Предоставить Дженн ее судьбе — только ради того, чтобы не самому стать ее убийцей, только ради того, чтобы она смогла остаться в живых?
Мягкий голос Дженн коснулся его ума, заставив Роберта позабыть обо всех своих сомнениях.
«В девять лет ты предстал перед Ключом. Он открыл тебе пророчество и Слово. В тот самый день ты научился прятать свою истинную сущность, и тогда же родился демон. Ты скрыл это от всех — от своих родителей, от брата, даже от Мики. Ты стал себе ненавистен — из-за того, что, как ты считаешь, ты недостаточно силен, чтобы победить демона. Я однажды предупреждала тебя о том, что демон тебя убьет. А теперь ты словно подстегиваешь его, почти хочешь, чтобы так и случилось. Неужели боль от неудачи так ужасна, что ты предпочтешь умереть, чем искать способ перетерпеть ее?»
Такой же хмурый, как окружившая его ночь, Роберт только покачал головой.
«Ты не можешь больше прятаться, Роберт. Не можешь, потому что цена была бы слишком высока. Не по этой ли причине ты не позволил мне остаться в безызвестности? Неужели ты сам не видишь, какое зло причиняешь себе?»
Где-то слева краем глаза Роберт заметил движение. Дженн стояла на палубе, но Роберт не посмел поднять на нее глаза.
— Ты не понимаешь, — хрипло прошептал он. — Нет другого способа продолжать жить, зная то, что знаю я. Неужели ты думаешь, будто я не перепробовал все, что только возможно?
— Нет. Я думаю, что ты всегда боялся узнать…
— Конечно, я боюсь того, что предвещает пророчество.
— Не только.
Неуверенность сделала голос Роберта тихим, как шепот:
— Чего же еще я боюсь?
— Меня.
Роберт не смел пошевелиться; он подставил лицо прохладному ветерку, надеясь, что природа подарит ему спокойствие, которого не было в его душе. Закрыв глаза и не оборачиваясь, он все же точно знал, в какой момент Дженн ушла.
Дженн не стала зажигать лампу. Сбросив плащ, она на ощупь добралась до постели и присела на край. Не нужно было ей ходить… Она лишь сделала все хуже — и не только для него.
Со стоном Дженн закрыла лицо руками, не в силах унять сотрясающий ее озноб. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой.
За дверью раздался какой-то шум, потом она распахнулась. Дженн резко выпрямилась и стала поспешно вытирать глаза. Еле различимая в темноте фигура мгновение была неподвижна, и все равно присутствие Роберта настолько заполнило собой каюту, что Дженн показалось, будто она задыхается. Внезапно лампа, свисающая с потолка, зажглась; Дженн чуть не подпрыгнула от неожиданности. Роберт закрыл за собой дверь, подошел к столу, налил себе вина и выпил; потом, расправив плечи, повернулся к Дженн.
Никогда еще она не видела на его лице такой решимости. Когда Роберт заговорил, голос его прозвучал одновременно резко и тихо, как будто он прилагал такие усилия, чтобы держать себя в руках, что еле мог шевелить языком.
— Ты хочешь, чтобы я открыл тебе окончание пророчества? Только так я смогу заставить тебя понять?..
Стиснув руки, чтобы не позволить им дрожать, Дженн подняла голову и твердо посмотрела Роберту в глаза. Мужество… Это единственное, что у нее осталось.
— Что именно должна я понять? — безжалостно спросила она. — Должна ли я была убежать, лишь бы не становиться женой Ичерна? Следовало ли мне убить его прежде, чем ты узнал, как он со мной обращается? Ах, иногда я думаю: было бы лучше, если бы ты тогда, много лет назад, оставил меня в Шан Моссе. Ты никогда бы не узнал, что со мной случилось, никогда бы не догадался, что пророчество относится и ко мне, а я… я не стала бы причиной твоих терзаний. Может быть… — Дженн сглотнула, — я могла бы солгать тебе и сказать, что Эндрю — твой сын. Я однажды чуть не сделала этого — чтобы избавить тебя от угрызений совести из-за того, что ты не смог противиться Наложению Уз. — Дженн умолкла, не в силах продолжать. Нужно соблюдать величайшую осторожность — иначе она откроет ему правду, и тогда он никогда ее не простит.
Глаза Роберта широко раскрылись; в них были ужас и недоверие.
— Нет, ты не смогла бы…
Дженн потупилась, борясь с бесполезными слезами.
— Что мне оставалось делать, Роберт? Ведь я причинила тебе столько боли…
— Глупая! — выдохнул Роберт. Одним движением он пересек маленькую каюту и опустился перед Дженн на колени; взяв в ладони ее лицо, он заглянул Дженн в глаза, словно пытаясь что-то прочесть в них. — Ты никогда не причиняла мне боли! Причина всему — моя слабость, только и всего. Прости, что я не смог ее скрыть…
— Не надо ничего скрывать, Роберт, — почти неслышно прошептала Дженн. Сердце ее готово было выскочить из груди, но пока еще ей удавалось держать себя в руках. Она в свою очередь коснулась лица Роберта, позволила пальцам погладить его по щеке…
Роберт поймал ее руку и крепко сжал.
— Не надо! Я не хочу, чтобы ты еще чем-то жертвовала ради меня. Ты и представить себе не можешь, как легко мне было бы… Ты ведь знаешь, что не можешь мне доверять.
Дженн снова сглотнула.
— Жертвой с моей стороны как раз и было бы тебе не доверять. — Она обеими руками взяла руку Роберта и поднесла к губам. Пальцы Роберта дрогнули, губы приоткрылись, но он не смог произнести ни слова. Лишь через несколько мгновений, хмурясь, он выдавил из себя:
— Ты с ума сошла!
— Да. И в этом твоя вина.
Роберт выдернул руку; дыхание его стало неровным. Он зажмурился, отчаянно стараясь вернуть себе самообладание. Дженн хотелось и плакать, и смеяться, хотелось коснуться его, разгладить суровые морщины, дать Роберту что-то… хоть что-то, что не было бы болью…
— Роберт, прошу тебя, поверь… Он отпрянул и сквозь зубы бросил:
— Проклятие!
Но в тот же момент его губы приникли к ее соленым от слез губам… потом, закрыв глаза, Роберт прислонился лбом ко лбу Дженн.
— Как можешь ты при всей ненависти ко мне все же…
— Ох, Роберт, я же никогда не испытывала к тебе ненависти! Я была просто… сердита на тебя: ты меня больше не любил, хотя и обещал, а еще… — Нет, говорить о доверии сейчас нельзя. — Я… я упрекала тебя за то, что ты последовал за мной в Клоннет. Тебя не было так долго… хоть я и знала, что твое проклятое чувство чести никогда не позволит тебе видеться со мной, раз я замужем. А потом оказалось, что ты возвращался…
Роберт медленно поднял голову.
— Ты знала об этом?
— Мне сказал отец Эйден.
Все еще с опущенными глазами Роберт сжал руки Дженн.
— Так ты не испытываешь ко мне ненависти?
— Нет.
— Совсем никакой?
— А разве ты хотел бы, чтобы я тебя ненавидела? Только теперь Роберт поднял взгляд и смущенно улыбнулся.
— Значит, я и вправду был глупцом. — Он снова поцеловал Дженн — долгим и страстным поцелуем, вложив в него всю свою боль и нежность. Руки Роберта обвились вокруг талии Дженн, она обняла его за шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Мягкий голос Дженн коснулся его ума, заставив Роберта позабыть обо всех своих сомнениях.
«В девять лет ты предстал перед Ключом. Он открыл тебе пророчество и Слово. В тот самый день ты научился прятать свою истинную сущность, и тогда же родился демон. Ты скрыл это от всех — от своих родителей, от брата, даже от Мики. Ты стал себе ненавистен — из-за того, что, как ты считаешь, ты недостаточно силен, чтобы победить демона. Я однажды предупреждала тебя о том, что демон тебя убьет. А теперь ты словно подстегиваешь его, почти хочешь, чтобы так и случилось. Неужели боль от неудачи так ужасна, что ты предпочтешь умереть, чем искать способ перетерпеть ее?»
Такой же хмурый, как окружившая его ночь, Роберт только покачал головой.
«Ты не можешь больше прятаться, Роберт. Не можешь, потому что цена была бы слишком высока. Не по этой ли причине ты не позволил мне остаться в безызвестности? Неужели ты сам не видишь, какое зло причиняешь себе?»
Где-то слева краем глаза Роберт заметил движение. Дженн стояла на палубе, но Роберт не посмел поднять на нее глаза.
— Ты не понимаешь, — хрипло прошептал он. — Нет другого способа продолжать жить, зная то, что знаю я. Неужели ты думаешь, будто я не перепробовал все, что только возможно?
— Нет. Я думаю, что ты всегда боялся узнать…
— Конечно, я боюсь того, что предвещает пророчество.
— Не только.
Неуверенность сделала голос Роберта тихим, как шепот:
— Чего же еще я боюсь?
— Меня.
Роберт не смел пошевелиться; он подставил лицо прохладному ветерку, надеясь, что природа подарит ему спокойствие, которого не было в его душе. Закрыв глаза и не оборачиваясь, он все же точно знал, в какой момент Дженн ушла.
Дженн не стала зажигать лампу. Сбросив плащ, она на ощупь добралась до постели и присела на край. Не нужно было ей ходить… Она лишь сделала все хуже — и не только для него.
Со стоном Дженн закрыла лицо руками, не в силах унять сотрясающий ее озноб. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой.
За дверью раздался какой-то шум, потом она распахнулась. Дженн резко выпрямилась и стала поспешно вытирать глаза. Еле различимая в темноте фигура мгновение была неподвижна, и все равно присутствие Роберта настолько заполнило собой каюту, что Дженн показалось, будто она задыхается. Внезапно лампа, свисающая с потолка, зажглась; Дженн чуть не подпрыгнула от неожиданности. Роберт закрыл за собой дверь, подошел к столу, налил себе вина и выпил; потом, расправив плечи, повернулся к Дженн.
Никогда еще она не видела на его лице такой решимости. Когда Роберт заговорил, голос его прозвучал одновременно резко и тихо, как будто он прилагал такие усилия, чтобы держать себя в руках, что еле мог шевелить языком.
— Ты хочешь, чтобы я открыл тебе окончание пророчества? Только так я смогу заставить тебя понять?..
Стиснув руки, чтобы не позволить им дрожать, Дженн подняла голову и твердо посмотрела Роберту в глаза. Мужество… Это единственное, что у нее осталось.
— Что именно должна я понять? — безжалостно спросила она. — Должна ли я была убежать, лишь бы не становиться женой Ичерна? Следовало ли мне убить его прежде, чем ты узнал, как он со мной обращается? Ах, иногда я думаю: было бы лучше, если бы ты тогда, много лет назад, оставил меня в Шан Моссе. Ты никогда бы не узнал, что со мной случилось, никогда бы не догадался, что пророчество относится и ко мне, а я… я не стала бы причиной твоих терзаний. Может быть… — Дженн сглотнула, — я могла бы солгать тебе и сказать, что Эндрю — твой сын. Я однажды чуть не сделала этого — чтобы избавить тебя от угрызений совести из-за того, что ты не смог противиться Наложению Уз. — Дженн умолкла, не в силах продолжать. Нужно соблюдать величайшую осторожность — иначе она откроет ему правду, и тогда он никогда ее не простит.
Глаза Роберта широко раскрылись; в них были ужас и недоверие.
— Нет, ты не смогла бы…
Дженн потупилась, борясь с бесполезными слезами.
— Что мне оставалось делать, Роберт? Ведь я причинила тебе столько боли…
— Глупая! — выдохнул Роберт. Одним движением он пересек маленькую каюту и опустился перед Дженн на колени; взяв в ладони ее лицо, он заглянул Дженн в глаза, словно пытаясь что-то прочесть в них. — Ты никогда не причиняла мне боли! Причина всему — моя слабость, только и всего. Прости, что я не смог ее скрыть…
— Не надо ничего скрывать, Роберт, — почти неслышно прошептала Дженн. Сердце ее готово было выскочить из груди, но пока еще ей удавалось держать себя в руках. Она в свою очередь коснулась лица Роберта, позволила пальцам погладить его по щеке…
Роберт поймал ее руку и крепко сжал.
— Не надо! Я не хочу, чтобы ты еще чем-то жертвовала ради меня. Ты и представить себе не можешь, как легко мне было бы… Ты ведь знаешь, что не можешь мне доверять.
Дженн снова сглотнула.
— Жертвой с моей стороны как раз и было бы тебе не доверять. — Она обеими руками взяла руку Роберта и поднесла к губам. Пальцы Роберта дрогнули, губы приоткрылись, но он не смог произнести ни слова. Лишь через несколько мгновений, хмурясь, он выдавил из себя:
— Ты с ума сошла!
— Да. И в этом твоя вина.
Роберт выдернул руку; дыхание его стало неровным. Он зажмурился, отчаянно стараясь вернуть себе самообладание. Дженн хотелось и плакать, и смеяться, хотелось коснуться его, разгладить суровые морщины, дать Роберту что-то… хоть что-то, что не было бы болью…
— Роберт, прошу тебя, поверь… Он отпрянул и сквозь зубы бросил:
— Проклятие!
Но в тот же момент его губы приникли к ее соленым от слез губам… потом, закрыв глаза, Роберт прислонился лбом ко лбу Дженн.
— Как можешь ты при всей ненависти ко мне все же…
— Ох, Роберт, я же никогда не испытывала к тебе ненависти! Я была просто… сердита на тебя: ты меня больше не любил, хотя и обещал, а еще… — Нет, говорить о доверии сейчас нельзя. — Я… я упрекала тебя за то, что ты последовал за мной в Клоннет. Тебя не было так долго… хоть я и знала, что твое проклятое чувство чести никогда не позволит тебе видеться со мной, раз я замужем. А потом оказалось, что ты возвращался…
Роберт медленно поднял голову.
— Ты знала об этом?
— Мне сказал отец Эйден.
Все еще с опущенными глазами Роберт сжал руки Дженн.
— Так ты не испытываешь ко мне ненависти?
— Нет.
— Совсем никакой?
— А разве ты хотел бы, чтобы я тебя ненавидела? Только теперь Роберт поднял взгляд и смущенно улыбнулся.
— Значит, я и вправду был глупцом. — Он снова поцеловал Дженн — долгим и страстным поцелуем, вложив в него всю свою боль и нежность. Руки Роберта обвились вокруг талии Дженн, она обняла его за шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145