Я покачал головой. Чудак человек! «После того как выберемся отсюда»! После того как мы выберемся отсюда, я либо буду отдыхать на курорте и плевать в потолок собственной новоприобретенной усадьбы, либо… Хм, либо мне понадобится работа, причем – в самом скором времени. Ладно, поглядим, что там у него за книга. Если вся она полна такой непонятной чуши… никто ведь меня не заставляет, еще не поздно будет отказаться.
Я лег в кровать и заснул, размышляя о неудачном варианте концовки этой истории и о том, что же стану делать после. Вряд ли в каком-нибудь бюро переводов нужен специалист по древнеашэдгунскому. Да и какой я специалист? Так, любитель со словариком.
За окном по-прежнему выл ветер.
ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ
– Господин Нулкэр, вы еще спите? – Голос, разбудивший меня, был никак не похож на ставший за эти дни привычным голос слуги.
– Нет, уже не сплю, – сварливо сообщил я. – Подождите, господин Чрагэн, сейчас оденусь и впущу вас.
Сегодня «академик» прижимал к груди вместо темно-синей папки массивный сверток.
– Что это? – удивился я.
– Книга, – пояснил господин Чрагэн, протягивая сверток мне.
– А почему вы ее так тщательно запаковали?
Он смущенно кашлянул. Конспиратор! Я уже намеревался развернуть пакет, но в это время за дверью произнесли:
– Вставайте, господин!
– Уже встал! – сообщил я. – Иду в Большой зал.
– Который час? – Этот вопрос я адресовал «академику».
– Десять. Скоро повествование.
– Тогда я займусь вашей книгой попозже, хорошо?
Он согласился, хотя я видел, что только вежливость заставила его сделать это. Похоже, господину «академику» не терпелось ознакомиться с содержанием сего труда.
Не разворачивая, я положил пакет на стол и вместе с Чрагэном отправился в Большой зал. Завтрак прежде всего!
Признаться, этим утром у меня было прекрасное настроение, и даже конспиративные фокусы «академика» не могли его испортить. Вчера я всерьез опасался повторения позавчерашних штучек с раздвоением личности, и то, что все в порядке и я – всего лишь я и больше никто, меня здорово успокаивало.
За завтраком Данкэн снова поднял вопрос о том, долго ли нам здесь сидеть взаперти, но Мугид опять ничего конкретного не сказал. Остальные, похоже, не особенно беспокоились по поводу нашего заточения: то ли свыклись с той мыслью, что в течение всех повествований придется внимать в изолированной от внешнего мира гостинице, то ли их этот вопрос вообще перестал волновать. Я же пребывал в эйфории, вызванной подтверждением моего психического здоровья, и поэтому не особо и стремился принимать участие в дискуссии. Тем более что мы ничего не могли изменить.
Поэтому, так и не придя к какому-либо решению, все отправились на первый этаж.
– Господин Нулкэр, с вами все в порядке? – неожиданно спросил у меня Мугид, когда мы спускались по лестнице. – Мне показалось, вам вчера нездоровилось.
Я рассмеялся:
– Вам только показалось. Все в полном порядке.
– Ну что же, вот и хорошо. Великолепно.
К чему он это? Чего добивается?
ПОВЕСТВОВАНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Чего он добивается? Ведь совершенно ясно, что это ущелье будет стоить нам слишком дорого. Тогда – зачем?..
Данн смотрел в спину Собеседнику и повторял за ним слова утренней молитвы, но мысли его – впервые, наверное, за много утренних молений Бегущему – были обращены отнюдь не к небесам. Скорее уж Охтанг размышлял об их содержимом, если можно так называть Бога. За подобную ересь быть бы тебе, данн, рабом, но слова, не произнесенные вслух, очень трудно услышать. Хотя иногда кажется, что Собеседник способен и на это.
Молитва закончилась. Брэд обернулся.
В лагере все уже было готово к первой атаке. За ночь солдаты отдохнули, а инженеры закончили сборку обеих катапульт и даже изготовили одну баллисту. Не подкачали и алхимики с обещанными горючими снарядами.
Он направился к своему шатру, где должны были собраться высшие офицеры. После того как последние слова наставлений будут произнесены, а заверения – выслушаны, начнется штурм.
Брэд не стал разводить долгих и тягучих речей, и не потому, что, подобно многим военачальникам, не умел этого делать. В нужный момент он был способен своими словами зажечь в солдатах боевой дух, но сегодня такой необходимости не было.
Данн выслушал несколько хороших новостей: телеги с продовольствием и фуражом уже на подходе; за ночь снайперам удалось подстрелить приличное количество стервятников, а остальные, стоило только настать утру, обеспокоенные, перебрались севернее, так что трупы под южными башнями лежат нетронутые и потихоньку начали разлагаться. Если это и помешает, то в меньшей степени хуминам, нежели северянам.
– Отлично, – произнес Охтанг, и сейчас он на самом деле считал, что дела идут отлично. По крайней мере, намного лучше, чем могли бы. – Пора начинать.
Ядром сегодняшней атаки должны были стать катапульты; именно поэтому данн так беспокоился об их скорейшей сборке. С помощью этих мощных метательных сооружений он надеялся здорово уменьшить количество башенных гарнизонов и обрушить верхние боевые балконы, на которых стояли баллисты северян – их самые дальнобойные машины. Если это удастся, дальнейшее станет лишь делом времени. Существовала лишь одна проблема, способная помешать: атакующих Юго-Восточную могла доставать со спины Юго-Западная, и наоборот. Но стрелки постараются нейтрализовать угрозу, проводя обстрел по обоим направлениям, хотя это и займет больше времени. Вскорости же будут изготовлены дополнительные баллисты, и тогда северянам просто не отбиться от двух одновременных атак.
Вот только… как долго все это продлится? И не будет ли слишком поздно? Все же Берегущий не станет так упорно настаивать на совершенно бессмысленных вещах.
/смещение – солнечный зайчик на стенке шатра/
– Как и следовало ожидать, – пробормотал господин Хиффлос, Хранитель Юго-Восточной. – Катапульты. – Он повернулся всем своим массивным, но отнюдь не неуклюжим телом к пареньку, выполнявшему одновременно обязанности связного и оруженосца: – Где все?
– Молятся, – скупо ответил паренек.
Он сегодня с утра был бит за небрежно заточенный меч. Очень сложно жить в этом мире, когда твой родитель работает Хранителем пограничной башни и вынужден волей-неволей относиться к тебе с большей требовательностью, нежели ко всем остальным своим подчиненным, вместе взятым.
– Ладно, – сказал Хиффлос, – пускай закончат. Беги, дождись конца молитвы и скажи, чтобы немедленно все офицеры – ко мне.
– Мы уже закончили, господин, – сказали в дверном проеме, ведущем на балкон, где, собственно, и находились Хранитель с оруженосцем. – Жрецы ускорили… сей процесс, узнав о том, что хумины зашевелились.
Укрин почесал свой тонкий длинный нос с черными волосинками, выпирающими из ноздрей, и сообщил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Я лег в кровать и заснул, размышляя о неудачном варианте концовки этой истории и о том, что же стану делать после. Вряд ли в каком-нибудь бюро переводов нужен специалист по древнеашэдгунскому. Да и какой я специалист? Так, любитель со словариком.
За окном по-прежнему выл ветер.
ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ
– Господин Нулкэр, вы еще спите? – Голос, разбудивший меня, был никак не похож на ставший за эти дни привычным голос слуги.
– Нет, уже не сплю, – сварливо сообщил я. – Подождите, господин Чрагэн, сейчас оденусь и впущу вас.
Сегодня «академик» прижимал к груди вместо темно-синей папки массивный сверток.
– Что это? – удивился я.
– Книга, – пояснил господин Чрагэн, протягивая сверток мне.
– А почему вы ее так тщательно запаковали?
Он смущенно кашлянул. Конспиратор! Я уже намеревался развернуть пакет, но в это время за дверью произнесли:
– Вставайте, господин!
– Уже встал! – сообщил я. – Иду в Большой зал.
– Который час? – Этот вопрос я адресовал «академику».
– Десять. Скоро повествование.
– Тогда я займусь вашей книгой попозже, хорошо?
Он согласился, хотя я видел, что только вежливость заставила его сделать это. Похоже, господину «академику» не терпелось ознакомиться с содержанием сего труда.
Не разворачивая, я положил пакет на стол и вместе с Чрагэном отправился в Большой зал. Завтрак прежде всего!
Признаться, этим утром у меня было прекрасное настроение, и даже конспиративные фокусы «академика» не могли его испортить. Вчера я всерьез опасался повторения позавчерашних штучек с раздвоением личности, и то, что все в порядке и я – всего лишь я и больше никто, меня здорово успокаивало.
За завтраком Данкэн снова поднял вопрос о том, долго ли нам здесь сидеть взаперти, но Мугид опять ничего конкретного не сказал. Остальные, похоже, не особенно беспокоились по поводу нашего заточения: то ли свыклись с той мыслью, что в течение всех повествований придется внимать в изолированной от внешнего мира гостинице, то ли их этот вопрос вообще перестал волновать. Я же пребывал в эйфории, вызванной подтверждением моего психического здоровья, и поэтому не особо и стремился принимать участие в дискуссии. Тем более что мы ничего не могли изменить.
Поэтому, так и не придя к какому-либо решению, все отправились на первый этаж.
– Господин Нулкэр, с вами все в порядке? – неожиданно спросил у меня Мугид, когда мы спускались по лестнице. – Мне показалось, вам вчера нездоровилось.
Я рассмеялся:
– Вам только показалось. Все в полном порядке.
– Ну что же, вот и хорошо. Великолепно.
К чему он это? Чего добивается?
ПОВЕСТВОВАНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Чего он добивается? Ведь совершенно ясно, что это ущелье будет стоить нам слишком дорого. Тогда – зачем?..
Данн смотрел в спину Собеседнику и повторял за ним слова утренней молитвы, но мысли его – впервые, наверное, за много утренних молений Бегущему – были обращены отнюдь не к небесам. Скорее уж Охтанг размышлял об их содержимом, если можно так называть Бога. За подобную ересь быть бы тебе, данн, рабом, но слова, не произнесенные вслух, очень трудно услышать. Хотя иногда кажется, что Собеседник способен и на это.
Молитва закончилась. Брэд обернулся.
В лагере все уже было готово к первой атаке. За ночь солдаты отдохнули, а инженеры закончили сборку обеих катапульт и даже изготовили одну баллисту. Не подкачали и алхимики с обещанными горючими снарядами.
Он направился к своему шатру, где должны были собраться высшие офицеры. После того как последние слова наставлений будут произнесены, а заверения – выслушаны, начнется штурм.
Брэд не стал разводить долгих и тягучих речей, и не потому, что, подобно многим военачальникам, не умел этого делать. В нужный момент он был способен своими словами зажечь в солдатах боевой дух, но сегодня такой необходимости не было.
Данн выслушал несколько хороших новостей: телеги с продовольствием и фуражом уже на подходе; за ночь снайперам удалось подстрелить приличное количество стервятников, а остальные, стоило только настать утру, обеспокоенные, перебрались севернее, так что трупы под южными башнями лежат нетронутые и потихоньку начали разлагаться. Если это и помешает, то в меньшей степени хуминам, нежели северянам.
– Отлично, – произнес Охтанг, и сейчас он на самом деле считал, что дела идут отлично. По крайней мере, намного лучше, чем могли бы. – Пора начинать.
Ядром сегодняшней атаки должны были стать катапульты; именно поэтому данн так беспокоился об их скорейшей сборке. С помощью этих мощных метательных сооружений он надеялся здорово уменьшить количество башенных гарнизонов и обрушить верхние боевые балконы, на которых стояли баллисты северян – их самые дальнобойные машины. Если это удастся, дальнейшее станет лишь делом времени. Существовала лишь одна проблема, способная помешать: атакующих Юго-Восточную могла доставать со спины Юго-Западная, и наоборот. Но стрелки постараются нейтрализовать угрозу, проводя обстрел по обоим направлениям, хотя это и займет больше времени. Вскорости же будут изготовлены дополнительные баллисты, и тогда северянам просто не отбиться от двух одновременных атак.
Вот только… как долго все это продлится? И не будет ли слишком поздно? Все же Берегущий не станет так упорно настаивать на совершенно бессмысленных вещах.
/смещение – солнечный зайчик на стенке шатра/
– Как и следовало ожидать, – пробормотал господин Хиффлос, Хранитель Юго-Восточной. – Катапульты. – Он повернулся всем своим массивным, но отнюдь не неуклюжим телом к пареньку, выполнявшему одновременно обязанности связного и оруженосца: – Где все?
– Молятся, – скупо ответил паренек.
Он сегодня с утра был бит за небрежно заточенный меч. Очень сложно жить в этом мире, когда твой родитель работает Хранителем пограничной башни и вынужден волей-неволей относиться к тебе с большей требовательностью, нежели ко всем остальным своим подчиненным, вместе взятым.
– Ладно, – сказал Хиффлос, – пускай закончат. Беги, дождись конца молитвы и скажи, чтобы немедленно все офицеры – ко мне.
– Мы уже закончили, господин, – сказали в дверном проеме, ведущем на балкон, где, собственно, и находились Хранитель с оруженосцем. – Жрецы ускорили… сей процесс, узнав о том, что хумины зашевелились.
Укрин почесал свой тонкий длинный нос с черными волосинками, выпирающими из ноздрей, и сообщил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139