За столом то и дело слышался смех. И Колон видел, сколь искренне рады маркиз и маркиза его возвращению из небытия.
После ужина паж, неся над головой ярко горящий факел, отвел их к павильону, над которым вздымался штандарт с гербами двух королевств.
Король играл в шахматы с епископом Авилы, а королева, сидя за небольшим столиком, слушала доклад капитана Рамиреса, командующего ее артиллерией, которого в армии прозвали Эль Артильеро. Речь шла о новых бомбардах, призванных усилить огневую мощь артиллерии. Тут же, естественно, отирался Фонсека, весь в черном и, как полагалось священнослужителю, без оружия.
Рамирес уже уходил, когда паж поднял тяжелую портьеру, пропуская в павильон маркизу Мойя. Ближайшая подруга королевы, она имела право приходить в любое время дня и ночи.
Ее величество оторвалась от списка необходимых орудий, составленного Эль Артильеро, подняла голову, улыбнулась маркизе.
Неслышно шагая по мягкому восточному ковру, великолепная в платье из синего бархата с низким вырезом, смело открывающим всю шею, маркиза подошла к столику и присела на указанный королевой стул.
— Обычно ты не приходишь так поздно, Беатрис. Предпочитаешь оставаться у себя.
— Сегодня я не могла не прийти. У меня новости для вашего величества. Касательно Колона.
Она не могла удивить королеву более, даже если бы сбросила на пол канделябр. Король, услышавший ее, резко обернулся.
— Надеюсь, вы пришли сказать, что мерзавец покинул Испанию.
— Ну что вы, сир, я не из тех, кто спешит сообщить дурные новости.
— Дурные? Мне доводилось слышать и похуже. Но вы, я вижу, все еще благоволите к этому долговязому пройдохе.
Епископ двинул вперед фигуру.
— Шах, сир.
— К его уму я отношусь с большим уважением, чем к росту, ваше величество,
— ответила маркиза.
— А мне кажется, лучшее, что у него есть, — это ноги, — рассмеялся Фердинанд. — Вот ими-то ему и следует сейчас воспользоваться. — И он вновь склонился над доской.
Королева вздохнула.
— К сожалению, он не выдержал испытания, устроенного комиссией, в том числе и доном Хуаном.
— Мне повезло, что я застала здесь дона Хуана, — улыбнулась маркиза. Фонсека поклонился, но и тени улыбки не мелькнуло на его круглом лице.
— Я лелею надежду, — продолжала маркиза, — что принесенные мною новости побудят его изменить свое отношение к сеньору Колону.
— К сожалению, мадам, мое отношение покоится на прочном основании.
— Прочном? А по-моему, на песке, дон Хуан.
Король торопливо сделал ход и вновь обернулся.
— Что я слышу? Вы вновь защищаете этого лжеца?
— Только от ошибок его судей, сир.
— Клянусь бессмертной душой, откуда такая безрассудная страсть?
— Это страсть к процветанию Испании, чести и славе ваших величеств.
Королева похлопала ее по руке, опять вздохнула.
— Никто не сомневается в твоих добрых намерениях, Беатрис. Но вопрос уже рассмотрен.
— И решение вынесено, — добавил Фердинанд. — Дело закрыто.
— Шах, сир, — вмешался епископ. — Боюсь, следующим ходом будет мат.
— Да? — Король уставился на доску. — К дьяволу этого Колона! Из-за него проиграл партию.
Маркиза не отрывала от него взгляда.
— Я могу доказать вашему величеству, что из-за Колона вы можете проиграть больше, чем партию в шахматы.
— Согласен с вами, клянусь святым Яго. Он и так отнял у меня много времени и нервов.
— Поэтому не будем увеличивать эти потери, — решила королева.
— Сможет ли моя любовь к вам, мадам, оправдать мое непослушание?
Фердинанд тяжело поднялся, хмуро посмотрел на маркизу.
— Ради Бога, Беатрис, неужели вы не понимаете, что словами тут ничего не изменишь?
— Из-за слов я бы не стала отвлекать ваше внимание. Я говорю о доказательствах.
— Доказательствах чего? — спросила королева.
— Того, что с Колоном поспешили.
Фердинанд рассмеялся.
— Своей настырностью вы превзошли паука.
— Тогда позвольте мне доплести свою паутину. — И с улыбкой она повернулась к королеве.
— Ох уж эти сирены, — вздохнул король, а королева спросила:
— Так что ты хотела нам сказать, Беатрис?
Маркиза не заставила себя упрашивать.
— Хорошо, что при нашем разговоре присутствуют епископ Авилы, который был председателем комиссии, и дон Хуан де Фонсека, оказавший немалое влияние на принятие решения.
Талавера встал из-за стола вместе с королем и теперь молча сверлил Беатрис холодным взглядом. Дон Хуан еще раз поклонился маркизе.
— Не переоценивайте моих заслуг, мадам. Я лишь помог сорвать маску с этого человека.
— Или приписать ему те качества, которых у него нет и в помине.
— Нет, нет, мадам. Он сам вырыл себе яму.
— Вот об этом мы сейчас и поговорим. Вы дозволите мне высказаться, мадам?
Королеву в немалой степени удивила настойчивость маркизы.
— Да, мы вас слушаем. — Она откинулась на спинку стула. — Я не сомневаюсь, что дон Хуан найдет, что вам ответить.
Подошел и король в сопровождении епископа Авилы. На его лице играла улыбка.
— Послушаем и мы. Рыцарский поединок между женщиной и священником. Такое войдет в историю.
Маркиза всматривалась в круглое лицо дона Хуана де Фонсеки.
— Вы убедили себя и других, не так ли, что сеньор Колон лгал, утверждая, что у него есть карта великого Тосканелли?
— По-вашему, я убедил себя, маркиза? — Он торжественно улыбнулся. — Простите меня, но в этом убедил нас сам Колон.
— Признался, что он лжец, не так ли?
— Убедил нас своим поведением, — возразил Фонсека. — Типичным, кстати, для большинства шарлатанов. Сначала они утверждают, что их поддерживает знаменитость с непререкаемым авторитетом. Тем самым привлекая внимание к собственной персоне. Так, собственно, поступил и Колон, на этом он и споткнулся. Когда мы, выполняя свой долг, потребовали от него доказательств, он притворился, будто его ограбили. Заезженный приемчик.
— Заезженный? А на чем основывается ваша уверенность, что это был приемчик?
Фердинанд открыто рассмеялся.
— Да, поневоле убедишься, что спорить с женщиной — все равно что нести воду в плетеной корзине.
Но Изабелла нахмурилась.
— Быть может, дон Хуан и не нашел другой емкости. Давайте выслушаем его.
Фонсека бросился в бой.
— Уверенность моя идет от знания жизни. Как могло случиться, что человек, имеющий на руках неопровержимые подтверждения своих взглядов, не упомянул об этом до тех пор, пока наша настойчивость не заставила его признать, что они у него есть?
— Я понимаю, — с видимой неохотой согласилась маркиза. — Это существенно.
— Слава тебе, Господи, — насмешливо воскликнул король. — Ее глаза открылись.
— Не совсем, ваше величество. Кое-что остается неясным. Если выводы Колона представляются кому-то недостаточно убедительными, почему то же самое, сказанное другим человеком, не вызывает ни малейших сомнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
После ужина паж, неся над головой ярко горящий факел, отвел их к павильону, над которым вздымался штандарт с гербами двух королевств.
Король играл в шахматы с епископом Авилы, а королева, сидя за небольшим столиком, слушала доклад капитана Рамиреса, командующего ее артиллерией, которого в армии прозвали Эль Артильеро. Речь шла о новых бомбардах, призванных усилить огневую мощь артиллерии. Тут же, естественно, отирался Фонсека, весь в черном и, как полагалось священнослужителю, без оружия.
Рамирес уже уходил, когда паж поднял тяжелую портьеру, пропуская в павильон маркизу Мойя. Ближайшая подруга королевы, она имела право приходить в любое время дня и ночи.
Ее величество оторвалась от списка необходимых орудий, составленного Эль Артильеро, подняла голову, улыбнулась маркизе.
Неслышно шагая по мягкому восточному ковру, великолепная в платье из синего бархата с низким вырезом, смело открывающим всю шею, маркиза подошла к столику и присела на указанный королевой стул.
— Обычно ты не приходишь так поздно, Беатрис. Предпочитаешь оставаться у себя.
— Сегодня я не могла не прийти. У меня новости для вашего величества. Касательно Колона.
Она не могла удивить королеву более, даже если бы сбросила на пол канделябр. Король, услышавший ее, резко обернулся.
— Надеюсь, вы пришли сказать, что мерзавец покинул Испанию.
— Ну что вы, сир, я не из тех, кто спешит сообщить дурные новости.
— Дурные? Мне доводилось слышать и похуже. Но вы, я вижу, все еще благоволите к этому долговязому пройдохе.
Епископ двинул вперед фигуру.
— Шах, сир.
— К его уму я отношусь с большим уважением, чем к росту, ваше величество,
— ответила маркиза.
— А мне кажется, лучшее, что у него есть, — это ноги, — рассмеялся Фердинанд. — Вот ими-то ему и следует сейчас воспользоваться. — И он вновь склонился над доской.
Королева вздохнула.
— К сожалению, он не выдержал испытания, устроенного комиссией, в том числе и доном Хуаном.
— Мне повезло, что я застала здесь дона Хуана, — улыбнулась маркиза. Фонсека поклонился, но и тени улыбки не мелькнуло на его круглом лице.
— Я лелею надежду, — продолжала маркиза, — что принесенные мною новости побудят его изменить свое отношение к сеньору Колону.
— К сожалению, мадам, мое отношение покоится на прочном основании.
— Прочном? А по-моему, на песке, дон Хуан.
Король торопливо сделал ход и вновь обернулся.
— Что я слышу? Вы вновь защищаете этого лжеца?
— Только от ошибок его судей, сир.
— Клянусь бессмертной душой, откуда такая безрассудная страсть?
— Это страсть к процветанию Испании, чести и славе ваших величеств.
Королева похлопала ее по руке, опять вздохнула.
— Никто не сомневается в твоих добрых намерениях, Беатрис. Но вопрос уже рассмотрен.
— И решение вынесено, — добавил Фердинанд. — Дело закрыто.
— Шах, сир, — вмешался епископ. — Боюсь, следующим ходом будет мат.
— Да? — Король уставился на доску. — К дьяволу этого Колона! Из-за него проиграл партию.
Маркиза не отрывала от него взгляда.
— Я могу доказать вашему величеству, что из-за Колона вы можете проиграть больше, чем партию в шахматы.
— Согласен с вами, клянусь святым Яго. Он и так отнял у меня много времени и нервов.
— Поэтому не будем увеличивать эти потери, — решила королева.
— Сможет ли моя любовь к вам, мадам, оправдать мое непослушание?
Фердинанд тяжело поднялся, хмуро посмотрел на маркизу.
— Ради Бога, Беатрис, неужели вы не понимаете, что словами тут ничего не изменишь?
— Из-за слов я бы не стала отвлекать ваше внимание. Я говорю о доказательствах.
— Доказательствах чего? — спросила королева.
— Того, что с Колоном поспешили.
Фердинанд рассмеялся.
— Своей настырностью вы превзошли паука.
— Тогда позвольте мне доплести свою паутину. — И с улыбкой она повернулась к королеве.
— Ох уж эти сирены, — вздохнул король, а королева спросила:
— Так что ты хотела нам сказать, Беатрис?
Маркиза не заставила себя упрашивать.
— Хорошо, что при нашем разговоре присутствуют епископ Авилы, который был председателем комиссии, и дон Хуан де Фонсека, оказавший немалое влияние на принятие решения.
Талавера встал из-за стола вместе с королем и теперь молча сверлил Беатрис холодным взглядом. Дон Хуан еще раз поклонился маркизе.
— Не переоценивайте моих заслуг, мадам. Я лишь помог сорвать маску с этого человека.
— Или приписать ему те качества, которых у него нет и в помине.
— Нет, нет, мадам. Он сам вырыл себе яму.
— Вот об этом мы сейчас и поговорим. Вы дозволите мне высказаться, мадам?
Королеву в немалой степени удивила настойчивость маркизы.
— Да, мы вас слушаем. — Она откинулась на спинку стула. — Я не сомневаюсь, что дон Хуан найдет, что вам ответить.
Подошел и король в сопровождении епископа Авилы. На его лице играла улыбка.
— Послушаем и мы. Рыцарский поединок между женщиной и священником. Такое войдет в историю.
Маркиза всматривалась в круглое лицо дона Хуана де Фонсеки.
— Вы убедили себя и других, не так ли, что сеньор Колон лгал, утверждая, что у него есть карта великого Тосканелли?
— По-вашему, я убедил себя, маркиза? — Он торжественно улыбнулся. — Простите меня, но в этом убедил нас сам Колон.
— Признался, что он лжец, не так ли?
— Убедил нас своим поведением, — возразил Фонсека. — Типичным, кстати, для большинства шарлатанов. Сначала они утверждают, что их поддерживает знаменитость с непререкаемым авторитетом. Тем самым привлекая внимание к собственной персоне. Так, собственно, поступил и Колон, на этом он и споткнулся. Когда мы, выполняя свой долг, потребовали от него доказательств, он притворился, будто его ограбили. Заезженный приемчик.
— Заезженный? А на чем основывается ваша уверенность, что это был приемчик?
Фердинанд открыто рассмеялся.
— Да, поневоле убедишься, что спорить с женщиной — все равно что нести воду в плетеной корзине.
Но Изабелла нахмурилась.
— Быть может, дон Хуан и не нашел другой емкости. Давайте выслушаем его.
Фонсека бросился в бой.
— Уверенность моя идет от знания жизни. Как могло случиться, что человек, имеющий на руках неопровержимые подтверждения своих взглядов, не упомянул об этом до тех пор, пока наша настойчивость не заставила его признать, что они у него есть?
— Я понимаю, — с видимой неохотой согласилась маркиза. — Это существенно.
— Слава тебе, Господи, — насмешливо воскликнул король. — Ее глаза открылись.
— Не совсем, ваше величество. Кое-что остается неясным. Если выводы Колона представляются кому-то недостаточно убедительными, почему то же самое, сказанное другим человеком, не вызывает ни малейших сомнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87