- Нет, этого я не могу. - По голосу можно было подумать, что человек
улыбается. - Нет, сэр. Назовите место, где мы могли бы встретиться..,
скажем, минут через десять.
- В храме, - ответил Джон. - Но в чем дело?
- В храме, - повторил мужчина. - Мне это нравится. Убежище. Скажите, вы
католик?
- Разумеется.
- У вас, католиков, существует, э-э.., такая маленькая будка типа шкафа,
да? Вы садитесь там и слушаете, как люди рассказывают вам обо всем, что они
сделали дурного, да?
- Да, конфессионал.
- И вы не видите лиц этих людей, верно? Получается, будто один ящик
разговаривает с другим.
- Грубо говоря - да.
- Вот там я и хочу, чтобы вы меня ждали.
- Что? - нахмурил брови Джон.
- В вашем ящике. Через десять минут. Это будет.., два часа семь минут.
Нет. Два ноль восемь. Оставьте входную дверь открытой. Я войду и сяду в свой
ящик. Вам этого будет не видно, верно?
- Да, - настороженно подтвердил Джон, почувствовав, как по коже побежали
мурашки.
- Отлично. Все просто как апельсин. Вы будете там, и я тоже. Впрочем,
один момент. Давайте договоримся сейчас же: то, что я вам сказал, должно
остаться между нами. Никого лишнего не должно быть, понятно?
- Я...
- Если появится кто-то еще, вы меня не увидите. И не узнаете, что хотела
передать вам ваша подруга с замечательными длинными черными волосами из
квартиры номер шесть. Вы должны там быть один. - Мужчина положил трубку.
Первым импульсом Джона было позвонить в полицию. Но зачем? Кто-то хочет
прийти на исповедь. Может, время выбрано не самое подходящее, но... А кроме
того, Джон хотел узнать, что же собирается сообщить ему этот мужчина. Он
дрожал как осиновый лист. Если это действительно послание от Дебби, вдруг
она выяснила, кто он есть на самом деле? О Боже... Неужели Тигартен
проболтался?
Загадочно. Загадочно.
Джон торопливо натянул джинсы. Черный сюртук с жестким белым воротником
лежал под рукой. Он быстро накинул его и застегнулся на все пуговицы. Потом
достал из платяного шкафа толстый бежевый кардиган. Надел кроссовки на босу
ногу и поспешил в храм.
Он проверил двери. Они так и остались незапертыми. В помещении храма
царил полумрак, почти все лампы были выключены в целях экономии, и он решил
оставить все как есть. Посмотрел на часы. Почти вовремя. Дикая нелепость,
конечно, но надо до конца выяснить, в чем дело. Он прошел к конфессионалу,
сел на бархатную скамью, приготовившись ждать.
Два ноль восемь.
Два ноль девять.
Два десять.
С каждой секундой Джон все больше начинал чувствовать себя полным
дураком.
Два одиннадцать Два двенадцать.
Он услышал, как тихо скрипнули после осторожно открываемой входной двери.
Сердце гулко забилось. Он выпрямился и положил руку на задвижку.
- В которой вы, святой отец? - послышался мужской голос.
- В этой, слева от вас. - Щелкнув задвижкой, он уже собрался было
выглянуть, но голос резко предупредил его:
- Оставайтесь на месте. Я должен сказать вам нечто весьма важное.
Джон сгорал от желания приоткрыть дверцу, тем не менее остался на месте,
прислушиваясь к приближающимся четким звукам каблуков по мраморному полу. Не
приходилось ли ему раньше слышать эти звуки где-то в другом месте?
Шаги стихли.
- Вы там удобно устроились, отец?
- Заходите. Давайте приступим, - ответил Джон-. Нервы уже были натянуты
как струна. - Что вы хотите сказать мне?
- Я хочу исповедоваться, - произнес мужчина. Джон услышал, как тот вошел
с противоположной стороны.
- Послушайте. Время позднее. Ближе к делу, хорошо?
Чем это пахнет? Странный, едкий запах...
- Мне все известно про вашу приятельницу, отец. Мне рассказал большой
жирный сыщик. - Мужчина, очевидно, присел на корточки, потому что Джон,
несмотря на слабое освещение, увидел в окошке тонкие бледные губы.
Запах паленого, наконец сообразил Джон.
- Что это значит?
- Это значит, вы в жопе, отец Джон. Я слышал музыку, а вы - нет.
- Музыку? - Этот парень в своем уме или нет? - Какую музыку?
- Вы меня прекрасно поняли, отец, - тихо рассмеялся мужчина. - Все вы,
кобели, знаете эту тайну. Поэтому вы и бегаете за Деброй.
- Я хотел бы знать, кто вы... - Он оборвал фразу. Дебра, сказал мужчина.
Не Дебби. Глаза его округлились.
- Она моя суженая, - продолжил мужчина.
Раздался металлический Щелчок.
Порох, наконец сообразил Джон. Это запах пороха.
Он резко отодвинулся от окошка и инстинктивно вскинул правую руку, как бы
заслоняя лицо ладонью, потому что вспомнил, что слышал такой же щелчок,
когда стоял в кабинке туалета, и сейчас отчетливо понял, что это...
Раздался выстрел; в окошко полыхнуло пламя. Пуля прошила раскрытую ладонь
и врезалась в стену. Брызнули щепки. Дикая боль пронзила его с головы до
ног; он начал падать со скамьи, зажимая раненую руку. В этот момент раздался
второй выстрел.
Эта пуля попала в горло, словно дыроколом проткнув гортань. Захрипев, он
повалился на пол. Третья пуля прошла над головой и вонзилась в деревянную
обшивку будки.
Трэвис заглянул в развороченное оконце и увидел, что этот ублюдок
валяется на полу в луже крови. Кровь забрызгала и стены. Белый воротник
ублюдка стал темно-красным. В шею попал, сообразил Трэвис. Через пару минут
помрет от потери крови. Веки священника еще вздрагивали. Но Трэвис был
уверен, что тот уже не жилец.
- Она моя суженая, - повторил он, убрал "кольт" в кобуру, выскочил из
тесной будочки и бегом кинулся к двери на улицу, где под дождем его
дожидался "шевроле" бедолаги Моби Дика.
Он завел мотор и направился к дому своей суженой.
Через пару минут отец Джон Ланкастер выкарабкался из исповедальни и упал
на холодный мраморный пол, прижимая к груди кровоточащую ладонь. Другой
рукой он пытался пережать запястье, чтобы уменьшить потерю крови. Лицо его
было бледным как мел; кровь из раны в горле полностью залила воротник.
Первой мыслью было позвать на помощь - хотя вряд ли бы его кто-нибудь мог
услышать в такое время, - но из пробитой гортани вырвался только беспомощный
хрип.
О Господи, подумал он. О Матерь Божия... Я должен встать.
Кровь. Кровь залила весь пол. Монсеньер будет.., будет...
Сознание покинуло его, потом вернулось. Потом он опять на секунду впал в
забытье и снова пришел в себя. Боль толчками билась в ладони и отдавала в
плечо. Рука онемела, словно замороженная, а лицо при этом горело.
Она моя суженая, сказал этот маньяк.
Моя суженая.
- О Боже, - простонал Джон. Стон был похож на стон раненого животного.
Надо встать... Надо встать... Встать немедленно...
Он смог приподняться на колени. Голова слегка прояснилась, но жуткая боль
давила на мозги как наркотик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55