И что делать – Талигхилл не знал.
Раскрылись двери, в зал вошел один из людей Армахога и сообщил старэгху, что Шэддаль со спутниками готовы ответить на все вопросы.
– Пускай войдут, – велел Пресветлый, усаживаясь на свое место.
Бывший сотник элитной гвардии Руалнира и два гвардейца – все, что от нее осталось, – вошли и замерли на пороге.
– Вы можете совершенно свободно говорить все, что сочтете нужным, – сказал Талигхилл. – На этом заседании нет лишних ушей.
– Пресветлый, мне сказали, что вы уже знаете о том, что произошло в Хуминдаре, – хриплым голосом вымолвил Шэддаль.
– Только в общих чертах. Расскажите подробнее.
– Сперва я должен показать вам то, что мы принесли с собой.
Только сейчас Армахог заметил, что Шэддаль прижимает к своей впалой груди котомку. Она распространяла резкое зловоние, и кое-кто из сидящих уже уткнулся носом в надушенный платок. Старэгх презрительно хмыкнул, хотя, наверное, не имел права судить этих людей. Все-таки они не знают, что такое война, они с самого рождения жили в домах знатных вельмож и справляли нужду в туалетах, где пахло розами или нарциссами.
Шэддаль держал в руках котомку, и на лице бывшего сотника читалось такое нечеловеческое страдание, что впору было подумать: в котомке лежит сердце впалогрудого.
Он поставил ее на край стола и открыл. В зале завоняло еще сильнее, а Шэддаль медленно опустил в котомку руку и вытащил оттуда за волосы чью-то голову. Распухшая, начавшая разлагаться, она еще не до конца утратила те черты, которые были свойственны ей при жизни. Армахог, например, сразу узнал острый нос и широкие скулы – нос и скулы Руалнира. Да и чью еще голову стал бы нести Шэддаль столько дней, борясь со зловонием и отвращением?..
– Это… – Сотник вздрогнул. – Это, Пресветлый, то, что оставили от твоего отца братья Хпирны.
– Кто они такие, эти братья Хпирны? – спросил Талиг-хилл, и по голосу принца нельзя было даже подумать, что ему только что показали голову родителя. Но Армахог видел глаза Пресветлого и не обманулся: в них застыла сама смерть.
– Это те, кто нынче властвует в Хуминдаре, – объяснил Шэддаль. Он немного успокоился, и голос его уже не так дрожал и хрипел, как раньше. – Они – близнецы.
– Сколько их? – Так осведомляться можно о количестве воинов во вражеском отряде, а не о правителях.
– Двое, Пресветлый.
– Хорошо. А теперь расскажите нам о том, что же произошло.
Взгляды всех, кто был в зале, буквально впились в Шэддаля. Тот заговорил.
/смещение – головокружительное и стремительное, как падение с отвесной скалы/
Тиелиг шел по улицам Гардгэна и не узнавал их – так все изменилось за последние два дня, которые он провел рядом с принцем и власть имущими Ашэдгуна. (Впрочем, теперь принц стал правителем… станет завтра, когда состоится официальная церемония захоронения Руалнира и сразу после этого – возведение Талигхилла на престол.) В городе появилось больше людей, в толпе все чаще попадались вооруженные до зубов молодцы, которые со скучающим видом шагали по мостовой и угрюмо смотрели по сторонам. Каким-то непостижимым образом до них дошла весть о наборе в армию, и воители пришли, чтобы послужить Ув-Дайгрэйсу. Скорее всего, они не знают, что у них очень мало шансов вернуться с этой войны.
Сегодня Тиелиг решил покинуть совещающихся и пойти в храм. Нужно было приготовиться к завтрашней церемонии. А заодно отдохнуть от удручающих дебатов о том, что же делать. Власть имущие ходили по кругу – до сегодняшнего дня. Они ведь только от Шэддаля узнали о составе вражеского войска и о том, как быстро армия движется к границе, только сегодня узнали, что случилось в Хуминдаре… Только сегодня Тиелиг, проснувшись рано утром в чужой комнате и с трудом вспомнив, где он находится и почему, понадеялся, что, может, все еще обойдется. Нет, не обошлось. Положение даже хуже, чем он ожидал.
Руалнир и вся его свита были вероломно убиты прямо во дворце Хпирнов. Лишь сотнику и пяти гвардейцам чудом удалось спастись – они во время резни находились за пределами дворца. Благодаря случайности Шэддаль узнал о происходящем, смог затаиться и даже отправить письмо в Ашэдгун с помощью доверенного человека. На следующий день в голубятню нагрянули солдаты Хпирнов, и, опять-таки благодаря невероятному стечению обстоятельств, Шэддаль и два его гвардейца сумели прорваться сквозь кольцо окружения и сбежать. Еще троих в этой облаве убили.
Как выяснилось, именно тогда Хпирны решили уничтожить всех осведомителей Ашэдгуна – одним ударом. Они знали многое, так что смогли обезвредить если и не всех, то почти всех. Остальные, видимо, затаились и боялись лишний раз привлечь к себе внимание, а не то что послать письмо в Ашэдгун.
Тиелиг знал, что подобный рассказ у слушавших вызвал недоверие. Слишком много невероятного. Но жрецу казалось, что Шэддаль не лжет. Сотник на самом деле сумел спастись, на самом деле выкрал голову Руалнира, на самом деле пробрался через все препятствия и попал в Гардгэн всего на два дня позже, чем прилетел почтовый голубь. Шэддаль был не из тех людей, которые способны предать. А Тиелиг был не из тех, кого можно обмануть складными речами или искусной игрой. Поэтому когда Пресветлый спросил, верит ли жрец рассказчику, жрец сказал, что верит. И этим спас сотника от казни – а Талигхилл уже готов был отдать приказ. Разумеется, мальчик держится неплохо, но подобные рассказы воспринимать спокойно очень тяжело. Неудивительно, что он был готов казнить принесшего страшную весть.
Тиелиг ступил на улицу Церемоний. У облупленной стены храма Бога Удачи, Гээр-Дила, как и два дня назад, сидел торговец амулетами. Тиелиг подошел, остановившись рядом со столиком.
– Торгуешь? – тихо спросил у низенького человечка.
– Торгую, – согласился тот, не поднимая головы. – Но только никто не желает покупать. Не верят.
– Да, знаю. Не верят. Но возможно, скоро все изменится.
– Думаешь?
– Война, – сказал жрец. – Война заставит их поверить. Когда человеку не на что больше надеяться, когда от его силы, ума, доброты уже ничего не зависит – он вспоминает о Богах.
– И проклинает их за то, что дали ему слишком мало силы, ума и доброты, – горько рассмеялся торговец амулетами. – Мне кажется, что даже война ничего не изменит. По крайней мере, для Гээр-Дила. Но не для Ув-Дайгрэйса, так что – поздравляю.
Тиелиг покачал головой:
– Даже не знаю, принимать ли от тебя эти поздравления… – Он заметил вопросительный взгляд продавца и объяснил: – Война.
После чего, не прощаясь, пошел дальше, к своему храму. Человечек смотрел ему вслед и растерянно перебирал пальцами позвякивающие амулеты.
/смещение/
Принц не спал всю ночь. Ничего удивительного в этом не было, но и ничего хорошего – тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Раскрылись двери, в зал вошел один из людей Армахога и сообщил старэгху, что Шэддаль со спутниками готовы ответить на все вопросы.
– Пускай войдут, – велел Пресветлый, усаживаясь на свое место.
Бывший сотник элитной гвардии Руалнира и два гвардейца – все, что от нее осталось, – вошли и замерли на пороге.
– Вы можете совершенно свободно говорить все, что сочтете нужным, – сказал Талигхилл. – На этом заседании нет лишних ушей.
– Пресветлый, мне сказали, что вы уже знаете о том, что произошло в Хуминдаре, – хриплым голосом вымолвил Шэддаль.
– Только в общих чертах. Расскажите подробнее.
– Сперва я должен показать вам то, что мы принесли с собой.
Только сейчас Армахог заметил, что Шэддаль прижимает к своей впалой груди котомку. Она распространяла резкое зловоние, и кое-кто из сидящих уже уткнулся носом в надушенный платок. Старэгх презрительно хмыкнул, хотя, наверное, не имел права судить этих людей. Все-таки они не знают, что такое война, они с самого рождения жили в домах знатных вельмож и справляли нужду в туалетах, где пахло розами или нарциссами.
Шэддаль держал в руках котомку, и на лице бывшего сотника читалось такое нечеловеческое страдание, что впору было подумать: в котомке лежит сердце впалогрудого.
Он поставил ее на край стола и открыл. В зале завоняло еще сильнее, а Шэддаль медленно опустил в котомку руку и вытащил оттуда за волосы чью-то голову. Распухшая, начавшая разлагаться, она еще не до конца утратила те черты, которые были свойственны ей при жизни. Армахог, например, сразу узнал острый нос и широкие скулы – нос и скулы Руалнира. Да и чью еще голову стал бы нести Шэддаль столько дней, борясь со зловонием и отвращением?..
– Это… – Сотник вздрогнул. – Это, Пресветлый, то, что оставили от твоего отца братья Хпирны.
– Кто они такие, эти братья Хпирны? – спросил Талиг-хилл, и по голосу принца нельзя было даже подумать, что ему только что показали голову родителя. Но Армахог видел глаза Пресветлого и не обманулся: в них застыла сама смерть.
– Это те, кто нынче властвует в Хуминдаре, – объяснил Шэддаль. Он немного успокоился, и голос его уже не так дрожал и хрипел, как раньше. – Они – близнецы.
– Сколько их? – Так осведомляться можно о количестве воинов во вражеском отряде, а не о правителях.
– Двое, Пресветлый.
– Хорошо. А теперь расскажите нам о том, что же произошло.
Взгляды всех, кто был в зале, буквально впились в Шэддаля. Тот заговорил.
/смещение – головокружительное и стремительное, как падение с отвесной скалы/
Тиелиг шел по улицам Гардгэна и не узнавал их – так все изменилось за последние два дня, которые он провел рядом с принцем и власть имущими Ашэдгуна. (Впрочем, теперь принц стал правителем… станет завтра, когда состоится официальная церемония захоронения Руалнира и сразу после этого – возведение Талигхилла на престол.) В городе появилось больше людей, в толпе все чаще попадались вооруженные до зубов молодцы, которые со скучающим видом шагали по мостовой и угрюмо смотрели по сторонам. Каким-то непостижимым образом до них дошла весть о наборе в армию, и воители пришли, чтобы послужить Ув-Дайгрэйсу. Скорее всего, они не знают, что у них очень мало шансов вернуться с этой войны.
Сегодня Тиелиг решил покинуть совещающихся и пойти в храм. Нужно было приготовиться к завтрашней церемонии. А заодно отдохнуть от удручающих дебатов о том, что же делать. Власть имущие ходили по кругу – до сегодняшнего дня. Они ведь только от Шэддаля узнали о составе вражеского войска и о том, как быстро армия движется к границе, только сегодня узнали, что случилось в Хуминдаре… Только сегодня Тиелиг, проснувшись рано утром в чужой комнате и с трудом вспомнив, где он находится и почему, понадеялся, что, может, все еще обойдется. Нет, не обошлось. Положение даже хуже, чем он ожидал.
Руалнир и вся его свита были вероломно убиты прямо во дворце Хпирнов. Лишь сотнику и пяти гвардейцам чудом удалось спастись – они во время резни находились за пределами дворца. Благодаря случайности Шэддаль узнал о происходящем, смог затаиться и даже отправить письмо в Ашэдгун с помощью доверенного человека. На следующий день в голубятню нагрянули солдаты Хпирнов, и, опять-таки благодаря невероятному стечению обстоятельств, Шэддаль и два его гвардейца сумели прорваться сквозь кольцо окружения и сбежать. Еще троих в этой облаве убили.
Как выяснилось, именно тогда Хпирны решили уничтожить всех осведомителей Ашэдгуна – одним ударом. Они знали многое, так что смогли обезвредить если и не всех, то почти всех. Остальные, видимо, затаились и боялись лишний раз привлечь к себе внимание, а не то что послать письмо в Ашэдгун.
Тиелиг знал, что подобный рассказ у слушавших вызвал недоверие. Слишком много невероятного. Но жрецу казалось, что Шэддаль не лжет. Сотник на самом деле сумел спастись, на самом деле выкрал голову Руалнира, на самом деле пробрался через все препятствия и попал в Гардгэн всего на два дня позже, чем прилетел почтовый голубь. Шэддаль был не из тех людей, которые способны предать. А Тиелиг был не из тех, кого можно обмануть складными речами или искусной игрой. Поэтому когда Пресветлый спросил, верит ли жрец рассказчику, жрец сказал, что верит. И этим спас сотника от казни – а Талигхилл уже готов был отдать приказ. Разумеется, мальчик держится неплохо, но подобные рассказы воспринимать спокойно очень тяжело. Неудивительно, что он был готов казнить принесшего страшную весть.
Тиелиг ступил на улицу Церемоний. У облупленной стены храма Бога Удачи, Гээр-Дила, как и два дня назад, сидел торговец амулетами. Тиелиг подошел, остановившись рядом со столиком.
– Торгуешь? – тихо спросил у низенького человечка.
– Торгую, – согласился тот, не поднимая головы. – Но только никто не желает покупать. Не верят.
– Да, знаю. Не верят. Но возможно, скоро все изменится.
– Думаешь?
– Война, – сказал жрец. – Война заставит их поверить. Когда человеку не на что больше надеяться, когда от его силы, ума, доброты уже ничего не зависит – он вспоминает о Богах.
– И проклинает их за то, что дали ему слишком мало силы, ума и доброты, – горько рассмеялся торговец амулетами. – Мне кажется, что даже война ничего не изменит. По крайней мере, для Гээр-Дила. Но не для Ув-Дайгрэйса, так что – поздравляю.
Тиелиг покачал головой:
– Даже не знаю, принимать ли от тебя эти поздравления… – Он заметил вопросительный взгляд продавца и объяснил: – Война.
После чего, не прощаясь, пошел дальше, к своему храму. Человечек смотрел ему вслед и растерянно перебирал пальцами позвякивающие амулеты.
/смещение/
Принц не спал всю ночь. Ничего удивительного в этом не было, но и ничего хорошего – тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139