ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Петропавловск-Камчатский в то время был большим селом с одной идущей почти по-над берегом улицей и многими переулочками и закоулочками, самым большим из которых была Сероглазка, где находился рыбоконсервный завод. Лишь позже, в 1945 году, после войны с Японией, сопровождая Анастаса Ивановича Микояна, побывавшего на всех Курильских островах, я увидел новый Петропавловск с торговым портом, с причалами на железных шпунтах, с широкими улицами, Домом культуры, новыми домами.
Накануне выборов в назначенное время мы с Матвеевым явились в горисполком. Нам выделили небольшой американский автомобиль А-3 с брезентовым верхом. Такие машины были в то время в ходу.
По укатанной дороге машина бежала довольно резво. Но постепенно стала все чаще буксовать, особенно на подъемах. Нам то и дело приходилось вылезать и подталкивать ее. Когда совсем стемнело, машина окончательно завязла в снегу. Вот положение — ни назад, ни вперед. Дорогу не знаем, шофера в такой ситуации одного бросать нельзя. А ночь все темнее. Сквозь разрывы низко несущихся облаков изредка проглядывала луна. К нашему счастью, часа через два нас нагнала санная подвода — пара коней с санями. Оказалось, возчик возвращался в ту же часть, куда надо и нам. Матвеев в более теплой одежде остался с шофером, а я на подводе отправился за помощью.
Кони заморились: чуть в сторону возьмут — по брюхо проваливаются в снег. Наконец они совсем выбились из сил, легли, а ездовой не может их поднять. Подвода остановилась, и пришлось мне дальше идти одному.
До воинской части добрался я с превеликим трудом. Немедленно по тревоге были подняты люди, а через час прибыла конная подвода, которую везли свежие лошади. Намаявшиеся кони устало шли сзади. Через два часа четверка коней прибуксировала нашу машину.
В день голосования погода выдалась редкая — чистое голубое небо, никакого ветерка, морозец такой, что под ногами снег скрипит. Мы втроем командир части, Матвеев и я — идем по расчищенной дорожке от штабной землянки к единственному, еще не полностью достроенному двухэтажному дому, в котором на первом этаже находится избирательный участок. Личный состав части, семьи командиров — все живут в землянках, из труб которых легкими султанчиками поднимается дым. Настроение у нас самое радужное, ведь идем голосовать за свою родную власть.
На избирательном участке особая торжественность. Голосующие одеты по-праздничному, разговаривают негромко, а бюллетени в урны опускают с гордостью. И мы тоже невольно, точно на параде, подтянулись. Проголосовав, пошли к штабной землянке.
Около землянки стояла машина, на которой мы приехали сюда. Увидев нас, шофер с тревогой сказал:
— Нам надо сейчас же, пока морозец держит, двигать обратно. Не то завязнем, как вчера. Можете мне поверить.
На море я не больно разбираюсь, а на суше могу вполне.
Наскоро пообедав и тепло распрощавшись с хозяевами, поехали в Петропавловск. Шофер выжимает из машины все, что можно, и без конца с тревогой поглядывает на вершину вулкана. Только когда въехали в город, он облегченно вздохнул:
— Слава тебе, проскочили. — И, уже обращаясь к нам, пояснил: — Вон, видите, над вулканом вроде тучка появилась. Значит, вскоре такая круговерть начнется, что носа не высунешь.
И верно, не успели мы прибыть на корабль, как усилился ветер и повалил крупный снег. Он шел всю ночь…
Вскоре корабль выгрузил овощи, которые привез на Камчатку, и принял положенные грузы, а комиссия закончила свою работу. Книгу Крашенинникова Матвеев сдал в музей. Когда все было закончено, мы вышли из Петропавловска в бухту Велючинскую, где можно было из водопада пополнить запасы пресной воды. Накануне Авача была покрыта льдом, блестела, что зеркало. Ночью штормовой волной лед взломало и ветром вынесло в море.
Даже зимой Авача и мыс Вертикальный, огромная гора, прикрывающая вход в бухту, необыкновенно красивы. Словом, тут было на что посмотреть.
Идем на юг вдоль береговых огромной высоты пирамидальных сопок, упирающихся, казалось, пиками своих вершин в самое небо. Проложен курс, ведущий в бухту Велючинскую. Смотрю и никакой бухты не вижу. Корабль идет прямо на скалы. И только когда подошли кабельтовых на десять, сопки будто раздвинулись. Встали на якорь поближе к водопаду. Вода — необычайно чистая. Из корабельных цистерн выкачали остатки старой воды, чтобы набрать свеженькой, камчатской. Как положено, команда, да и мы, пассажиры, всласть намылись в бане, все необходимое постирали. А через некоторое время, пройдя первым Курильским проливом, вышли в бурное Охотское море.
Запомнился мне этот переход. Корабль обледенел. Каждый день вся команда, да и многие пассажиры, счищали лед. В редкие моменты, когда ночью появлялись просветы в облаках, удавалось по звездам определять место корабля в разгневанном море, бросающем на него холодные многотонные волны.
Больше всего тревожило то, что в проливе Лаперуза есть грозная группа скал, иные из которых не увидишь, пока на них не сядешь. Поэтому астрономические определения места в море были для нас очень важны. Как назло, на подходе к проливу заштормило основательно. Тяжелые тучи, несущиеся в двадцати метрах над водой, сменялись полосами тумана.
К счастью, все обошлось благополучно. Когда мы миновали пролив, я оставил свои штурманские дела и занялся оформлением полученного от Попова задания. Во Владивосток пришли поздно ночью. Генерал Стороженко всем, кто с ним работал, дал два дня на отдых и три на подготовку материала.
Утром я засел за работу. А во второй половине дня, не ожидая вызова, пошел к Попову, взяв с собой докладную, написанную от руки, и карту с нужными обозначениями.
— Приветствую отпускника, — с доброй улыбкой произнес Александр Васильевич. — Как отпуск?
— Отлично! Налазился по снежным сопкам лет на десять вперед, нагляделся так много всего удивительного, что не знаю, когда еще такое увижу…
Более часа докладывал я Попову о поездке. Но отведенного времени мне все же так и не хватило. Начальнику штаба флота надо было идти к командующему.
— Давай карту, я сам по ней комфлоту доложу, а докладную принесешь в отпечатанном виде, — сказал Попов. — Ну а отпуск у тебя прошел, видно, не даром…
Неожиданные перемены
Время не стояло на месте. Флот рос и мужал. Совершенствовалась боевая выучка его личного состава.
В январе 1938 года в командование Тихоокеанским флотом вступил флагман 2 ранга Николай Герасимович Кузнецов. Будучи до этого заместителем командующего, он успел ознакомиться с состоянием и готовностью основных сил флота (подводные лодки, авиация). Большой практический опыт ведения боевых действий Николай Герасимович приобрел в боях за Испанскую республику. Новый командующий круто повернул дело на практическую организацию противовоздушной обороны, создание устойчивой системы управления силами флота, особенно в условиях нападения авиации противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87