И машина, и дача, и две самые красивые, добрые, честные и любимые жены. Хорошо жил Урюкшан, да вот ОБХСС его вконец замучило, до того, что спать директор спокойно не мог.
Пришел он в свой кабинет, двери плотно закрыл, пробку вытащил, бутыль потер и приказал джину появиться.
– Я джин Абдула Хусейн, – сказал джин, присматриваясь к Урюкшану.
– Вот что, уважаемый. Теперь будешь работать на меня. Я твой хозяин… Ты мне – я тебе. Должен помочь, одна кровь все же…
Сообщил он ему свой самый важный пароль («ты – мне, я – тебе»), дал ему явки и связи – и стал джин заниматься махинациями, да такими, что работники ОБХСС только за голову хватались и таблетки от головной боли пили.
– Где вы были, товарищ Урюкшан, с такого по этакое?
– Дома был. Сосед видел, жена скажет.
– А этого с тем-то вы хорошо знаете?
– Первый раз эти преступные фамилии слышу…
Пуще прежнего хорошо бы стал жить Урюкшан, если бы не джин. Да в него-то все и упиралось. Совсем уже обнаглел Хусейн-джин, зазнался, хозяина не слушает, в бутылке прорезь проделал, да в нее стал деньги складывать. Взятки стал брать неимоверные. Урюкшану немного даст, а остальное – в бутылку. А если Урюкшан начинает его стыдить, Адбула Хусейн ему отвечает: «Э-э, уважаемый! Ты мне, я себе!»
Подумал Урюкшан, снял с джина ввереные ему полномочия и посадил в бутылку – до поры до времени, приказав даже пароль секретный забыть. А бутылку поставил на шкаф – для красоты.
Только через полгода Урюкшан выпустил джина из бутылки, да и то только для того, чтобы сделать из него джина на побегушках. Тапочки ему принеси, машину помой, мусор вынеси…
Джин бегает и все указания Урюкшана послушно выполняет. Неужели исправился? – задумался директор ресторана, а так как без афер он никак уже не мог, решил он снова использовать джина. Вот что Урюкшан придумал: уволил он официантов – за тунеядство и грязные руки, а на их место на семь ставок оформил Абдулу Хусейна.
Все стало снова хорошо. Посетители джином нахвалиться не могут – повсюду-то он успевает. И этому принесет, и этому закажет, и этого обсчитает. Другой бы с ног сбился, а Абдуле хоть бы что, одна нога здесь, другая там, ног-то вроде бы и нет у него.
Неделю он так работал, а потом опять сказался зловредный нрав джина. Не знаю, в крови это у них, или он один такой нетипичный попался, да только джин отпустил живот, бороду как совковую лопату и снова зазнался…
Посетители его кличут, ложечками по столу стучат, а ему хоть бы что – стоит, бутыль свою влажной тряпочкой протирает и в отражении ее собой не налюбуется. Вон-то он какой – и живот-то «во» и нужен-то он всем…
Так и получилось, что пожаловалось на Урюкшана одно важное лицо. Пришлось ему снова снимать джина с работы. А так как Урюкшану здорово досталось от важного лица, разозлился он на Абдулу Хусейна, бутыль забетонировал и выбросил на Пионерских прудах.
Качнулась бутыль пару раз на воде, да и поплыла к другому берегу, не утонула. Помогло, наверное, известное постановление о том, что в воде не тонет…
И вот однажды, шел мимо Пионерских прудов пионерский отряд с барабаном и пионервожатым. Заинтересовались они старинной бутылью, вытащили из воды палкой, принесли в школу, почистили и поставили в «Красный уголок». Через неделю пионеры пришли на собрание, джина Хусейна выпустили, составили его родословную и краткую биографию, а потом отнесли в краеведческий музей.
Вот она и стоит теперь здесь, товарищи. Слышите позвякивание? – это Абдула Хусейн деньги пересчитывает, однако, скоро снова собьется, так как в математических науках не силен.
Шесть кандидатов в доктора по этому экспонату защитились, установив возраст бутыли, возраст самого джина, некоторые сведения из жития 257 султанов и эмиров. Теперь профессор Сусликов защищает по Абдуле диссертацию. Он интересуется симбиозом бутыли и самого джина. Что будет, если разбить эту бутыль, куда тогда денется джин? Думаю, что после эксперимента профессора Сусликова, я смогу ответить и на этот вопрос.
А теперь, давайте перейдем к следующему экспонату нашего музея. Больше ничего интересного о джине Абдуле Хусейне я вам сообщить не могу. Ведь, если разобраться по совести, кому нужен этот бракодел, тунеядец и взяточник?
Нашествие унитазов
(ужасы, леденящие кровеносные сосуды)
Студент второго курса Отливашкин зашел в туалет своего общежития, что на втором этаже, и прытко скрылся в кабинке. Осмотрев укромное (так он думал) местечко, Отливашкин приспустил штаны и присел над унитазом. Я извиняюсь перед возможным читателем за столь пикантные (и более того) подробности – они необходимы. В руках студента, между тем, обнаружилась газета (для редактора – вставьте название газеты своих конкурентов), и он стал мять ее, не читая. Читать все равно было невозможно – в туалете никогда не было света.
Почти справившись со своей задачей, Отливашкин неожиданно почувствовал под собой необъяснимое пока движение. Далее раздался ужасающий скрежет «ХХРР-РРММ!!!» – так сомкнулись на студенте фаянсовые десна унитаза.
Поразив окрестности нечеловеческим воплем боли и ужаса, Отливашкин (ныне покойный) вывалился в коридор весь окровавленный и наполовину уже обглоданный. Зрелище было поистине невозможным.
Не приходя в чувство, студент скончался, явив собой первую, но не последнюю жертву. Это было только Начало. Вслед за Отливашкиным из пяти кабинок выползли пять фаянсовых, местами побитых, унитазов. В умывальной комнате столпились, и без того уже испуганные, студенты разных курсов.
Атака вышедших Унитазов была стремительной и непредсказуемой. Оставляя за собой окровавленные и обглоданные ошметки тел, завоеватели вышли в коридор общежития. Один из Унитазов заметно хромал и передвигался внешне смешно, с подпрыгиваниями.
Здесь, в коридоре, число жертв стремительно достигло тридцати двух человек; уцелевшие студенты уже выбежали на лестницу, взывая с мольбой о помощи, и почему-то именно к коменданту, словно тот смог бы спасти их от неминуемой гибели. Вместе с криками: «Комендант! Помогите!» студенты однозначно требовали вызова спецвойск. Унитазы преследовали их по пятам.
На третьем этаже, куда Унитазы еще не проникли, сразу же образовалась паника от перебежчиков, которые сообщили виденное своими глазами и даже те подробности, которые успели присочинить. У многих из беженцев обнаружились травмы конечностей, и трое умерли вскоре от потери крови.
Пока ужас распространялся по третьему этажу, Унитазы полностью расчистили второй этаж и, видимо, решили податься наверх, вместо того (как хотелось бы студентам), чтобы выйти на просторную и многолюдную улицу.
По лестнице они продвигались достаточно неумело, а надо было преодолеть два пролета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Пришел он в свой кабинет, двери плотно закрыл, пробку вытащил, бутыль потер и приказал джину появиться.
– Я джин Абдула Хусейн, – сказал джин, присматриваясь к Урюкшану.
– Вот что, уважаемый. Теперь будешь работать на меня. Я твой хозяин… Ты мне – я тебе. Должен помочь, одна кровь все же…
Сообщил он ему свой самый важный пароль («ты – мне, я – тебе»), дал ему явки и связи – и стал джин заниматься махинациями, да такими, что работники ОБХСС только за голову хватались и таблетки от головной боли пили.
– Где вы были, товарищ Урюкшан, с такого по этакое?
– Дома был. Сосед видел, жена скажет.
– А этого с тем-то вы хорошо знаете?
– Первый раз эти преступные фамилии слышу…
Пуще прежнего хорошо бы стал жить Урюкшан, если бы не джин. Да в него-то все и упиралось. Совсем уже обнаглел Хусейн-джин, зазнался, хозяина не слушает, в бутылке прорезь проделал, да в нее стал деньги складывать. Взятки стал брать неимоверные. Урюкшану немного даст, а остальное – в бутылку. А если Урюкшан начинает его стыдить, Адбула Хусейн ему отвечает: «Э-э, уважаемый! Ты мне, я себе!»
Подумал Урюкшан, снял с джина ввереные ему полномочия и посадил в бутылку – до поры до времени, приказав даже пароль секретный забыть. А бутылку поставил на шкаф – для красоты.
Только через полгода Урюкшан выпустил джина из бутылки, да и то только для того, чтобы сделать из него джина на побегушках. Тапочки ему принеси, машину помой, мусор вынеси…
Джин бегает и все указания Урюкшана послушно выполняет. Неужели исправился? – задумался директор ресторана, а так как без афер он никак уже не мог, решил он снова использовать джина. Вот что Урюкшан придумал: уволил он официантов – за тунеядство и грязные руки, а на их место на семь ставок оформил Абдулу Хусейна.
Все стало снова хорошо. Посетители джином нахвалиться не могут – повсюду-то он успевает. И этому принесет, и этому закажет, и этого обсчитает. Другой бы с ног сбился, а Абдуле хоть бы что, одна нога здесь, другая там, ног-то вроде бы и нет у него.
Неделю он так работал, а потом опять сказался зловредный нрав джина. Не знаю, в крови это у них, или он один такой нетипичный попался, да только джин отпустил живот, бороду как совковую лопату и снова зазнался…
Посетители его кличут, ложечками по столу стучат, а ему хоть бы что – стоит, бутыль свою влажной тряпочкой протирает и в отражении ее собой не налюбуется. Вон-то он какой – и живот-то «во» и нужен-то он всем…
Так и получилось, что пожаловалось на Урюкшана одно важное лицо. Пришлось ему снова снимать джина с работы. А так как Урюкшану здорово досталось от важного лица, разозлился он на Абдулу Хусейна, бутыль забетонировал и выбросил на Пионерских прудах.
Качнулась бутыль пару раз на воде, да и поплыла к другому берегу, не утонула. Помогло, наверное, известное постановление о том, что в воде не тонет…
И вот однажды, шел мимо Пионерских прудов пионерский отряд с барабаном и пионервожатым. Заинтересовались они старинной бутылью, вытащили из воды палкой, принесли в школу, почистили и поставили в «Красный уголок». Через неделю пионеры пришли на собрание, джина Хусейна выпустили, составили его родословную и краткую биографию, а потом отнесли в краеведческий музей.
Вот она и стоит теперь здесь, товарищи. Слышите позвякивание? – это Абдула Хусейн деньги пересчитывает, однако, скоро снова собьется, так как в математических науках не силен.
Шесть кандидатов в доктора по этому экспонату защитились, установив возраст бутыли, возраст самого джина, некоторые сведения из жития 257 султанов и эмиров. Теперь профессор Сусликов защищает по Абдуле диссертацию. Он интересуется симбиозом бутыли и самого джина. Что будет, если разбить эту бутыль, куда тогда денется джин? Думаю, что после эксперимента профессора Сусликова, я смогу ответить и на этот вопрос.
А теперь, давайте перейдем к следующему экспонату нашего музея. Больше ничего интересного о джине Абдуле Хусейне я вам сообщить не могу. Ведь, если разобраться по совести, кому нужен этот бракодел, тунеядец и взяточник?
Нашествие унитазов
(ужасы, леденящие кровеносные сосуды)
Студент второго курса Отливашкин зашел в туалет своего общежития, что на втором этаже, и прытко скрылся в кабинке. Осмотрев укромное (так он думал) местечко, Отливашкин приспустил штаны и присел над унитазом. Я извиняюсь перед возможным читателем за столь пикантные (и более того) подробности – они необходимы. В руках студента, между тем, обнаружилась газета (для редактора – вставьте название газеты своих конкурентов), и он стал мять ее, не читая. Читать все равно было невозможно – в туалете никогда не было света.
Почти справившись со своей задачей, Отливашкин неожиданно почувствовал под собой необъяснимое пока движение. Далее раздался ужасающий скрежет «ХХРР-РРММ!!!» – так сомкнулись на студенте фаянсовые десна унитаза.
Поразив окрестности нечеловеческим воплем боли и ужаса, Отливашкин (ныне покойный) вывалился в коридор весь окровавленный и наполовину уже обглоданный. Зрелище было поистине невозможным.
Не приходя в чувство, студент скончался, явив собой первую, но не последнюю жертву. Это было только Начало. Вслед за Отливашкиным из пяти кабинок выползли пять фаянсовых, местами побитых, унитазов. В умывальной комнате столпились, и без того уже испуганные, студенты разных курсов.
Атака вышедших Унитазов была стремительной и непредсказуемой. Оставляя за собой окровавленные и обглоданные ошметки тел, завоеватели вышли в коридор общежития. Один из Унитазов заметно хромал и передвигался внешне смешно, с подпрыгиваниями.
Здесь, в коридоре, число жертв стремительно достигло тридцати двух человек; уцелевшие студенты уже выбежали на лестницу, взывая с мольбой о помощи, и почему-то именно к коменданту, словно тот смог бы спасти их от неминуемой гибели. Вместе с криками: «Комендант! Помогите!» студенты однозначно требовали вызова спецвойск. Унитазы преследовали их по пятам.
На третьем этаже, куда Унитазы еще не проникли, сразу же образовалась паника от перебежчиков, которые сообщили виденное своими глазами и даже те подробности, которые успели присочинить. У многих из беженцев обнаружились травмы конечностей, и трое умерли вскоре от потери крови.
Пока ужас распространялся по третьему этажу, Унитазы полностью расчистили второй этаж и, видимо, решили податься наверх, вместо того (как хотелось бы студентам), чтобы выйти на просторную и многолюдную улицу.
По лестнице они продвигались достаточно неумело, а надо было преодолеть два пролета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111