— Да знаю я! — ухмыльнулся Грант; его зубы блеснули в мутном свете еле пробившейся сквозь тучи луны. — Но все мы должны терпеливо нести свою ношу.
— Так все-таки что ты здесь делаешь — если не считать промокания под дождем?
Герцог усмехнулся, распахнул плащ, вытащил небольшой кожаный кошель и протянул Роберту.
— Я как раз возвращался из западных земель и завернул в Дромму, чтобы проведать Мику. Он там хорошо устроился. Мика просил передать тебе вот это и сказать, что встретится с тобой, как вы и договаривались.
Роберт не сделал попытки взять кошель, и Эйден с опасением взглянул на предмет в руках Гранта.
— Послание? От Мики?
— Именно, — кивнул Грант. — Так нужно оно тебе, Роберт?
— Нет! Мне… — Эйден бросил на Роберта быстрый взгляд. Спокойная насмешливость исчезла с лица Данлорна, глаза его сверкали, словно светились каким-то внутренним светом. Он медленно протянул руку, взял кошель и резким движением открыл его.
Крепко сжав губы, Роберт вынул единственный листок бумаги, зашуршавший в его руке, когда он развернул письмо и начал читать. Эйден затаил дыхание; забота о ночлеге и мысли о промокших ногах внезапно улетучились.
Через мгновение Роберт с шипением скомкал листок в руке и кинул его в воздух; письмо вспыхнуло, и в грязь под ногами опустился лишь легкий пепел. Роберт, ничего не говоря, отвернулся от своих друзей.
Эйден ждал, прислушиваясь к раскатам грома. Он понимал, что задавать вопросы нельзя — да в этом и не было нужды.
— Похоже, что, несмотря на все ваши молитвы, епископ, — медленно и тихо, так что шум дождя чуть не заглушил его слова, сказал Роберт, — я оказался в конце концов прав.
— Милосердная Минея! Грант нахмурил брови:
— Ты хочешь сказать, что самое худшее случилось? Я вез такое известие, а Мика ни слова мне не сказал!
— Конечно, не сказал, — пробормотал Эйден, не сводя глаз с Роберта. — Что вы собираетесь делать?
— Да о чем вы — «что собираетесь делать»? — рявкнул Грант. — Это же очевидно! Потроха Серинлета, разве не провели мы последний год в приготовлениях — на всякий случай? У Роберта больше нет выбора!
— Выбор есть всегда.
— Простите меня, святой отец, но это бред свинячий! Роберт знает, что я прав. Вы посмотрите на него: стал бы он хмуриться, как черная грозовая туча, если бы ничего особенного не случилось?
При этих словах Роберт обернулся. Взгляд его был суров, но лицо смягчила еле заметная улыбка.
— Ты разделишь ночлег с нами? Епископ готовит великолепную баранью похлебку.
— Здесь, в лесу? Ты что, шутишь? — Настроение Гранта мгновенно изменилось. — Я зажиточный герцог с собственным прекрасным государством, а не преступник, за голову которого назначена награда, как некоторые, на кого не будем показывать пальцем. Не в моих привычках мокнуть в лесу — у меня другие вкусы.
— Так ты отправляешься обратно в город, — улыбнулся Роберт.
— Ты чертовски прав! — Грант громогласно расхохотался и дернул за повод своего коня. — Я собираюсь хорошенько поужинать и завалиться в теплую постель, а может быть, и найти кого-нибудь, кто мне ее согреет.
— Ваша светлость! — ахнул Эйден. — Вы ведь женатый человек!
Грант виновато развел руками, пятясь из шалаша.
— Простите меня, святой отец, я просто пошутил. Роберт все вам объяснит после моего отъезда. Увидимся во Фланхаре, когда вы туда доберетесь. Постарайтесь не ввязываться в неприятности, хорошо?
Прежде чем Эйден смог сказать хоть слово, Грант вскочил на коня и исчез в темноте.
— Ему трудно бывает отказать, — пробормотал Роберт.
— Может быть, но, надеюсь, дамы в Джарди не станут придерживаться такого же мнения.
Роберт усмехнулся и вскинул на плечо седельные сумки. Отвязав коней, он повел Эйдена под дождем через лес.
— Так что вы собираетесь делать?
Роберт шел впереди, направляясь к густым кустам, нависавшим над небольшой лощиной. В этом естественном укрытии он еле мог выпрямиться во весь рост, но зато оно было достаточно просторным, чтобы можно было завести в него и лошадей. Не глядя на Эйдена, он начал стаскивать в одно место валяющийся вокруг сушняк, чтобы разжечь костер.
— Мы с вами много раз обсуждали это за последние пять лет. Приготовления, переписка — все это было направлено к единственной цели. А теперь вы спрашиваете меня, что я собираюсь делать! Как вы думаете, что я предприму?
— Я не хочу давать этому название.
Роберт, держа в руке седельную сумку, остановился и тихо рассмеялся:
— Я всегда говорил, что мы друг друга стоим. Я все гадаю: что случилось бы с нами, если бы Селар не бросил вас в темницу, как только вас избрали епископом.
— Ну, — пробормотал Эйден, не в силах отвести взгляд от лица Роберта, — если бы Макглашен и Пейн не спасли меня, я сейчас, наверное, был бы мертв. Не знаю, что в этом случае делали бы вы.
Роберт улыбнулся и опустился на колени перед кучей хвороста; одним взмахом руки он его зажег.
— Сделался буйнопомешанным или давно лежал бы в могиле. Ладно, пора ужинать. Я голоден.
Эйден уселся у костра и взялся за котелок, который Роберт достал из вьюка. Почему-то теперь думать о предстоящем было не так мучительно.
— Значит, мы все-таки отправляемся завтра в Элайту?
— По-моему, у нас нет выбора. Тирон не обратил внимания на мои письма, ваши попытки наладить хоть какой-то контакт с Бромом кончились неудачей. Мы потратили три года на то, чтобы предотвратить это, но теперь нам ничего не остается, как нанести удар, — и Элайта первый и необходимый шаг на нашем пути. Что потом? Ну, мне придется найти какой-то способ попасть в Анклав без того, чтобы штурмовать его. Такая попытка ведь не прибавит мне друзей, верно?
Эйден поднял глаза, понимая, что Роберт делится с ним не всеми своими мыслями. Чувствуя, что задавать такой вопрос не следует, он все же не смог удержаться:
— Она рассердилась?
Лицо Роберта осталось неподвижным.
— Я уже говорил вам раньше, епископ: я ни с кем не стану говорить о Дженн — даже с вами. — С этими словами он отвернулся и стал расседлывать лошадей.
Эйден взялся за приготовление ужина. Укрепив котелок над углями, он со вздохом пробормотал:
— Одно могу вам сказать…
— Что же?
— На меня гораздо большее впечатление производило бы ваше колдовство, если бы вы могли что-нибудь сделать с этой проклятой погодой!
Роберт со смехом хлопнул его по плечу.
— На меня тоже, епископ. На меня тоже.
Поленья в камине трещали и плевались искрами, но Дженн не обращала на это внимания. Она продолжала метаться по мягкому ковру в своей комнате, не в силах остановиться ни на мгновение. Ей следовало бы переодеться к ужину, но все ее мысли были заняты другим. Перед ее глазами все еще стояло лицо Роберта: накладная борода и внимательные глаза, в которых было сожаление — и ничего больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145