Животик его под дорогим халатом круглился,
глазки масляно блестели, а вся острая мордочка была измазана
розовой мякотью какого-то плода. Развалясь на мягком диване,
Ши ковырял в зубах костяной палочкой, прихлебывая вино из
тонкостенного кубка и небрежно метал на стол кости. Рядом
восседали вдрызг пьяные стражники и еще несколько человек,
наблюдавших за игрой.
- И опять себе, - заплетающимся языком объявил
круглолицый игрок и сгреб кучку монет. - То есть, говорю,
снова меня... вала Белу.
- Ты жадный и противный, - капризно сказал его
сотоварищ.
- А ты Хабиш, в голове твоей кишмиш, - объявил
круглолицый и захохотал.
Хабиш замахнулся на него чашей, но тут же уронил ее и
сразу же задремал.
- Почтенные, почтенные, - примирительно пискнул Ши, - не
будем ссорится! Ибо сказано в "Заветах": "Люби ближнего
своего, пока он тебя любит..." Если я не путаю. Ты, Басрам,
и вы, Хамза и Хабиш, любите дуг друга, и да наполнятся
сердца ваши миром и благолепием...
- Пусть наполнятся, - согласился Басрам, - а сначала
пусть наполнятся наши кубки, у меня во рту словно Нергал
нагадил.
- Не поминай этого имени, о чресла приватной сажи, -
откликнулся Ловкач. - То есть, я хочу сказать... мнэ-э-э...
честность привратной саржи. Нет, стражи... Ибо речено:
"Явится из бездны зверь стоглазый, девятиголовый,
шестирукий..." Дальше не помню, но поминать его поему-то не
надо.
- Не буду, - согласился круглолицы, - давай выпьем за
светлейшего Эдарта!
- За всех светлейших Эдартов, а также Руперов, -
поддержал Ши. - Знавал я одного Руперта из Немедии, ох и
шельмец был, подметки на ходу резал...
Поняв, что его приятель окончательно захмелел и может
испортить все дело, киммериец решительно направился к его
столу, локтем отодвинул безучастного Хабиша и уселся рядом с
Ловкачом. Безденежные приятели уместились среди зрителей и
принялись жадно поедать остатки пиршества.
Ши уронил правое веко, а левым мутным глазом уставился
на варвара.
- А, Ко... - начал было он, однако, получив под ребро,
охнул и заткнулся.
- Хочу сыграть с тобой, купец, - сказал Конан. - Ставлю
сто золотых.
- А у него нету, - встрял Басрам, - он все продул.
- Желаю играть! - Варвар треснул по столу кулаком. -
Пусть товар ставит. Или товара тоже нет?
- Товар есть, - сказал Ловкач и уронил левое веко.
- Ты ведь не хочешь, чтобы его украли?! - гаркнул Конан.
Ши распахнул глазки и завращал зрачками.
- Украли, - захихикал, - украли! Да кому нужно это го...
Он снова охнул и принялся хватать ртом воздух.
- Купец говорит, что желает надежно спрятать свой ценный
груз на ночь, - объявил Конан.
- Разве он что-нибудь говорит? - удивился Басрам.
- Ничего не кишмиш, - пробормотал Хабиш, просыпаясь.
- Кишмиш спрятать? - спросил туговатый на ухо Хамза.
- Я тебе сейчас спрячу! - вызверился вдруг Басрам. - Ты
зачем мой золотой в туфлю сунул?!
Они сцепились и принялись кататься по ковру, награждая
друг друга тумаками. На шум прибежал сам хозяин в
сопровождении слуг, вооруженных дубинками. Ухватив пьяных
стражников под микитки, слуги поволокли их на двор. Хамза,
мстительно улыбаясь, отправился следом, чтобы поглядеть,
как о спину Басрама обломают палки. "Кишмиш, - бормотал он,
удаляясь, - из тебя самого сейчас кишмиш сделают..."
Флатун, дородный мужчина с завитой бородой, подождал,
пока шум утихнет, после чего вежливо осведомился, не
помешали ли драчуны почтенным гостям.
- Бывает хуже, - отвечал Конан, в упор разглядывая
человека, чье золото чуть было не перекочевало в его мешок
позапрошлой ночью. - А что, хозяин, не выпьешь ли ты с нами
за процветание славного Шадизара?
Флатун ответствовал, что вина вообще-то не пьет, но за
процветание чарку пригубит. Присел за стол, сделал глоток,
вытер губы тончайшим платком и аккуратно отправил в рот
маленький кусочек лукума. После чего внимательно глянул на
киммерийца.
- Лицо не твое вроде бы знакомо, почтенный, - сказал он,
поглаживая бороду, - не припомню только, где я тебя видел...
- Мир велик, - сказал варвар, проклиная мысленно
Ловкача за то, что тот налился до ушей в самый неподходящий
момент, - может где и встречались.
Ши Шелам вдруг осмысленно глянул перед собой, заметил
Флатуна и заговорил почти трезво:
- О почтенный хозяин, да сделает Митра так, чтобы борода
твоя как можно дольше оставалась густой и черной, а жены
твои имели достаточно молока, дабы вскармливать чад твоих,
а в хозяйстве твоем царил порядок и прибыток прибывал...
мн-э-э... не иссякал, богатство же умножалось...
Он замолчал, вспоминая, что же, собственно, хотел
сказать, затеяв эту длинную речь. Флатун взирал на него
удивленно и несколько даже испугано.
- О товаре своем печется купец, - пояснил Конан, -
товар у него ценный, боится, как бы ни украл кто.
- Да-да, - облегченно закивал головой Ши Шелам, -
знатный товарец, дорогой. Тревожусь я...
Флатун обиженно засопел и объявил, что тревожится нечего,
"Верблюжий горб" - самый надежный постоялый двор в городе, а
может быть и во всей Заморе и не было еще такого, чтобы
товар из ограды умыкнули. А если гости думают, что в
Шадизаре только и делают, что воруют, то эти слухи
распускают злые языки, светлейший Эдарт давно навел
порядок...
- Хвала Митре, - воскликнул Ловкач, - выпьем за
светлейшего Эдарта! До дна!
Хозяин не мог отказаться от подобного тоста и с гулким
бульканьем влил в себя всю чарку. Непослушными пальцами
подхватил из вазы персик, надкусил смачно, забрызгав
окружающих соком.
Потом пили за чад и домочадцев главы городской стражи,
за родителей его и родителей его родителей, за мудрость
его и безжалостность к врагам, за палачей его и победу
верблюдов его на предстоящих бегах.
- Люблю я светлейшего, - еле ворочая языком, вещал
Флатун, брезгливо отодвигая подвернувшуюся чашу с шербетом
и таща через стол солидных объемов кувшин аренджунского, -
Митрой клянусь, так люблю, что подарю белую верблюдицу...
Ловкач и Конан шумно одобрили это решение, а варвар тут
же потребовал раки, чтобы отметить столь неслыханную
щедрость.
- Раку пьет голытьба и разбойники, - скривился хозяин
"Верблюжьего горба", - но у меня есть шемское вино из
пальмовых листьев, напиток столь же крепкий, сколь и
приятный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18