- Шатилов механически кивнул.
- А теперь, - прищурился Бородин, - давай колись. Что за автомобильная катастрофа, кто это прелестное дитя и почему она здесь, а не в больнице?
Шатилов выдвинул ящик стола, достал пачку сигарет, вытряхнул две штуки, зажег обе и протянул одну другу. После всех этих манипуляций он ответил одной лишь фразой:
- Не знаю, Андрей.
Брови врача поползли вверх.
- Как так?
- А вот так, - усмехнулся Шатилов. - Не знаю даже, как ее зовут.
- Она тебе не представилась? А я достиг больших успехов. Ее зовут Марина, олух…
- Благодарю за информацию. Слушай, Андрей, временно оставь меня в покое, а? Тут какая-то странная история, сиреневый туман… Мы с тобой знакомы не один год, и честное слово, как только что-то прояснится, тебе первому…
Бородин испытующе посмотрел на Шатилова:
- Ну, ну… Желаю поскорее выбраться из сиреневого тумана.
- Может, все это и чепуха какая-нибудь.
- Ты госбезопасность, тебе виднее… Так я пошел?
- Не обижайся.
- Обижаются гимназистки. Пока… Звони.
- Вот еще что, Андрей, - сказал Шатилов, когда Бородин уже перешагнул порог. - О Марине… О том, что она здесь…
- Понял, понял, никому. Могила.
Отсалютовав сигаретой, Бородин исчез. В прихожей хлопнула дверь.
Шатилов развернул кресло к письменному столу. С минуту он сидел, сцепив руки на затылке и тупо глядя на выключенный компьютерный монитор, потом встал и направился в спальню. Марина лежала на спине и ровно дышала с закрытыми глазами. Над правой бровью белела полоска пластыря. В тазике у кровати, в розовой воде, плавали пустые ампулы с отломленными головками, окровавленные тампоны, еще какие-то использованные медицинские причиндалы. Платье девушки валялось в углу - Бородин закутал ее в любимый шатиловский плед. Вид скомканного платья напомнил Шатилову о том, что и его одежда мокра и грязна. Он подхватил тазик, поплелся в ванную. Медленно раздеваясь, он ощутил тяжесть в кармане куртки. Пистолет.
В магазине «дженнингса» оставалось два патрона, но едва ли из него стреляли недавно - возможно, только двумя и зарядили. Шатилов положил пистолет на полку возле зеркала, влез под душ и с наслаждением зафыркал.
После душа он облачился в халат, отнес «дженнингс» в кабинет и возвратился в спальню. Удобно устроившись в кресле у изголовья кровати, он смотрел на спокойное лицо Марины - просто сидел и смотрел, не пытаясь размышлять о ней и тем более выстраивать какие-либо гипотезы. Годы службы в КГБ научили его железному правилу: не делать никаких предположений при недостатке информации… Интересно, нашли уже потерпевший аварию «БМВ»? Там могли сохраниться отпечатки пальцев Шатилова… Хотя ливень, вероятно, их смыл, но в таких случаях никогда не знаешь наверняка.
Номер автомобиля Шатилов, разумеется, запомнил, но в инспекции дорожного движения у него знакомых нет… Вот напрасно он не обыскал трупы. Если не документы, то записные книжки могли бы обнаружиться, да и мало ли что другое.
Юрий Дмитриевич поймал себя на том, что рассуждает таким образом, словно ему поручено расследование инцидента на шоссе. Но он изначально не собирался ничего расследовать - найдя машину, хотел звонить в милицию… Не собирается и сейчас. Что бы ни рассказала ему девушка, он ни в какую борьбу за справедливость ввязываться не станет. Хватит, все, довольно было этой борьбы в жизни. Помочь - да, поможет в меру сил, если потребуется. Но не более того.
Марина зашевелилась и что-то прошептала во сне. Шатилов наклонился к ней, поправил плед. Девушка вздрогнула, заморгала спросонья.
- А, это вы… - Узнав Шатилова, она успокоилась. - Я все еще у вас? А где доктор?
- Доктор ушел. Вы у меня, все в порядке… Спите, вам надо спать. Еще лекарство действует.
- Я не хочу спать. - Марина рывком приподнялась на подушке. - Вернее, хочу, но не могу. Как вас зовут?
- Юрий Дмитриевич.
- Я Марина Стрельникова… А вы часом не журналист? - добавила она не то с надеждой, не то с опаской.
- Часом нет. - Шатилов улыбнулся, подкладывая под голову Марины вторую подушку, чтобы ей не приходилось напрягать мышцы в полусидячем положении. - Я обыкновенный гражданин, руковожу небольшой фирмой.
- А, вот как… - протянула Марина, и снова Шатилов не разобрался в ее интонации. Разочарование или облегчение? - Юрий Дмитриевич, я хочу рассказать вам…
- Нужно ли сейчас, Марина? Потом расскажете, отдыхайте…
- Нет. - Девушка тряхнула головой и сморщилась от боли. - Сейчас. Мне страшно, я ровно ничего не понимаю… Юрий Дмитриевич, я меньше всего хочу впутывать вас в свои проблемы, даже совета никакого не жду. Я отлежусь и уйду… Придумаю что-нибудь… Но выговориться я должна, понимаете?!
Последние слова прозвучали как мольба об исповеди, и Шатилов не стал больше противоречить, а вместо того предложил заварить крепкого сладкого чаю.
- Спасибо, нет, - отказалась Марина. - Лучше дайте мне сигарету…
Шатилов с сомнением поднял брови, но просьбу выполнил. Марина нервно затянулась несколько раз подряд.
- Голова кружится, - пожаловалась она, щелкнув ногтем по сигарете над поднесенной Шатиловым пепельницей. - Юрий Дмитриевич, вам ни о чем не говорит моя фамилия?
- Стрельникова? Гм… Не припоминаю. А я должен вас знать?
- Не меня. Возможно, вы слышали о моем отце. Профессор Стрельников, знаменитый историк, член-корреспондент Академии наук. Он часто выступал в газетах, на телевидении. Его книги издавались огромными тиражами и на прилавках не залеживались…
- Извините, Марина. - Шатилов сделал жест сожаления. - Моя жизнь очень далека от таких вещей.
- Да, конечно… Но теперь вы знаете. Отец… Он умер от инфаркта месяц назад. Я осталась совсем одна, ведь мамы давно нет… Так вот, незадолго до смерти отец принес домой старинную рукописную книгу. Немецкую, шестнадцатого века. Это была именно рукопись в переплете, а не печатная книга. Отец очень много работал с ней. Залезал в какие-то научные сайты Интернета, составлял схемы, графики, заказывал громадное количество литературы по самым разным эпохам и странам, сутками проживал в архивах… Понятно, я извелась от любопытства. Спрашивала, но отец отказывался говорить об этой работе, только становился все мрачнее и… Как сказать… Озадаченнее, что ли, словно столкнулся с чем-то превосходящим его разумение. Однажды мне все-таки удалось разговорить его. Он… Нет, он ничего не утверждал наверняка, ученые его уровня за сенсациями не гоняются и, пока все не будет перепроверено сотни раз… Но то, что я услышала, меня просто ошеломило.
Марина замолчала, глядя в потолок. Столбик пепла с забытой сигареты упал на плед. Шатилов смахнул его и решился напомнить о себе:
- И что же вы услышали?
Посмотрев на Шатилова так, будто видит его впервые, девушка медленно произнесла:
- Вы не сочтете меня сумасшедшей или… лгуньей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
- А теперь, - прищурился Бородин, - давай колись. Что за автомобильная катастрофа, кто это прелестное дитя и почему она здесь, а не в больнице?
Шатилов выдвинул ящик стола, достал пачку сигарет, вытряхнул две штуки, зажег обе и протянул одну другу. После всех этих манипуляций он ответил одной лишь фразой:
- Не знаю, Андрей.
Брови врача поползли вверх.
- Как так?
- А вот так, - усмехнулся Шатилов. - Не знаю даже, как ее зовут.
- Она тебе не представилась? А я достиг больших успехов. Ее зовут Марина, олух…
- Благодарю за информацию. Слушай, Андрей, временно оставь меня в покое, а? Тут какая-то странная история, сиреневый туман… Мы с тобой знакомы не один год, и честное слово, как только что-то прояснится, тебе первому…
Бородин испытующе посмотрел на Шатилова:
- Ну, ну… Желаю поскорее выбраться из сиреневого тумана.
- Может, все это и чепуха какая-нибудь.
- Ты госбезопасность, тебе виднее… Так я пошел?
- Не обижайся.
- Обижаются гимназистки. Пока… Звони.
- Вот еще что, Андрей, - сказал Шатилов, когда Бородин уже перешагнул порог. - О Марине… О том, что она здесь…
- Понял, понял, никому. Могила.
Отсалютовав сигаретой, Бородин исчез. В прихожей хлопнула дверь.
Шатилов развернул кресло к письменному столу. С минуту он сидел, сцепив руки на затылке и тупо глядя на выключенный компьютерный монитор, потом встал и направился в спальню. Марина лежала на спине и ровно дышала с закрытыми глазами. Над правой бровью белела полоска пластыря. В тазике у кровати, в розовой воде, плавали пустые ампулы с отломленными головками, окровавленные тампоны, еще какие-то использованные медицинские причиндалы. Платье девушки валялось в углу - Бородин закутал ее в любимый шатиловский плед. Вид скомканного платья напомнил Шатилову о том, что и его одежда мокра и грязна. Он подхватил тазик, поплелся в ванную. Медленно раздеваясь, он ощутил тяжесть в кармане куртки. Пистолет.
В магазине «дженнингса» оставалось два патрона, но едва ли из него стреляли недавно - возможно, только двумя и зарядили. Шатилов положил пистолет на полку возле зеркала, влез под душ и с наслаждением зафыркал.
После душа он облачился в халат, отнес «дженнингс» в кабинет и возвратился в спальню. Удобно устроившись в кресле у изголовья кровати, он смотрел на спокойное лицо Марины - просто сидел и смотрел, не пытаясь размышлять о ней и тем более выстраивать какие-либо гипотезы. Годы службы в КГБ научили его железному правилу: не делать никаких предположений при недостатке информации… Интересно, нашли уже потерпевший аварию «БМВ»? Там могли сохраниться отпечатки пальцев Шатилова… Хотя ливень, вероятно, их смыл, но в таких случаях никогда не знаешь наверняка.
Номер автомобиля Шатилов, разумеется, запомнил, но в инспекции дорожного движения у него знакомых нет… Вот напрасно он не обыскал трупы. Если не документы, то записные книжки могли бы обнаружиться, да и мало ли что другое.
Юрий Дмитриевич поймал себя на том, что рассуждает таким образом, словно ему поручено расследование инцидента на шоссе. Но он изначально не собирался ничего расследовать - найдя машину, хотел звонить в милицию… Не собирается и сейчас. Что бы ни рассказала ему девушка, он ни в какую борьбу за справедливость ввязываться не станет. Хватит, все, довольно было этой борьбы в жизни. Помочь - да, поможет в меру сил, если потребуется. Но не более того.
Марина зашевелилась и что-то прошептала во сне. Шатилов наклонился к ней, поправил плед. Девушка вздрогнула, заморгала спросонья.
- А, это вы… - Узнав Шатилова, она успокоилась. - Я все еще у вас? А где доктор?
- Доктор ушел. Вы у меня, все в порядке… Спите, вам надо спать. Еще лекарство действует.
- Я не хочу спать. - Марина рывком приподнялась на подушке. - Вернее, хочу, но не могу. Как вас зовут?
- Юрий Дмитриевич.
- Я Марина Стрельникова… А вы часом не журналист? - добавила она не то с надеждой, не то с опаской.
- Часом нет. - Шатилов улыбнулся, подкладывая под голову Марины вторую подушку, чтобы ей не приходилось напрягать мышцы в полусидячем положении. - Я обыкновенный гражданин, руковожу небольшой фирмой.
- А, вот как… - протянула Марина, и снова Шатилов не разобрался в ее интонации. Разочарование или облегчение? - Юрий Дмитриевич, я хочу рассказать вам…
- Нужно ли сейчас, Марина? Потом расскажете, отдыхайте…
- Нет. - Девушка тряхнула головой и сморщилась от боли. - Сейчас. Мне страшно, я ровно ничего не понимаю… Юрий Дмитриевич, я меньше всего хочу впутывать вас в свои проблемы, даже совета никакого не жду. Я отлежусь и уйду… Придумаю что-нибудь… Но выговориться я должна, понимаете?!
Последние слова прозвучали как мольба об исповеди, и Шатилов не стал больше противоречить, а вместо того предложил заварить крепкого сладкого чаю.
- Спасибо, нет, - отказалась Марина. - Лучше дайте мне сигарету…
Шатилов с сомнением поднял брови, но просьбу выполнил. Марина нервно затянулась несколько раз подряд.
- Голова кружится, - пожаловалась она, щелкнув ногтем по сигарете над поднесенной Шатиловым пепельницей. - Юрий Дмитриевич, вам ни о чем не говорит моя фамилия?
- Стрельникова? Гм… Не припоминаю. А я должен вас знать?
- Не меня. Возможно, вы слышали о моем отце. Профессор Стрельников, знаменитый историк, член-корреспондент Академии наук. Он часто выступал в газетах, на телевидении. Его книги издавались огромными тиражами и на прилавках не залеживались…
- Извините, Марина. - Шатилов сделал жест сожаления. - Моя жизнь очень далека от таких вещей.
- Да, конечно… Но теперь вы знаете. Отец… Он умер от инфаркта месяц назад. Я осталась совсем одна, ведь мамы давно нет… Так вот, незадолго до смерти отец принес домой старинную рукописную книгу. Немецкую, шестнадцатого века. Это была именно рукопись в переплете, а не печатная книга. Отец очень много работал с ней. Залезал в какие-то научные сайты Интернета, составлял схемы, графики, заказывал громадное количество литературы по самым разным эпохам и странам, сутками проживал в архивах… Понятно, я извелась от любопытства. Спрашивала, но отец отказывался говорить об этой работе, только становился все мрачнее и… Как сказать… Озадаченнее, что ли, словно столкнулся с чем-то превосходящим его разумение. Однажды мне все-таки удалось разговорить его. Он… Нет, он ничего не утверждал наверняка, ученые его уровня за сенсациями не гоняются и, пока все не будет перепроверено сотни раз… Но то, что я услышала, меня просто ошеломило.
Марина замолчала, глядя в потолок. Столбик пепла с забытой сигареты упал на плед. Шатилов смахнул его и решился напомнить о себе:
- И что же вы услышали?
Посмотрев на Шатилова так, будто видит его впервые, девушка медленно произнесла:
- Вы не сочтете меня сумасшедшей или… лгуньей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102