Нет, больше он ей не доверяет, как и говорил. Только из-за одного ли Ключа лишилась она его доверия?
Прохладный воздух ночи принес в шатер покой и тишину. Последний приказ был отдан, последнее донесение получено. Теперь можно было отдыхать, восстанавливать силы и делать все возможное, чтобы не думать о завтрашнем дне.
В жаровне потрескивали дрова, язычки пламени выбивались вверх. Роберт наклонился, чтобы добавить еще одно полешко, прижав руку к боку. Потом он откинулся на спинку кресла, устроившись так, чтобы твердое дерево не касалось ран. Можно было бы взять несколько подушек, но Роберт слишком устал, такое усилие было сейчас не для него.
Сидевший у стола Мика возился со своим мечом. Он протирал клинок тряпкой, шлифовал его до блеска, точил. Повязка на руке не мешала ему работать, а в неярком свете лампы синяк на лбу был почти незаметен. В битве Мике повезло: не очень много повреждений, почти не останется шрамов.
И это не было результатом усилий Роберта: Мика остался почти невредим потому, что был умелым бойцом. Напротив, Роберт втянул его в эту войну — как и тех, кто лежал сейчас у костров вокруг шатра. Выжил Мика сегодня не благодаря Роберту, а несмотря на его действия. И завтра он так легко может погибнуть…
Твоими собственными усилиями, деяниями собственных рук станешь ты орудием разрушения.
Еще и Дженн здесь, в лагере, бродит вокруг, не обращая внимания на опасность, которая ей грозит. Что за пытка! Как может он схватиться с Нэшем, зная, что она рядом, что в любой момент пророчество может исполниться — просто потому, что ему не хватит сил сдержать демона?
Как не хватило их ему сегодня…
Селар, Галиена, Макглашен, все остальные — они сражались за свою страну, каждый по-своему, но почему на самом деле оказались они здесь?
Почему здесь оказалась Дженн?
Из-за пророчества, которое дало власть двоим, битва между которыми предначертана судьбой!
Селар выступил в поход только потому, что им распоряжался Нэш. Роберт явился сюда только потому, что кто-то должен остановить это безумие…
Остановить уничтожение…
Спасая, принесешь ты гибель, разрушишь то, что больше всего любишь.
Роберт со свистом втянул в себя воздух; в свете тлеющих углей он увидел перед собой истину.
Пророчество уже сбывается. Оно и не может не сбыться, потому что он уже стал разрушителем!
Роберт зажмурился и откинул голову на спинку кресла. Слишком поздно. Слишком поздно было всегда. Благой Се-ринлет, почему он раньше этого не понял?
Роберт услышал какой-то высокий звук. Кто-то насвистывал за работой. Так знакомо, мучительно знакомо — он слышал это еще в детстве.
Роберт открыл глаза и огляделся. Мика склонился над столом, полностью погруженный в свое занятие, ничего вокруг не замечающий.
Схорони свои мысли, Роберт, схорони их глубоко. Да, позволь демону проглотить их все…
Роберт скрестил руки на груди, вздохнул так глубоко, как только позволяли его раны, и выдавил из себя улыбку.
— Если ты не остановишься, то совсем сточишь свой меч. Только что посвященный рыцарь не может выйти на свою первую битву с тоненькой полоской металла в руке вместо меча. Тебе теперь, друг мой, придется придерживаться древней традиции.
На лице Мики появилась смущенная улыбка.
— Нужно было раньше предупредить. Откуда я знал, что у вас на уме?
— Ну, не уверен. Совсем наоборот: у меня есть доказательства, что ты прекрасно умеешь читать мои мысли. А вот в чем я уверен, — Роберт не сводил глаз с пламенно-рыжих кудрей, — так это в том, что ты слишком долго остаешься со мной.
Мика перестал точить меч и убрал его в ножны. Только после этого он, хмурясь, взглянул на Роберта.
— Что это значит?
— Это значит, что пришло время тебе меня покинуть.
— Нет.
— Я говорю серьезно, Мика. Мы с тобой вместе уже больше двух десятков лет. Пора тебе меня оставить.
— Нет.
— Когда мы закончим наше дело здесь, я хочу, чтобы ты уехал. Ты должен жить собственной жизнью. Жизнью, которая не зависела бы от моей участи, как бы она ни сложилась. Возвращайся в Дромму и преодолей сложности с Сайред. Заведи семью, создай себе дом. Я в самом деле не хочу, чтобы ты оставался при мне.
Мика несколько мгновений смотрел на Роберта; его голубые глаза потемнели.
— Ну и лжец! Роберт поднял брови.
— Если вы хотите, чтобы у меня была собственная жизнь, для этого не нужно отсылать меня.
— Ты твердо решил мне противиться?
— Кем бы я был, если бы этого не сделал? — Мика встал, его глаза блеснули сталью. — Уж не думаете ли вы, что я у вас ничему не научился?
— Мика…
— Нет уж! Вы что, думали, что я так просто уйду? Нет, Роберт, читать ваши мысли я не умею, но знаю вас хорошо. Вы не рассчитываете, что завтра останетесь в живых, верно?
Роберт отвернулся и стал смотреть в огонь.
— Конечно, я останусь в живых.
— Клянусь богами, ну и лжец же вы!
— Чему ты так удивляешься! Я и раньше тебя обманывал, тебе это прекрасно известно.
— Не смейте!.. — Мика выпятил подбородок; блеск в глазах выдавал его мысли. — Я не смогу вас остановить? Ничего не смогу сказать, чтобы переубедить?..
Роберт медленно поднялся и положил руку на плечо Мике.
— Ты и представить себе не можешь, что значила для меня твоя дружба все эти годы. Однако что бы ни случилось завтра, обещай мне, что сделаешь, как я прошу. Я хочу, чтобы у тебя была лучшая жизнь, чем до сих пор. Ты это заслужил. Если ты меня любишь, ты уедешь.
На лице Мики отразилась внутренняя борьба; он опустил голову.
— Вы не понимаете. Я не могу.
— Но ты должен, — мягко возразил Роберт. — Если не ради чего другого, так хоть ради той радости, которую доставишь своему отцу.
У Мики невольно вырвался лукавый смешок.
— Боюсь, что скорее он умрет от изумления.
— Тогда тебе следует сообщить ему новость осторожно. Убить собственного отца — не лучший способ начать новую жизнь.
Мика сглотнул, улыбка сбежала с его лица.
— Так вот ради чего вы все затеяли? Я имею в виду посвящение меня в рыцари.
— В определенной мере. Однако я никогда еще не встречал человека, который бы больше заслуживал этого. Смотри на посвящение как на мой прощальный подарок. Не так уж много для начала новой жизни, но, к несчастью, мне больше нечего тебе дать. — Роберт снова отвернулся и стал смотреть в огонь. Разговор давался ему труднее, чем он ожидал.
Несколько долгих минут Мика молча стоял у него за спиной, и Роберт не мог догадаться, о чем тот думает. Наконец Мика тихо заговорил:
— Двадцать лет — долгое время, долгое для нас обоих. После Элайты вы предоставили мне выбор, а теперь лишаете меня его. Вы правы: я заслуживаю лучшей доли.
Роберт не слышал больше ни звука до тех пор, пока полотнище шатра не хлопнуло, опустившись за Микой. Он снова остался один.
Дженн сидела на постели, глядя на тонкую полотняную стену шатра, освещенную снаружи тусклым светом лагерных костров;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145