Посреди этого великолепия распростерся ниц
тощий человечек в засаленных обносках. В руке он судорожно
сжимал приличного вида медный сосуд с двумя горлышками.
Конан приземлился на тюк слежавшегося тряпья, так что
падение не вызвало особых неприятностей. Он отряхивал с
туники пыль и приставшую солому когда человечек оторвал лицо
от никогда не чищенного пола, взмахнул ручками и закричал
дурным голосом:
- О величайший из дивов, о владыка сил земных и
небесных! О отрада ничтожных, в прахе пресмыкающихся!
Сжалься надо мной, дозволь припасть еще хоть разок к
источнику твоей мудрости!
- Ты, что ли, Ловкач? - удивленно спросил Конан,
распознав в человеке своего приятеля Ши Шелама. - Чего
орешь и кто тут, хвост Нергала тебе в глотку, див?
Ши растерянно глянул на сосуд в своей руке, потом на
варвара с стал безумно вращать зрачками.
- Кончай придуриваться, - гаркнул киммериец, - отвечай,
когда спрашиваю!
Ши сразу успокоился и принял свой обычный хитроватый и в
меру подобострастный вид.
- Привет тебе, тигр моего сердца, - сказал он. - Прости
дурака, думал, снова этот вылез.
И он помахал своей медяшкой.
- Что ты тут делаешь? Что за дом такой, почему рухнул,
откуда барахло? - со свойственным молодости нетерпением
Конану желалось узнать обо всем сразу.
- Дядька у меня помер, прими Нергал его душу, - печально
сообщил Ловкач Ши. - Старьевщиком был, наследство вот
оставил. Стал я разбирать вещички да радоваться,
какая-никакая, а все же прибыль, если, конечно, купит кто.
Глянь - сосуд этот медный, почти что новый. Ну, думаю,
его-то продам, Бел свидетель. Присмотрелся - горлышко у него
какой-то дранью замазано. Дай, думаю, проверю, что
внутри-то. Сковырнул, а он вылезает...
- Див?
- А кто ж еще под печатями таиться может? Дым повалил,
вонища... Гляжу - сидит, ус крутит.
- Что-то не слыхивал я, чтобы нежить усы крутила, -
удивленно пробормотал киммериец. - Хвосты, сказывают, бывают
у них, крылья там, но что усы... Врешь, небось?
- Да провалиться мне на этом месте! Да сожрут желудочные
черви мне брюхо! Да...
- Ладно, валяй дальше, - прервал варвар поток клятв,
которые, как все знали, Ловкач Ши легко раздавал направо и
налево при всяком удобном и неудобном случае.
- Чего дальше? Испугался я, душа в пятках, нос в росе...
Сидит див на клубе дыма и ус крутит. Я-то всегда считал, что
демоны эти служат тем, кто их освободит из заточения,
уважение спасителям выказывают... А этот - ни здрасьте тебе,
ни еще чего - сразу спрашивает: где тут, говорит, дщерь
человеческую сыскать можно? Очень, говорит, я изнемог за
семьсот годов без дщерей человеческих... И еще червем
обозвал.
Конан задумчиво поскреб затылок. Он не исключал, что
Ловкач просто над ним потешается. Правда, проверить в это
было трудно: не стал бы Ши играть с огнем и шутить такие
шутки...
А наследник старьевщика продолжал свою удивительную
повесть. По его словам выходило, что див этот был весьма
охоч до дщерей и во времена оны погубил их несть числа. Да
нашелся на уголь ушат воды: погорел демон на женском
коварстве. Раз решил он овладеть некой женщиной, хоть и
селянкой, но красивой и смышленой. Принял, как водится,
человеческий облик, и не чьей-нибудь, а ее собственного
мужа. Муж по ту пору возвращался домой из гостей, изрядно
набравшись. Демон пристал к нему на перекрестке трех дорог
и вился пред очи супруги. Та, видя такое затруднение, сразу
смекнула, что к чему. "Один из вас, - говорит, - не мой
муж, а кто настоящий, в толк не возьму". "Я!" - заявляет
див нагло. "Я", - икает супружник, не совсем понимая, в
чем, собственно, дело. "Это затруднение разрешить просто, -
говорит хитроумная селянка. - Мой настоящий муж всегда умел
пролезть где угодно, да вот хоть в этот сосуд с двумя
горлышками: в одно, бывало, просунется, из другого выйдет".
Ну, дивы, они, как всем известно, туповаты. Усатый демон
тут же нырнул в сосуд, а женщина, не будь дура, запечатала
его воском, а потом еще и смолой обмазала.
- Этого замазала, а своего отмазала, - заключил Ловкач
Ши, - не возьму лишь в толк, почему это умная женщина
предпочла какого-то пьяницу, а не духа, который мог бы ее
озолотить.
- Дурак ты, Ши, - снисходительно объяснил киммериец, -
всем известно, что духи коварны и, суля золото, норовят
погубить душу.
- Вот-вот, - охотно согласился пройдоха Шелам, - и этот
меня надул, да запечатает его кто-нибудь в бочке с
нечистотами...
Он тут же опасливо оглянулся и быстро дернул себя за
мочку уха - жест, отгоняющий, согласно древнему поверью,
нечистую силу.
- Тебя надуешь, - проворчал варвар. - Интересно
узнать, как ему это удалось?
- А вот так, - горестно закивал крысиной мордочкой
Ловкач, - сказал, что зарок ему - выполнить одно мое
желание, с тем и свободен. Одно! Да у меня желаний, что
камней на дне реки. Нет, говорит, выбирай единственное, да
поживее, очень дщерь человеческую хочется. Слез со своего
облака, к окну подбежал, увидел какую-то красотку
задрипанную и аж засветился весь, что огонь на болоте. Я
себя по лбу хлоп да возопи: умишка бы мне, убогому, быстро
бы желание выбрал! А он и рад: ага, говорит, желаешь ума,
будет тебе ум. Надолго дать не могу, но на три дня -
пожалуй. Хлопнул в ладоши и пробурчал что-то. А потом как
сиганет в окно - стену обвалил и пристройку еще. Эх, пропал
домишко - кто теперь купит!
Он замолчал и обиженно уставился на Конана. Конан
хохотал, да так, что труха сыпалась с потолка и тоненько
позванивала аквилонская кираса.
- Кром! - ревел варвар, сотрясаясь всем телом, - Бел и
Иштар! Вот так история, вот уж пожелал, так пожелал! Как же
ты, дурья твоя башка, проверишь теперь, дал он тебе ума или
не дал?! Умру сейчас...
- Вот и я думаю - как? - печально молвил Ши Шелам. -
Сижу тут, мысли какие-то в голову лезут... Про верблюдов,
золу материю... Ну, положим, ткань, хоть и подпорченная,
есть, но при чем здесь верблюды и, тем паче, зола? А,
киммериец?
Конан почувствовал, что сейчас задохнется. Он еще
спрашивает! Раньше спрашивать надо было...
- Печально мне стало, - продолжал Ловкач, которого не
так уж часто надували, - потер я лампу, думаю, может кто
еще там есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18