Самого же приятеля дела удерживали в Москве.
Нахмурившись, Игорь подвинул к себе один лист из разложенных тут же заметок профессора Стрельникова, потом второй.
- Марина, - позвал он.
- А? - Девушка охотно отвлеклась от неинтересной передачи.
- Кажется, я нашел…
- Что нашел?
- Иди-ка сюда.
Марина подошла к Игорю, волоча за собой плетеный стул, и уселась рядом с ним.
- Вот смотри. - Игорь показал ей лист с записями профессора. - Здесь он датирует рукопись приблизительно 1570-1580 годами, и я с ним согласен. Доказательства абсолютно очевидны. Теперь смотри сюда… Вот этот фрагмент рукописи, на греческом языке.
- Вижу. И что?
- Эта буква, так называемая двойная гамма… Долгое время считалось, что она вышла из употребления в конце шестнадцатого века. Но в Лондоне я беседовал на эту тему с профессором Джоном Уинтерспуном… То есть, конечно, мы разговаривали не только о двойной гамме, но затронули и это. Так вот, Уинтерспун неопровержимо доказал, что двойная гамма не употреблялась в греческой орфографии позже тысяча пятьсот десятого года.
Девушка изумленно посмотрела на Игоря:
- Но это значит…
- Это значит, что перед нами подделка.
Брови Марины взметнулись вверх.
- Это невозможно, Игорь. Отец не мог проглядеть столь очевидную вещь. А раз он ее не проглядел, значит, как-то объяснял…
- В том-то и дело! - воскликнул Зимин. - Выводы Уинтерспуна нигде не опубликованы. Он готовит большой труд и не хочет ничего публиковать по частям. Таким образом, и авторы подделки, и профессор Стрельников были убеждены, что двойная гамма - самая обычная буква в 1570-х или 1580-х годах.
- А этот Иоганн Гетц не был старомоден? - поинтересовалась Марина.
- Что ты имеешь в виду?
- Возможно, он употреблял двойную гамму просто по укоренившейся привычке.
- Марина, - терпеливо и наставительно сказал Зимин. - Иоганн Гетц родился около тысяча пятьсот тридцатого года, когда в Европе все и думать забыли о двойной гамме.
- Ну, тогда он мог соригинальничать.
- В принципе, да… В России букву «ять» отменили после революции. Вообще-то никто никому не запрещает писать с ятью, но попробуй найди мне такого оригинала, скажем, эдак в 1980 году…
- Но ведь профессор Уинтерспун мог ошибиться, - не сдавалась Марина.
- Не ошибается только господь бог… Впрочем, и он тоже, иначе зачем бы ему понадобился всемирный потоп… Но я знаком с методом работы Уинтерспуна. Он исключительно точно применяет системный анализ. Мог ли он ошибиться? Да, мог, законы материального мира такого не исключают. Как мог соригинальничать по какой-то причине старина Иоганн Гетц. Тоже не против законов природы… Но я на девяносто процентов убежден, что Уинтерспун прав и я тоже.
- Ладно, тогда докажи мне это. Почему, собственно, считалось, что двойная гамма просуществовала до конца шестнадцатого века? Очевидно, есть какие-то рукописи, книги с двойной гаммой, относящиеся к этому периоду?
- Рукописи - да, но не печатные книги. Заблуждение основывалось на ошибочной датировке этих рукописей. В исправлении таких ошибок и состоит часть работы Уинтерспуна. Видишь ли, если бы эти рукописи или их фрагменты содержали ссылки на конкретные исторические события, было бы проще. Но это в основном труды алхимиков и прочая белиберда. А физические методы датировки появились совсем недавно..
Марина встала со стула, прошлась по скрипучему полу, закурила.
- Подожди, Игорь. - Она выпустила сизое облачко дыма и помахала рукой, разгоняя его. - Отец ведь определял возраст рукописи Гетца не на глазок. По его просьбе применялись как раз эти физические методы… Какие-то радиоуглеродные или спектральные, что ли… А ты называешь рукопись фальшивой только на том основании, что в ней встречается устаревшая буква.
- Физика не моя сильная сторона, - признался Игорь. - Профессор упоминает об этом в своих заметках, но тут я мало что понял… Но, честно говоря, я и не думаю, что вся рукопись фальшивая. Большинство листов подлинные и переплет тоже. Едва ли каждый лист разглядывали под электронным микроскопом… И в подлинной рукописи - поддельная вставка, несколько листов в середине. Вставка, надо признать, просто безупречная. Единственный прокол - двойная гамма, да и это не прокол. На уровне своих представлений фальсификаторы сработали чисто. Откуда им было знать об исследованиях Уинтерспуна?!
- Но в начале и конце тоже есть фрагменты, написанные по-гречески. В них не встречается двойная гамма?
- Нет. Эти фрагменты очень коротки, и в них нет слов с гаммой в том или ином написании, к нашему счастью.
- Почему к счастью?
- Потому что, если бы такие слова там были, авторы подделки обратили бы на это внимание и написали гамму так, как ее писал сам Иоганн Гетц, как было принято в его время. И тогда никто на свете не распознал бы фальшивку. Разве что физики, но они-то, как видишь, до поддельных листов не дошли.
С этими словами Игорь потянулся к сигаретам. Марина подтолкнула пачку к нему, но она была настолько взволнована, что толчок получился слишком сильным и сигареты полетели со стола на пол. Игорь наклонился за ними.
- Твой следующий вопрос, - сказал он, крутя колесико зажигалки, - предвидеть нетрудно.
- Так задай его сам.
- Задаю. Какие именно части рукописи подделаны? И отвечаю: те самые.
- Господи! - воскликнула Марина.
- Тебя это так удивило? Ну, можно было и догадаться…
- Я догадалась! Только от этого не легче. Тут уже не ученые нужны, Игорь, а специалисты совсем другого профиля. Ах, если бы я знала, где найти Кремнева!
- Я думал, вопрос о нем решен.
- «Думал»! - передразнила Марина. - Ты сам все решил, воспользовался тем, что я была в шоке, в отключке! Правильно, я ничего не соображала… Теперь вот соображаю, да поздно. Какое идиотство… По твоей милости мы оказались по уши в…
- Не продолжай! - Игорь поднял руку, не то защищаясь, не то капитулируя. - Ну что же, возможно, я был не прав тогда. Только запоздалыми сожалениями делу не поможешь, Марина… И раз мы все равно не знаем, где искать Кремнева…
- А его не нужно искать, - прозвучало со стороны входной двери. - Он ближе, чем вы думаете.
Игорь и Марина вытаращились на дверь. Кремнев стоял на пороге, засунув руки в карманы, чуть улыбаясь.
- Я случайно услышал ваши последние реплики, когда подходил к дому, - пояснил он и вошел, - Кажется, вы ссорились из-за меня?
- Как вы нас разыскали? - с глубоким подозрением в голосе выдавил Игорь.
Кремнев пожал плечами:
- Это было не так уж трудно. - Он уселся на затрещавший под ним стул. - Я говорил вам, что некогда служил в КГБ? Ну вот, остались кое-какие контакты… Мне помогли. Круг ваших знакомств, Игорь, был определен быстро и четко. А потом я сам проделал определенную работу, и вот…
- Если вы нас нашли, - перебила Марина, - то же самое могут сделать и те, другие…
- Гм… Не думаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Нахмурившись, Игорь подвинул к себе один лист из разложенных тут же заметок профессора Стрельникова, потом второй.
- Марина, - позвал он.
- А? - Девушка охотно отвлеклась от неинтересной передачи.
- Кажется, я нашел…
- Что нашел?
- Иди-ка сюда.
Марина подошла к Игорю, волоча за собой плетеный стул, и уселась рядом с ним.
- Вот смотри. - Игорь показал ей лист с записями профессора. - Здесь он датирует рукопись приблизительно 1570-1580 годами, и я с ним согласен. Доказательства абсолютно очевидны. Теперь смотри сюда… Вот этот фрагмент рукописи, на греческом языке.
- Вижу. И что?
- Эта буква, так называемая двойная гамма… Долгое время считалось, что она вышла из употребления в конце шестнадцатого века. Но в Лондоне я беседовал на эту тему с профессором Джоном Уинтерспуном… То есть, конечно, мы разговаривали не только о двойной гамме, но затронули и это. Так вот, Уинтерспун неопровержимо доказал, что двойная гамма не употреблялась в греческой орфографии позже тысяча пятьсот десятого года.
Девушка изумленно посмотрела на Игоря:
- Но это значит…
- Это значит, что перед нами подделка.
Брови Марины взметнулись вверх.
- Это невозможно, Игорь. Отец не мог проглядеть столь очевидную вещь. А раз он ее не проглядел, значит, как-то объяснял…
- В том-то и дело! - воскликнул Зимин. - Выводы Уинтерспуна нигде не опубликованы. Он готовит большой труд и не хочет ничего публиковать по частям. Таким образом, и авторы подделки, и профессор Стрельников были убеждены, что двойная гамма - самая обычная буква в 1570-х или 1580-х годах.
- А этот Иоганн Гетц не был старомоден? - поинтересовалась Марина.
- Что ты имеешь в виду?
- Возможно, он употреблял двойную гамму просто по укоренившейся привычке.
- Марина, - терпеливо и наставительно сказал Зимин. - Иоганн Гетц родился около тысяча пятьсот тридцатого года, когда в Европе все и думать забыли о двойной гамме.
- Ну, тогда он мог соригинальничать.
- В принципе, да… В России букву «ять» отменили после революции. Вообще-то никто никому не запрещает писать с ятью, но попробуй найди мне такого оригинала, скажем, эдак в 1980 году…
- Но ведь профессор Уинтерспун мог ошибиться, - не сдавалась Марина.
- Не ошибается только господь бог… Впрочем, и он тоже, иначе зачем бы ему понадобился всемирный потоп… Но я знаком с методом работы Уинтерспуна. Он исключительно точно применяет системный анализ. Мог ли он ошибиться? Да, мог, законы материального мира такого не исключают. Как мог соригинальничать по какой-то причине старина Иоганн Гетц. Тоже не против законов природы… Но я на девяносто процентов убежден, что Уинтерспун прав и я тоже.
- Ладно, тогда докажи мне это. Почему, собственно, считалось, что двойная гамма просуществовала до конца шестнадцатого века? Очевидно, есть какие-то рукописи, книги с двойной гаммой, относящиеся к этому периоду?
- Рукописи - да, но не печатные книги. Заблуждение основывалось на ошибочной датировке этих рукописей. В исправлении таких ошибок и состоит часть работы Уинтерспуна. Видишь ли, если бы эти рукописи или их фрагменты содержали ссылки на конкретные исторические события, было бы проще. Но это в основном труды алхимиков и прочая белиберда. А физические методы датировки появились совсем недавно..
Марина встала со стула, прошлась по скрипучему полу, закурила.
- Подожди, Игорь. - Она выпустила сизое облачко дыма и помахала рукой, разгоняя его. - Отец ведь определял возраст рукописи Гетца не на глазок. По его просьбе применялись как раз эти физические методы… Какие-то радиоуглеродные или спектральные, что ли… А ты называешь рукопись фальшивой только на том основании, что в ней встречается устаревшая буква.
- Физика не моя сильная сторона, - признался Игорь. - Профессор упоминает об этом в своих заметках, но тут я мало что понял… Но, честно говоря, я и не думаю, что вся рукопись фальшивая. Большинство листов подлинные и переплет тоже. Едва ли каждый лист разглядывали под электронным микроскопом… И в подлинной рукописи - поддельная вставка, несколько листов в середине. Вставка, надо признать, просто безупречная. Единственный прокол - двойная гамма, да и это не прокол. На уровне своих представлений фальсификаторы сработали чисто. Откуда им было знать об исследованиях Уинтерспуна?!
- Но в начале и конце тоже есть фрагменты, написанные по-гречески. В них не встречается двойная гамма?
- Нет. Эти фрагменты очень коротки, и в них нет слов с гаммой в том или ином написании, к нашему счастью.
- Почему к счастью?
- Потому что, если бы такие слова там были, авторы подделки обратили бы на это внимание и написали гамму так, как ее писал сам Иоганн Гетц, как было принято в его время. И тогда никто на свете не распознал бы фальшивку. Разве что физики, но они-то, как видишь, до поддельных листов не дошли.
С этими словами Игорь потянулся к сигаретам. Марина подтолкнула пачку к нему, но она была настолько взволнована, что толчок получился слишком сильным и сигареты полетели со стола на пол. Игорь наклонился за ними.
- Твой следующий вопрос, - сказал он, крутя колесико зажигалки, - предвидеть нетрудно.
- Так задай его сам.
- Задаю. Какие именно части рукописи подделаны? И отвечаю: те самые.
- Господи! - воскликнула Марина.
- Тебя это так удивило? Ну, можно было и догадаться…
- Я догадалась! Только от этого не легче. Тут уже не ученые нужны, Игорь, а специалисты совсем другого профиля. Ах, если бы я знала, где найти Кремнева!
- Я думал, вопрос о нем решен.
- «Думал»! - передразнила Марина. - Ты сам все решил, воспользовался тем, что я была в шоке, в отключке! Правильно, я ничего не соображала… Теперь вот соображаю, да поздно. Какое идиотство… По твоей милости мы оказались по уши в…
- Не продолжай! - Игорь поднял руку, не то защищаясь, не то капитулируя. - Ну что же, возможно, я был не прав тогда. Только запоздалыми сожалениями делу не поможешь, Марина… И раз мы все равно не знаем, где искать Кремнева…
- А его не нужно искать, - прозвучало со стороны входной двери. - Он ближе, чем вы думаете.
Игорь и Марина вытаращились на дверь. Кремнев стоял на пороге, засунув руки в карманы, чуть улыбаясь.
- Я случайно услышал ваши последние реплики, когда подходил к дому, - пояснил он и вошел, - Кажется, вы ссорились из-за меня?
- Как вы нас разыскали? - с глубоким подозрением в голосе выдавил Игорь.
Кремнев пожал плечами:
- Это было не так уж трудно. - Он уселся на затрещавший под ним стул. - Я говорил вам, что некогда служил в КГБ? Ну вот, остались кое-какие контакты… Мне помогли. Круг ваших знакомств, Игорь, был определен быстро и четко. А потом я сам проделал определенную работу, и вот…
- Если вы нас нашли, - перебила Марина, - то же самое могут сделать и те, другие…
- Гм… Не думаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102