Ее светло-голубые глаза блестели, словно стеклянные. Взгляд кокаинистки,
как у пластмассовой куклы. Она продолжала мазать бальзамом свои и без того
ярко-красные губы.
- Предлагаю полцены за полсеанса. Пятьдесят долларов затри минуты.
Годится?
- Три минуты - большой срок, - ответил ковбой и выдал бритоголовому две
купюры по двадцать и две пятерки.
- Вот и хорошо. А то я совсем выдохлась. Как тебя зовут?
Он бросил быстрый взгляд в сторону бритоголового, который удалился в свой
закуток в конце коридора. Там, куда он ушел, на стене висела табличка
"выход".
- Трэвис, - сказал он. - Как того парня в "Аламо".
- В каком Аламо? - переспросила Изи. Он не ответил. - Мне нравится твоя
татуировка. Очень сексуально.
- Я тоже так думаю.
Она кивнула ему на кабинку с номером "двенадцать", закрыла за ним дверь и
сама вошла в соседнюю.
Теперь их разделяла тонкая картонная перегородка с дыркой, прорезанной на
уровне паха.
- Тебе помочь? - спросила она. В ее кабинке были мусорная корзинка, стул,
песочные часы на цепочке и пачка гигиенических салфеток "Клинекс". Она
перевернула часы.
- Нет, я готов. - Ковбой расстегнул молнию, спустил штаны и придвинулся к
отверстию.
Изи уселась на стул и принялась за работу, параллельно изучая
обломившийся ноготь.
- Тебе доводилось видеть мои фильмы, Трэвис? - поинтересовалась она, не
прекращая облизывать.
- Я видел "Суперплут", ты там была великолепна.
- Спасибо.
Изи помолчала, занятая делом, потом спросила:
- А что тебе больше всего понравилось?
- Когда ты была с тремя парнями. Класс!
- Ага, мне тоже это нравится. Трэвис, а тебе нравится, что я сейчас
делаю?
- Конечно. - Он улыбнулся, прижимаясь щекой к перегородке. - Продолжай.
Она бросила взгляд на часы. Боже, в этой дыре время ползет как черепаха!
Ну ничего, это все временно. В пятницу она возвращается в Лос-Анджелес.
Агент нашел для нее фильм, три дня съемок, а потом - самолет на Гавайи, где
ждет богатый араб. От этих арабов немного воняет, но зато они любят порно,
потому что у них в Арабии такого нет. Во всяком случае, у арабов куча денег,
которые они швыряют направо и налево, и она знает двух актрис, которые вышли
замуж за шейхов и уехали туда жить. Изи пыталась представить себе, что это
за жизнь - в странах, которые похожи на один сплошной пляж Малибу.
Удовлетворяешь прихоти какого-нибудь араба и живешь в замке. У нее тоже
может быть такое. Все возможно.
- Кусни, - попросил Трэвис. - Сильнее. Давай. Изи. Сильнее!
Она трудилась, поглядывая на часы.
- Я твой большой поклонник, Изи, - сказал Трэвис. - Месяц назад я видел
тебя в "Шлюхе". Сильней! Это же не укус! Я видел тебя в "Шлюхе". Классная
картина! Мне бы такую работку, чтобы снимать такие картинки! Я бы справился!
Она хмыкнула. Секунды ползли.
- Я видел тебя в "Трех Крестах", в Лос-Анджелесе, - продолжал тот. - Ты
раздавала автографы. Ты на моем билете расписалась?
?то-то с часами, решила она. Потом почувствовала, что он вздрагивает, и
приготовила "клинекс".
- Я люблю тебя, Изи, - сказал Трэвис. - Подожди минутку. Постой. - Он
отодвинулся от дыры. - Я тебя люблю, слышишь?
- Конечно, - откликнулась она. - Давай, Трэвис, завершим наше дело.
- Обязательно. Только подожди. - Он достал из расшитой серебром кобуры
"кольт" сорок пятого калибра. С изысканной гравировкой и перламутровой
рукояткой. На поясе - патронташ с тремя десятками патронов, как минимум. -
Ты мне столько раз снилась. Такие яркие сны!
- Ну давай, Трэвис! - Она услышала металлический "щелк". Что еще придумал
этот псих? - Давай, парень!
- Держи шире, - сказал он и сунул в отверстие дуло "кольта". - Чери Дэйн
я тоже любил, - добавил он. С той стороны послышался рвотный спазм.
И спустил курок.
Гулко грохнул выстрел. "Кольт" дернулся в руке.
Он услышал, как упало со стула ее тело. Он вытащил револьвер и увидел,
как с окровавленного дула капает.
Затем быстро застегнул штаны и пнул ногой в дверь кабинки.
Хлипкая дверь слетела с петель. Бритоголовый уже вскочил - этакая
потрясенная гора плоти. В какой-то из кабинок распахнулась дверь. Из нее
выскочила девица восточного вида, увидела "кольт", истерически завизжала и
захлопнула дверцу обратно. Из другой выглянул мужчина; скуластое лицо
исказила гримаса ужаса.
Трэвис выстрелил. Пуля попала мужчине в ключицу и сшибла с ног. От
падения тела кабинка сложилась, как карточный домик. Трэвис с горящими
глазами двинулся в сторону выхода, по пути наобум стреляя во все кабинки. В
тесном пространстве выстрелы звучали оглушительно; картонные стенки
разлетались на куски. Начался настоящий бедлам - отовсюду слышались вопли,
визги, проклятия, призывы к Богу... Бритоголовый сунул руку в карман.
Блеснуло лезвие.
- Не надо, - спокойно произнес Трэвис и выстрелил ему в горло. Вышибала
повалился на спину, нож выпал из руки и покатился по линолеуму. Трэвис
отпихнул с дороги окровавленную тушу и уже взялся за ручку двери, как чья-то
рука ухватила его за волосы и рванула назад.
- Ах ты, скотина! - рявкнул мужчина. Глаза его пылали гневом и яростью. -
Я убью тебя, грязный ублюдок!
Пальцы Трэвиса нащупали потайную кнопку на рукоятке "кольта". Из-под
перламутровой накладки на рукояти выскользнул голубоватый четырехдюймовый
зазубренный стальной нож. Трэвис ткнул его в мясистую щеку и с силой рванул
на себя, раздирая рот.
Мужчина взвыл и повалился на колени, схватившись обеими руками за лицо.
Трэвис выскочил в переулок. Запах крови и пороха ударил по нервам и
пронзил до костей, как грубый наркотик. Он вытер окровавленное лезвие
подвернувшимся пакетом от "королевского бургера", нажал кнопку, и нож
скользнул обратно в тайник. Затем с изяществом профессионала крутанул
револьвер вокруг пальца и убрал его в кобуру.
Он пустился бежать, застегивая на ходу развевающийся плащ. Лицо было
бледным, потным, а взгляд - ленивым и удовлетворенным.
Он бежал, быстро удаляясь от криков за спиной. Ночь и туман укрыли его.
Глава 2
Иисус плакал.
Вневременная реакция, думал худощавого сложения светловолосый мужчина,
погрузившийся в чтение избранного им на сегодня учебника по философии. Иисус
плакал почти две тысячи лет назад, и нынче наверняка бы лил слезы в три
ручья. Но мужчина знал - слезы сами по себе ничего не изменят. Если бы
Иисус, обладая безграничной духовной властью над миром, просто расплакался,
признал свое поражение и отказался от человечества как от безнадежного дела,
тогда действительно - и миру, и человечеству грозило бы сгинуть во мраке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55