но верно и то, что только рыцарь может ответить на вызов.
— Отец, — тихо сказал Поль, побелев от ненависти, — Принцева Марка моя.
— В этом никто не сомневается, сын. Но я не хочу, чтобы ты пачкал руки о всякую нечисть.
— Я слышал, что ваш меч пятнадцать лет не покидал ножен, — проскрежетал претендент. — Кажется, он так и висит на стене вашего Большого зала. Думаю, вам придется одолжить другой… если вы не забыли, как им пользоваться.
Усмешка Рохана стала чуточку шире.
— Как вызванный, я имею право на выбор оружия.
— И что же это будет? Своды законов, которые мы будем метать друг в друга с расстояния в пятьдесят шагов?
— Наверно, ты слышал, что ножи существуют не только для резки лука…
Оскорбительный намек на крестьянскую еду не достиг цели. Кто-то явно предупредил Масуля, что Рохану как фехтовальщику на ножах нет равных на континенте. Юнец был потрясен, но спустя мгновение к нему вернулся апломб.
— Пусть будут ножи, ваше высочество.
— Нет, — сказал внезапно выросший рядом с Чейном Мааркен. — Мечи. Твой и мой. — Молодой лорд поклонился Рохану и Полю и подчеркнуто официально произнес: — Ваши высочества, я настаиваю на своем праве выступить против этого претендента в качестве вашего защитника. Его высочество мой кузен слишком молод, а вы, мой принц, много лет назад дали клятву, и я не хотел бы, чтобы вы ее нарушили. Этого не потребуется. Я здесь и готов служить вам с мечом в руках.
— Мааркен… — с трудом произнес Чейн.
— Отец, я знаю, что делаю. Он не только вызвал распри между принцами, но и убил фарадима.
Это разоблачение окончательно разрушило благоговейное молчание. «Гонцы Солнца» продолжали стоять в ритуальном кольце, но дружно обернулись на высокородных. Те, у кого пламя было за спиной, казались серебристо-серыми фигурами без лиц; те, кто находился по ту сторону Огня, были неразличимы под вуалями и капюшонами. Но их кольца — четыре там, восемь здесь и только одно на хрупких руках Сьонед — глотали пламя и изрыгали его в виде разноцветных сверкающих зайчиков.
— Посмотрите на его руку, — сказал Мааркен. — Он носит кольцо «Гонца Солнца», взятое у убитого им Клеве.
— Это правда, — подтвердил Риян, тоже вышедший из фарадимского круга. Он шагнул вперед, испытывая явное облегчение от того, что собранные им улики наконец пригодились. — Он жил в загородном доме, принадлежащем леди Киле и ее мужу. Я знаю это, потому что однажды ночью следовал за ней до самого поместья.
Кто-то в толпе истерически ахнул. Рохан мог держать пари на своего золотого дракона, что это была Киле.
— Фарадимский шпион! — насмешливо фыркнул Масуль.
— Убийца! — парировал Рохан. — Ты оставил улики на месте преступления. Но одно из колец пропало. Вот оно, это кольцо, у тебя на руке!
Внезапно Андри стал больше похож на своего ястреболицего деда, чем на собственных родителей. Его глаза почернели от ярости. Он знал о смерти Клеве, знал и то, кто его убил, но то, что претендент посмел надеть на палец кольцо фарадима, вызвало в юноше смертельный и беспощадный гнев. Он схватил Масуля за запястье и поднял руку преступника так, чтобы ее видели все.
— Золотое кольцо «Гонца Солнца», — сказал Андри, — сделанное из золота «Гонцов Солнца». За это ты умрешь.
Масуль грубо захохотал и вырвал руку из пальцев Андри.
— Думай о своих словах и манерах, лордик! Когда я стану верховным принцем, вы, «Гонцы Солнца», будете сидеть в своей Крепости Богини, и ни при одном дворе вашего духу не останется! Принцы имеют право вести свои дела так, как они считают нужным, без вмешательства фарадимов, единственной силой которых был страх перед их покойной леди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
Рохану отчаянно хотелось прикоснуться к сыну, нарушить предписанное ритуалом молчание, похвалить за гордость и поделиться своими планами на будущее. Завтра, в последний день лета и Последний День Риаллы, Масуль умрет. Рохан еще не знал, как именно это произойдет, но Масуль будет казнен. А если кто-то еще верит, что тот действительно сын Ролстры — что ж, он не сможет возвести на престол труп. Рохана больше не заботило разоблачение самозванца.
Он умрет на глазах у всего народа; этого будет вполне достаточно.
Тут вперед двинулись собравшиеся уходить принцы и атри. Рохан слегка испугался: неужели настала полночь? Да, об этом красноречиво говорило положение лун. А когда к Рохану двинулся Ллейн, Масуль сам выбрал, какой смертью ему умереть.
Дерзко шагая вслед за Ллейном, самозванец остановился в трех шагах от Рохана и Поля. Повернувшись спиной к костру, отчего его глаза утонули в тени, он нарушил ритуальное молчание, которое поддерживалось весь этот нескончаемый вечер.
— Есть только один способ решить наше дело, верховный принц, — ясно и звонко произнес он, и все, кроме погруженных в работу «Гонцов Солнца», ахнули от негодования. — Я прибегаю к праву вызова, как сделали вы, когда сражались с моим отцом. Я докажу справедливость своих требований своим телом.
Оказывается, старость не лишила Ллейна способности метать гром и молнию.
— Как ты посмел осквернить торжественную церемонию? Замолчи из уважения к леди Крепости Богини, память которой мы здесь чтим!
— Она не смогла доказать вашу правоту, — стоял на своем Масуль. — Как бы то ни было, я считаю фарадимов лишними. — Он произнес эти слова, глядя прямо на Поля. На губах его играла насмешливая улыбка.
Рохан физически ощутил, что сына затрясло от гнева.
— Ваше высочество, — спокойно сказал он Ллейну, — леди, память которой мы сегодня чтим, только обрадовалась бы наглости этого юного глупца. Теперь у нас с ней есть право покарать его давно заслуженной смертью.
Ллейн слегка поклонился.
— Вы не ошиблись, верховный принц. Несомненно, леди засмеялась бы ему в лицо.
Масуль онемел от ярости, но быстро пришел в себя.
— Значит, вы согласны на поединок?
— Ты думаешь, что будешь сражаться с моим сыном? — Рохан улыбнулся едва заметно, но даже Масуль понял, что эта улыбка таит в себе смерть. — Кажется, ты решил, что в любом случае преимущество возраста будет на твоей стороне? Только рыцарь имеет право бросить такой вызов.
Я ждал его с той минуты, как его высочество Кунакский посвятил тебя. Но верно и то, что только рыцарь может ответить на вызов.
— Отец, — тихо сказал Поль, побелев от ненависти, — Принцева Марка моя.
— В этом никто не сомневается, сын. Но я не хочу, чтобы ты пачкал руки о всякую нечисть.
— Я слышал, что ваш меч пятнадцать лет не покидал ножен, — проскрежетал претендент. — Кажется, он так и висит на стене вашего Большого зала. Думаю, вам придется одолжить другой… если вы не забыли, как им пользоваться.
Усмешка Рохана стала чуточку шире.
— Как вызванный, я имею право на выбор оружия.
— И что же это будет? Своды законов, которые мы будем метать друг в друга с расстояния в пятьдесят шагов?
— Наверно, ты слышал, что ножи существуют не только для резки лука…
Оскорбительный намек на крестьянскую еду не достиг цели. Кто-то явно предупредил Масуля, что Рохану как фехтовальщику на ножах нет равных на континенте. Юнец был потрясен, но спустя мгновение к нему вернулся апломб.
— Пусть будут ножи, ваше высочество.
— Нет, — сказал внезапно выросший рядом с Чейном Мааркен. — Мечи. Твой и мой. — Молодой лорд поклонился Рохану и Полю и подчеркнуто официально произнес: — Ваши высочества, я настаиваю на своем праве выступить против этого претендента в качестве вашего защитника. Его высочество мой кузен слишком молод, а вы, мой принц, много лет назад дали клятву, и я не хотел бы, чтобы вы ее нарушили. Этого не потребуется. Я здесь и готов служить вам с мечом в руках.
— Мааркен… — с трудом произнес Чейн.
— Отец, я знаю, что делаю. Он не только вызвал распри между принцами, но и убил фарадима.
Это разоблачение окончательно разрушило благоговейное молчание. «Гонцы Солнца» продолжали стоять в ритуальном кольце, но дружно обернулись на высокородных. Те, у кого пламя было за спиной, казались серебристо-серыми фигурами без лиц; те, кто находился по ту сторону Огня, были неразличимы под вуалями и капюшонами. Но их кольца — четыре там, восемь здесь и только одно на хрупких руках Сьонед — глотали пламя и изрыгали его в виде разноцветных сверкающих зайчиков.
— Посмотрите на его руку, — сказал Мааркен. — Он носит кольцо «Гонца Солнца», взятое у убитого им Клеве.
— Это правда, — подтвердил Риян, тоже вышедший из фарадимского круга. Он шагнул вперед, испытывая явное облегчение от того, что собранные им улики наконец пригодились. — Он жил в загородном доме, принадлежащем леди Киле и ее мужу. Я знаю это, потому что однажды ночью следовал за ней до самого поместья.
Кто-то в толпе истерически ахнул. Рохан мог держать пари на своего золотого дракона, что это была Киле.
— Фарадимский шпион! — насмешливо фыркнул Масуль.
— Убийца! — парировал Рохан. — Ты оставил улики на месте преступления. Но одно из колец пропало. Вот оно, это кольцо, у тебя на руке!
Внезапно Андри стал больше похож на своего ястреболицего деда, чем на собственных родителей. Его глаза почернели от ярости. Он знал о смерти Клеве, знал и то, кто его убил, но то, что претендент посмел надеть на палец кольцо фарадима, вызвало в юноше смертельный и беспощадный гнев. Он схватил Масуля за запястье и поднял руку преступника так, чтобы ее видели все.
— Золотое кольцо «Гонца Солнца», — сказал Андри, — сделанное из золота «Гонцов Солнца». За это ты умрешь.
Масуль грубо захохотал и вырвал руку из пальцев Андри.
— Думай о своих словах и манерах, лордик! Когда я стану верховным принцем, вы, «Гонцы Солнца», будете сидеть в своей Крепости Богини, и ни при одном дворе вашего духу не останется! Принцы имеют право вести свои дела так, как они считают нужным, без вмешательства фарадимов, единственной силой которых был страх перед их покойной леди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181