Заметил он также и быстрые взгляды, которыми китаец изредка обменивался с охраной и официантами во время ужина. Сейчас Лот нагловато улыбнулся прямо в неподвижное и плоское, как гонг, лицо китайца, потрепал его по плечу — «все в порядке, папаша» — и сквозь стеклянные двери вышел на лужайку.
По нежной зелени лауна яркими пятнами передвигались гости Ширли. Большинство толпилось возле импровизированного бара и бар-би-кью, где жарились «стэйки». Две-три старлетки, по-русалочьи хохоча, плескались в бассейне вокруг мохнатого голливудского продюсера, ежеминутно подтягивающего отвисающий живот. Кто-то бешеным баттерфляем пересекал бассейн. Несколько пар танцевало под ритм «Танцев в темноте». Среди танцующих была и хозяйка. Она положила голову на плечо Джину Грину и смотрела на него совершенно влюбленными глазами. Издали не был заметен тот урон, который ей нанесло время, и она казалась просто юной девушкой, нечто вроде звезды военных лет Риты Хейвортс. Джин что-то, смеясь, говорил ей.
«Молодец, малыш», — усмехнулся Лот и решительными шагами на своих длинных ногах пошел к окруженной молодыми людьми Лиз Сазерленд. Потеснив какого-то аполлона («Атлетикс-клаб») и ласково за талию отодвинув другого адониса («Клуб ракетки»), он поклонился сверкающей красавице (именно сверкающей, все у нее сверкало: платье, шея, золотые волосы, зубы) и пригласил ее на танец.
— Вам надо сниматься в Европе, Лиз. Здесь вас до конца не поймут, — сказал он, плотно, по-солдатски прижав к себе гибкое тело, застрахованное на миллион долларов.
— О! Вы так считаете? — удивилась красавица.
— Видите ли, все американские мальчики думают, что вы лишь кукла, идол, символ, что-то вроде статуи Свободы. Вот я европеец, и я вижу в вас то, о чем вы и сами не догадываетесь.
— Что же вы видите во мне?
— Прежде всего женщину. Беззащитную женщину, — усмехнулся он.
— Да вы с ума сошли! — испуганно и тихо воскликнула она.
Он наклонил голову и заглянул ей в глаза вполне откровенным взглядом.
Танец кончился, и Лиз, освободившись, пошла прочь от Лота, оглянулась, недоуменно пожала плечами, еще раз оглянулась…
Лот сбросил оцепенение, которое овладело им, когда он смотрел вслед уходящей актрисе, подошел к оживленному, веселому Джину и отвел его в сторону. Они сели в шезлонги.
— Ты знаешь, дружище, мне страшно нравится мадам, — проговорил Джин.
— На здоровье, — пробормотал Лот.
Подошел китаец с подносом, на котором были стаканы с пузырящимся джин-эн-тоник, янтарным бурбоном, рюмки с темным бургундским вином, высокие бокалы с пайпэпл-джус. Джин и Лот взяли виски.
— Отчаливай подальше, папаша, — сказал Лот китайцу. — Соблюдай приличия. Все равно у тебя слух как у гончей.
Китаец ответил непонимающей улыбкой и, слабо шипя в знак вежливости, с поклоном удалился.
— Си-Би мог бы себе завести более утонченную секьюрити сервис, — заметил Лот, провожая его взглядом, и повернулся к Джину. — Во всяком случае, малыш, держи здесь ухо востро. Тут мне не все ясно. Скажи, откуда ты знаешь того толстяка, с которым мы столкнулись в ложе?
— Я все забываю тебе рассказать, где я был до приезда в «Манки-бар», — сказал Джин и заметил, как крепко сжались вдруг челюсти Лота, как впился в него сосредоточенный стальной взгляд.
— Быстро говори, пока нам не помешали, — сказал Лот.
Джин рассказал о письме Чарльза Врангеля, о своем визите в дом Лешакова-Краузе, о Кате и ее матери, о приходе дяди Тео, о разговоре с ним.
— Все это мне не очень понятно, Лот. Была ли там засада, и знают ли дамы Краузе про хобби их папочки, провокатор ли дядя Тео или просто адвокат, служащий концерна Си-Би Гранта…
— Можешь мне поверить, что у Гранта нет адвоката по фамилии Костецкий, — задумчиво произнес Лот.
— Неужели это человек Красавчика Пирелли?
— Не знаю.
— Красные?
— Не знаю.
— Кто бы он ни был, зачем я нужен ему? — воскликнул Джин.
— И этого, мой друг, я пока не знаю, — сказал Лот, нажимая на слово «пока».
— Да почему вдруг такой интерес к нашей несчастной семье?! — воскликнул Джин.
Лот положил ему на локоть тяжелую руку.
— Если бы я все уже знал, опасность была бы рассеяна за один день, — сказал он. — Послушай, Джин, будь осторожен каждую минуту и будь особенно осторожен здесь.
Джин рассмеялся.
— У тебя, по-моему, шпиономания. Может быть, ты и Ширли…
— Да нет, она, я думаю, вне подозрений. Можешь ухлестывать за ней сколько хочешь. Ведь ты у нас увлекающаяся натура, небось «Великого Гетсби» еще не выбросил из башки, а? — Лот дружески рассмеялся.
— Между прочим, хорошо бы вам, сэр, посмотреться в зеркало. Я ведь заметил, как ты любезничал с Лиз Сазерленд.
Лот серьезно и даже как будто печально взглянул на Джина.
— Вот что я должен сказать тебе, старик. Я люблю твою сестру и только ее. Я предан вашей семье, потому что я люблю Натали и люблю тебя, но мне нелегко сразу отказаться от своих привычек.
Он опорожнил бокал, бросил его на траву и встал.
— О ля-ля! — воскликнул он, потягиваясь и воздевая руки в закатное небо. — Последняя ночь немецкого вервольфа! Последняя ночь дикого зверя! Счастливой охоты и тебе, малыш!
Он сделал несколько шагов прочь, потом резко обернулся.
— Если увидишь где-нибудь здесь дядю Тео, немедленно ищи меня. Избегай разговора с ним. Пока.
В темноте по парку мелькали тени мужчин и женщин, иногда освещались лица, глаза, медлительные руки, искаженные рты..
— Внимание! Лиз Сазерленд покажет вывезенный ею из Египта «Танец живота».
— Смелее, Лиз!
Кто-то рухнул в бассейн.
— Пощадите бедную женщину, мистер Де-Сото.
— Не смейтесь, Ширли, я серьезно.
Они шли по аллее парка. В кустах иногда мелькали бледные лица грантовских телохранителей Ширли куталась в шиншилловый палантин, отворачивала от Джина печальное лицо.
— Я старше вас на двенадцать лет.
— Какое мне дело до этого!
— Не связывайтесь со мной, Джин.
— Что мне до того, что вы жена всемогущего Гранта!
Она остановилась и протянула руку. Он взял ее руку и почувствовал, что женщину бьет нервная дрожь.
— Прощайте, Джин.
Он не выпускал руки. В глазах Ширли загорелся вдруг сумасшедший огонек. Она зашептала:
— Сейчас мы простимся, и вы пойдете к морю. Там рядом с причалом для яхт есть маленький домик. Ждите на террасе.
Лот крепко держал за руку Лиз Сазерленд. Они пробирались сквозь кусты азалии к западному неосвещенному крылу дома. Сквозь заросли видны были отсвечивающие лунный свет стеклянные двери маленькой гостиной.
— Сюда, — отрывисто проговорил Лот.
— Вы просто сумасшедший, — слабо шептала Лиз. — Я порвала платье.
— Поменьше болтай! Пригнись! — он сдавленно хохотнул. — А теперь короткими перебежками до скульптуры.
Они перебежали освещенные луной мраморные плиты, спрятались в тени гигантской и страшной скульптуры Генри Мура, постояли там с минуту и побежали к дверям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
По нежной зелени лауна яркими пятнами передвигались гости Ширли. Большинство толпилось возле импровизированного бара и бар-би-кью, где жарились «стэйки». Две-три старлетки, по-русалочьи хохоча, плескались в бассейне вокруг мохнатого голливудского продюсера, ежеминутно подтягивающего отвисающий живот. Кто-то бешеным баттерфляем пересекал бассейн. Несколько пар танцевало под ритм «Танцев в темноте». Среди танцующих была и хозяйка. Она положила голову на плечо Джину Грину и смотрела на него совершенно влюбленными глазами. Издали не был заметен тот урон, который ей нанесло время, и она казалась просто юной девушкой, нечто вроде звезды военных лет Риты Хейвортс. Джин что-то, смеясь, говорил ей.
«Молодец, малыш», — усмехнулся Лот и решительными шагами на своих длинных ногах пошел к окруженной молодыми людьми Лиз Сазерленд. Потеснив какого-то аполлона («Атлетикс-клаб») и ласково за талию отодвинув другого адониса («Клуб ракетки»), он поклонился сверкающей красавице (именно сверкающей, все у нее сверкало: платье, шея, золотые волосы, зубы) и пригласил ее на танец.
— Вам надо сниматься в Европе, Лиз. Здесь вас до конца не поймут, — сказал он, плотно, по-солдатски прижав к себе гибкое тело, застрахованное на миллион долларов.
— О! Вы так считаете? — удивилась красавица.
— Видите ли, все американские мальчики думают, что вы лишь кукла, идол, символ, что-то вроде статуи Свободы. Вот я европеец, и я вижу в вас то, о чем вы и сами не догадываетесь.
— Что же вы видите во мне?
— Прежде всего женщину. Беззащитную женщину, — усмехнулся он.
— Да вы с ума сошли! — испуганно и тихо воскликнула она.
Он наклонил голову и заглянул ей в глаза вполне откровенным взглядом.
Танец кончился, и Лиз, освободившись, пошла прочь от Лота, оглянулась, недоуменно пожала плечами, еще раз оглянулась…
Лот сбросил оцепенение, которое овладело им, когда он смотрел вслед уходящей актрисе, подошел к оживленному, веселому Джину и отвел его в сторону. Они сели в шезлонги.
— Ты знаешь, дружище, мне страшно нравится мадам, — проговорил Джин.
— На здоровье, — пробормотал Лот.
Подошел китаец с подносом, на котором были стаканы с пузырящимся джин-эн-тоник, янтарным бурбоном, рюмки с темным бургундским вином, высокие бокалы с пайпэпл-джус. Джин и Лот взяли виски.
— Отчаливай подальше, папаша, — сказал Лот китайцу. — Соблюдай приличия. Все равно у тебя слух как у гончей.
Китаец ответил непонимающей улыбкой и, слабо шипя в знак вежливости, с поклоном удалился.
— Си-Би мог бы себе завести более утонченную секьюрити сервис, — заметил Лот, провожая его взглядом, и повернулся к Джину. — Во всяком случае, малыш, держи здесь ухо востро. Тут мне не все ясно. Скажи, откуда ты знаешь того толстяка, с которым мы столкнулись в ложе?
— Я все забываю тебе рассказать, где я был до приезда в «Манки-бар», — сказал Джин и заметил, как крепко сжались вдруг челюсти Лота, как впился в него сосредоточенный стальной взгляд.
— Быстро говори, пока нам не помешали, — сказал Лот.
Джин рассказал о письме Чарльза Врангеля, о своем визите в дом Лешакова-Краузе, о Кате и ее матери, о приходе дяди Тео, о разговоре с ним.
— Все это мне не очень понятно, Лот. Была ли там засада, и знают ли дамы Краузе про хобби их папочки, провокатор ли дядя Тео или просто адвокат, служащий концерна Си-Би Гранта…
— Можешь мне поверить, что у Гранта нет адвоката по фамилии Костецкий, — задумчиво произнес Лот.
— Неужели это человек Красавчика Пирелли?
— Не знаю.
— Красные?
— Не знаю.
— Кто бы он ни был, зачем я нужен ему? — воскликнул Джин.
— И этого, мой друг, я пока не знаю, — сказал Лот, нажимая на слово «пока».
— Да почему вдруг такой интерес к нашей несчастной семье?! — воскликнул Джин.
Лот положил ему на локоть тяжелую руку.
— Если бы я все уже знал, опасность была бы рассеяна за один день, — сказал он. — Послушай, Джин, будь осторожен каждую минуту и будь особенно осторожен здесь.
Джин рассмеялся.
— У тебя, по-моему, шпиономания. Может быть, ты и Ширли…
— Да нет, она, я думаю, вне подозрений. Можешь ухлестывать за ней сколько хочешь. Ведь ты у нас увлекающаяся натура, небось «Великого Гетсби» еще не выбросил из башки, а? — Лот дружески рассмеялся.
— Между прочим, хорошо бы вам, сэр, посмотреться в зеркало. Я ведь заметил, как ты любезничал с Лиз Сазерленд.
Лот серьезно и даже как будто печально взглянул на Джина.
— Вот что я должен сказать тебе, старик. Я люблю твою сестру и только ее. Я предан вашей семье, потому что я люблю Натали и люблю тебя, но мне нелегко сразу отказаться от своих привычек.
Он опорожнил бокал, бросил его на траву и встал.
— О ля-ля! — воскликнул он, потягиваясь и воздевая руки в закатное небо. — Последняя ночь немецкого вервольфа! Последняя ночь дикого зверя! Счастливой охоты и тебе, малыш!
Он сделал несколько шагов прочь, потом резко обернулся.
— Если увидишь где-нибудь здесь дядю Тео, немедленно ищи меня. Избегай разговора с ним. Пока.
В темноте по парку мелькали тени мужчин и женщин, иногда освещались лица, глаза, медлительные руки, искаженные рты..
— Внимание! Лиз Сазерленд покажет вывезенный ею из Египта «Танец живота».
— Смелее, Лиз!
Кто-то рухнул в бассейн.
— Пощадите бедную женщину, мистер Де-Сото.
— Не смейтесь, Ширли, я серьезно.
Они шли по аллее парка. В кустах иногда мелькали бледные лица грантовских телохранителей Ширли куталась в шиншилловый палантин, отворачивала от Джина печальное лицо.
— Я старше вас на двенадцать лет.
— Какое мне дело до этого!
— Не связывайтесь со мной, Джин.
— Что мне до того, что вы жена всемогущего Гранта!
Она остановилась и протянула руку. Он взял ее руку и почувствовал, что женщину бьет нервная дрожь.
— Прощайте, Джин.
Он не выпускал руки. В глазах Ширли загорелся вдруг сумасшедший огонек. Она зашептала:
— Сейчас мы простимся, и вы пойдете к морю. Там рядом с причалом для яхт есть маленький домик. Ждите на террасе.
Лот крепко держал за руку Лиз Сазерленд. Они пробирались сквозь кусты азалии к западному неосвещенному крылу дома. Сквозь заросли видны были отсвечивающие лунный свет стеклянные двери маленькой гостиной.
— Сюда, — отрывисто проговорил Лот.
— Вы просто сумасшедший, — слабо шептала Лиз. — Я порвала платье.
— Поменьше болтай! Пригнись! — он сдавленно хохотнул. — А теперь короткими перебежками до скульптуры.
Они перебежали освещенные луной мраморные плиты, спрятались в тени гигантской и страшной скульптуры Генри Мура, постояли там с минуту и побежали к дверям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175