– И умею разве что чуть больше, чем любой другой эльф моих лет. Просто в прошлом году я попал в передрягу, и сестра заставила меня подучиться исцелять и исцеляться. Конечно, таким искусным, как она, мне в жизни не быть – но в иных вещах ошибиться невозможно. – Что правда, то правда – в выражении его лица ошибиться и впрямь было невозможно – во всяком случае, Арнет. – Нет никаких оснований тревожиться за здоровье госпожи Арнет. А если за него возьмется Илери, то и не будет.
Если минуту назад у Арнет не было сил не только удавить остроухого гостя, но даже и пожелать это сделать, то теперь она готова была расцеловать его на радостях. И не только за то, как ловко он открылся Аккарфу, сумев не разрушить ее счастья, но и за тайну… за ее тайну, которую он открыл только ей. Он ничего не сказал Аккарфу. Он дал Арнет возможность сделать это самой. Так, как и велит обычай. И вот этого эльфа она посчитала бестактным и назойливым? Стыдно-то как…
– Так вы пришли ради здоровья моей будущей жены, знамение? – улыбнулся Аккарф, и Арнет на мгновение задохнулась от внезапной нежности – да и от самой внезапности, если уж быть до конца честной. Все-таки она совсем не знала Аккарфа… этого, нового Аккарфа она не знала. Прежде Аккарф не шутил… по крайней мере, не шутил так легко и беззаботно. Арнет никак не могла решить, которого Аккарфа, прежнего или нового, она любит с такой томительной силой, что у нее ноет в груди – но это не имело значения. Тот, кого она знала до мельчайшей капельки пота на лбу, и тот, кого она не знала вовсе, сливались воедино так стремительно, что и не углядишь. Они лишь изредка расслаивались на двоих знакомых незнакомцев – но и это ненадолго. Арнет откуда-то знала, что ненадолго.
– Нет, – ответил эльф, усаживаясь в кресло. – Я пришел рассказать, как я сделался знамением. И это не самый короткий разговор. И не самый простой. Без вашей помощи мне его нипочем не осилить.
– Не прислушаться к знамению – большой грех, – шутливо, в тон Аккарфу произнесла Арнет.
– Если бы еще знамение знало, с чего начать, – досадливо молвил эльф. – Я ведь не очень хорошо разбираюсь в людских обыкновениях. А здесь все непросто. Есть у людей один такой ритуал – политика называется…
– Есть, – медленно подтвердил Аккарф, пряча смех за сосредоточенностью взгляда.
– Вот я и не знаю, кому и что я по этому ритуалу должен говорить, а кому – ничего, – вздохнул эльф. – Но вам я рассказать должен наверняка… и еще одному человеку.
Он замолчал и очень каким-то человеческим жестом потер лоб.
– Лерметту, насколько я понимаю, – пришел ему на выручку Аккарф. – Что бы ни случилось с ожерельем, но это произошло в его доме.
– Именно ему, – благодарно улыбнулся эльф. – Но сначала вам.
Рассказ его был краток и точен, однако Арнет не оставляло ощущение, что кое о чем эльф умолчал. Впрочем, и сказанного им за глаза хватало, чтобы призадуматься.
– И тогда я кинул ожерелье в шкатулку, – закончил эльф.
На сей раз Аккарф был бледен не от тревоги, а от самой неподдельной ярости.
– От Иргитера можно ожидать чего угодно, – взорвался он, – но чтобы святотатства?!
– От Иргитера – или от его людей? – негромко уточнил эльф.
– Безразлично! – рявкнул король.
– Нет, любимый. – Арнет приподнялась, опираясь на локоть. – Боюсь, его светлость Эннеари прав. – Теперь, когда самое страшное для нее было позади, она с легкостью вспомнила имя этого эльфа, который и попадался-то ей на глаза от силы раза два. – Это меняет многое.
– Вообще-то я не светлость, а высочество, – усмехнулся Эннеари, – но вот уж это и впрямь безразлично. А ожерелье… это ведь не просто безделушка.
– Ни в коем случае! – ужаснулся Аккарф. – И я представить себе не могу, как им только в голову пришло…
– Может, это была просто шутка? – мягко предположил Эннеари. – Дурно задуманная шутка, только и всего?
Аккарф поднял на эльфа вмиг посуровевший взгляд.
– Знамения в политике не разбираются, это верно, – едко заметил он. – И все же – что бы ты сказал, если бы кто-нибудь вздумал в шутку утащить королевскую корону и впридачу алтарь из дворцового храма?
«Ты», обращенное к эльфу, в устах Аккарфа прозвучало вполне естественно. Арнет припомнилось, что за то время, покуда Эннеари рассказывал о судьбе ожерелья, а они оба лишь вставляли отдельные вопросы, все трое уже успели каким-то непостижимым образом перейти на «ты», но вот когда именно… впрочем, разве это имеет значение? Ожерелье сплотило их в некий странный союз, и теперь загадочный и непостижимый эльф был куда понятнее Арнет, нежели тот же Иргитер и его свора, покусившиеся на святыню.
– Я бы сказал, что это весьма тупой юмор, – вздохнул Эннеари. – И что меч в моих руках гораздо острее… в чем и предлагаю шутнику убедиться незамедлительно. Но… разве это ожерелье настолько важно? Ведь это не корона и не алтарь.
– Это храмовая святыня, – дрогнувшим голосом ответил Аккарф. – Ему около восьмисот лет… хотя эльфа древностью не проймешь.
– Я гораздо младше этого ожерелья, – учтиво ответил Эннеари, – и я знаю, сколько лет принято жить у людей. Десятков примерно семь, верно?
– Верно, – против воли усмехнулся король. – Обычай такой.
– Так что же ожерелье? – настаивал эльф.
– Восемьсот лет назад – это еще до Поречного Союза, – пояснил Аккарф, – у Окандо и Риэрна были совсем другие границы. Тогда страны правобережья еще воевали между собой. В тот раз Риэрн едва не одержал победу. Столица пала, держался только Храмовый холм… довольно было захватить его, и судьба Окандо решена. После захвата храмов и осквернения святынь… – Голос его пресекся.
– Понимаю, – тихо произнес Эннеари.
Арнет подняла на него удивленный взгляд. Нет, эльф не лукавил. Странно. Ей то и дело казалось, что он не понимал самых обыденных, повседневных вещей – но то, чем жители Окандо отличались от всех остальных, он понял без труда.
– Защитников Холма оставалось не так уж и много, – продолжил после недолгого молчания Аккарф. – Им предложили почетную сдачу. Но они ответили, что покойники не сдаются, а они уже все равно что мертвецы. Бой возобновился… к той минуте, когда подоспела помощь, многие из них и в самом деле были мертвы, но храмы отстоять удалось. Это был поворотный день войны. Вскоре риэрнцев выбили из Окандо раз и навсегда. А в память о защитниках Храмового холма было сделано это ожерелье. Из траурных камней ровно по числу бойцов. Камни покрупнее означают павших в бою за храмы. Это коронная и храмовая святыня Окандо. Не скажу, что это – сердце нашей земли… скорее, это ее дух.
– Но… – еле выдавил из себя потрясенный Эннеари, – зачем тогда брать его с собой?
– Это ожерелье, – пояснил король, – часть полного орната. В нем коронуются. В нем объявляют войну и заключают мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Если минуту назад у Арнет не было сил не только удавить остроухого гостя, но даже и пожелать это сделать, то теперь она готова была расцеловать его на радостях. И не только за то, как ловко он открылся Аккарфу, сумев не разрушить ее счастья, но и за тайну… за ее тайну, которую он открыл только ей. Он ничего не сказал Аккарфу. Он дал Арнет возможность сделать это самой. Так, как и велит обычай. И вот этого эльфа она посчитала бестактным и назойливым? Стыдно-то как…
– Так вы пришли ради здоровья моей будущей жены, знамение? – улыбнулся Аккарф, и Арнет на мгновение задохнулась от внезапной нежности – да и от самой внезапности, если уж быть до конца честной. Все-таки она совсем не знала Аккарфа… этого, нового Аккарфа она не знала. Прежде Аккарф не шутил… по крайней мере, не шутил так легко и беззаботно. Арнет никак не могла решить, которого Аккарфа, прежнего или нового, она любит с такой томительной силой, что у нее ноет в груди – но это не имело значения. Тот, кого она знала до мельчайшей капельки пота на лбу, и тот, кого она не знала вовсе, сливались воедино так стремительно, что и не углядишь. Они лишь изредка расслаивались на двоих знакомых незнакомцев – но и это ненадолго. Арнет откуда-то знала, что ненадолго.
– Нет, – ответил эльф, усаживаясь в кресло. – Я пришел рассказать, как я сделался знамением. И это не самый короткий разговор. И не самый простой. Без вашей помощи мне его нипочем не осилить.
– Не прислушаться к знамению – большой грех, – шутливо, в тон Аккарфу произнесла Арнет.
– Если бы еще знамение знало, с чего начать, – досадливо молвил эльф. – Я ведь не очень хорошо разбираюсь в людских обыкновениях. А здесь все непросто. Есть у людей один такой ритуал – политика называется…
– Есть, – медленно подтвердил Аккарф, пряча смех за сосредоточенностью взгляда.
– Вот я и не знаю, кому и что я по этому ритуалу должен говорить, а кому – ничего, – вздохнул эльф. – Но вам я рассказать должен наверняка… и еще одному человеку.
Он замолчал и очень каким-то человеческим жестом потер лоб.
– Лерметту, насколько я понимаю, – пришел ему на выручку Аккарф. – Что бы ни случилось с ожерельем, но это произошло в его доме.
– Именно ему, – благодарно улыбнулся эльф. – Но сначала вам.
Рассказ его был краток и точен, однако Арнет не оставляло ощущение, что кое о чем эльф умолчал. Впрочем, и сказанного им за глаза хватало, чтобы призадуматься.
– И тогда я кинул ожерелье в шкатулку, – закончил эльф.
На сей раз Аккарф был бледен не от тревоги, а от самой неподдельной ярости.
– От Иргитера можно ожидать чего угодно, – взорвался он, – но чтобы святотатства?!
– От Иргитера – или от его людей? – негромко уточнил эльф.
– Безразлично! – рявкнул король.
– Нет, любимый. – Арнет приподнялась, опираясь на локоть. – Боюсь, его светлость Эннеари прав. – Теперь, когда самое страшное для нее было позади, она с легкостью вспомнила имя этого эльфа, который и попадался-то ей на глаза от силы раза два. – Это меняет многое.
– Вообще-то я не светлость, а высочество, – усмехнулся Эннеари, – но вот уж это и впрямь безразлично. А ожерелье… это ведь не просто безделушка.
– Ни в коем случае! – ужаснулся Аккарф. – И я представить себе не могу, как им только в голову пришло…
– Может, это была просто шутка? – мягко предположил Эннеари. – Дурно задуманная шутка, только и всего?
Аккарф поднял на эльфа вмиг посуровевший взгляд.
– Знамения в политике не разбираются, это верно, – едко заметил он. – И все же – что бы ты сказал, если бы кто-нибудь вздумал в шутку утащить королевскую корону и впридачу алтарь из дворцового храма?
«Ты», обращенное к эльфу, в устах Аккарфа прозвучало вполне естественно. Арнет припомнилось, что за то время, покуда Эннеари рассказывал о судьбе ожерелья, а они оба лишь вставляли отдельные вопросы, все трое уже успели каким-то непостижимым образом перейти на «ты», но вот когда именно… впрочем, разве это имеет значение? Ожерелье сплотило их в некий странный союз, и теперь загадочный и непостижимый эльф был куда понятнее Арнет, нежели тот же Иргитер и его свора, покусившиеся на святыню.
– Я бы сказал, что это весьма тупой юмор, – вздохнул Эннеари. – И что меч в моих руках гораздо острее… в чем и предлагаю шутнику убедиться незамедлительно. Но… разве это ожерелье настолько важно? Ведь это не корона и не алтарь.
– Это храмовая святыня, – дрогнувшим голосом ответил Аккарф. – Ему около восьмисот лет… хотя эльфа древностью не проймешь.
– Я гораздо младше этого ожерелья, – учтиво ответил Эннеари, – и я знаю, сколько лет принято жить у людей. Десятков примерно семь, верно?
– Верно, – против воли усмехнулся король. – Обычай такой.
– Так что же ожерелье? – настаивал эльф.
– Восемьсот лет назад – это еще до Поречного Союза, – пояснил Аккарф, – у Окандо и Риэрна были совсем другие границы. Тогда страны правобережья еще воевали между собой. В тот раз Риэрн едва не одержал победу. Столица пала, держался только Храмовый холм… довольно было захватить его, и судьба Окандо решена. После захвата храмов и осквернения святынь… – Голос его пресекся.
– Понимаю, – тихо произнес Эннеари.
Арнет подняла на него удивленный взгляд. Нет, эльф не лукавил. Странно. Ей то и дело казалось, что он не понимал самых обыденных, повседневных вещей – но то, чем жители Окандо отличались от всех остальных, он понял без труда.
– Защитников Холма оставалось не так уж и много, – продолжил после недолгого молчания Аккарф. – Им предложили почетную сдачу. Но они ответили, что покойники не сдаются, а они уже все равно что мертвецы. Бой возобновился… к той минуте, когда подоспела помощь, многие из них и в самом деле были мертвы, но храмы отстоять удалось. Это был поворотный день войны. Вскоре риэрнцев выбили из Окандо раз и навсегда. А в память о защитниках Храмового холма было сделано это ожерелье. Из траурных камней ровно по числу бойцов. Камни покрупнее означают павших в бою за храмы. Это коронная и храмовая святыня Окандо. Не скажу, что это – сердце нашей земли… скорее, это ее дух.
– Но… – еле выдавил из себя потрясенный Эннеари, – зачем тогда брать его с собой?
– Это ожерелье, – пояснил король, – часть полного орната. В нем коронуются. В нем объявляют войну и заключают мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119