А потом повернулся в сторону барной стойки, где дремала официантка, и громко сказал:
— Да он же у вас пьяный!
После чего незаметно пнул лежащего «племянника» по почкам.
Глубоко вздохнул торжествующей грудью победителя, посмотрел на Ингу и усмехнулся.
И пошел к выходу, бросив ей на ходу:
— Я понял ваш тонкий намек...
Он вышел из кафе, сощурился от солнца и пропустил летящий справа и снизу удар ножа.

Глава 7
Призраки
1
— Это что?
Алексей удивленно огляделся по сторонам, потом понял, что Бондарев имеет в виду лично его, и стал искать изъяны в своем внешнем виде.
Бондарев вздохнул, выдернул из руки Алексея блокнот в кожаном переплете и бросил на стол.
— Что это такое?
— Блокнот, — сказал Алексей. Бондарев мысленно выругался.
— А в блокноте что?
— Конверты, — сказал Алексей.
— На фига тебе конверты? — едва сдерживаясь, произнес Бондарев.
— Я письмо хочу написать...
Бондарев молчал, постукивая пальцами по столу.
— Девушке. У меня в Москве девушка знакомая есть, Карина...
Бондарев ждал, пока до парня дойдет.
— Так это же я не матери...
— Без разницы.
— Карина даже фамилии моей не знает.
Бондарев молчал.
— Что, нельзя?
— Нет, — сказал Бондарев, аккуратно перегнул конверты пополам, порвал их и выбросил в урну. Перед отъездом Директор попросил его продолжить воспитательный процесс молодого сотрудника, Бондарев сказал, что ничего не гарантирует, и сейчас он понимал, что был стопроцентно прав. Воспитание молодежи было не по его части. Бондарев с трудом переносил сам себя, а уж подрастающее поколение...
— Это след, — сказал Бондарев. — Это доказательство. А твоя задача — не оставлять следов и не оставлять доказательств. Ты должен порхать над землей, как ангел на воздушной подушке, и при этом успевать делать свое дело.
Бондарев подумал, что бы еще такого умного сказать, но ничего не придумал. Дюк непременно ввернул бы пример из собственной практики, пусть выдуманный, но доходчивый. Бондарева хватило только на то, чтобы посмотреть исподлобья на Белова и мрачно поинтересоваться:
— Ясно?
— Ясно, — сказал Алексей. — Извините. Это, наверное, привычка. В армии привык часто письма писать... Матери, друзьям, девушке, другой девушке...
— Писатель, — хмыкнул Бондарев. — Ну и что тебе выгорело с тех писем? Я про девушек...
— Обе замуж вышли.
— Вот, — удовлетворенно сказал Бондарев. — Еще один аргумент. Бумага — это дурная вещь. Все надо делать лично и говорить напрямую.
— Наверное.
— А эта твоя нынешняя...
— Карина?
— Да. Что она вообще про тебя знает?
— Практически ничего. Думает, что я бандит.
— То есть твоя личная жизнь развивается по первому варианту.
— Что?
Бондарев ответил цитатой из Директора. Эти слова Директор как-то произнес в ответ на просьбу Бондарева разъяснить политику Конторы в вопросах любви и брака.
— Мы же не монастырь и не секта, — сказал Директор. — Тебе никто ничего не запрещает, но при этом мы исходим из того, что идиоты к нам в Контору не попадают, а стало быть, идиотских вещей ты делать не будешь. А вообще, есть два варианта. Вариант первый: ты ей врешь. Как я уже говорил, идиотов мы в Контору не берем, а стало быть, ты достаточно умен, чтобы врать своей жене или подруге всю жизнь. Это хлопотно, но реально. Я знаю пару человек, у которых это получается уже на протяжении лет пятнадцати.
— Вариант второй? — спросил тогда Бондарев.
— Второй... — Директор повернул кольцо на пальце. — Моя жена работает в этом здании. Отпадает необходимость врать, но... Появляются другие проблемы... Впрочем, это уже неважно.
— Так вот, — сделал Бондарев вывод, со значением поглядывая на Белова. — Твой случай — это первый вариант. Надеюсь, у тебя хватит ума не попасться на вранье.
— Я тоже надеюсь, — сказал Алексей, решив не упоминать, что во время недолгого знакомства с Кариной врать ему как-то не доводилось, несмотря на всю экзотику их знакомства. И про бандитскую сущность придумал не он, придумала Карина, а Алексей не стал спорить. Впрочем, у нее для такого вывода были веские основания: кое-какие поступки Алексея иному объяснению не поддавались. Например, ограбление Карининого начальника. Например, убийство. Объяснить эти вещи связью с организованной преступностью было куда проще, чем намекать на некую секретную службу, высшие государственные интересы и прочие недоказуемые обстоятельства.
Правда, в этом случае оставалось непонятным, зачем Карина, образованная девушка с хорошей работой, водит дружбу с парнем, среди достоинств которого — темное прошлое, криминальное настоящее и неопределенное будущее. С другой стороны, встречи их носили непостоянный характер, и Алексей не удивился бы, если в какой-то момент звонки от Карины перестали приходить на его мобильный. Но пока она держалась за него, а он держался за нее, потому что Карина была его единственной знакомой в Москве вне Конторы.
И потому что — да, конечно, — она ему нравилась. Она принадлежала к тому типу деву...
— Хватит в облаках витать, — толкнул его в плечо Бондарев. — Смотри сюда.
— Смотрю.
Они поселились в двух разных гостиницах — Бондарев в только что отремонтированном здании с колоннами сталинского стиля под названием «Заря», а Алексей — в многоэтажном комплексе из стекла и бетона «Юбилейная». Бондарев взял на себя милицию и ФСБ — в том смысле, что должен был попробовать добраться до их архивов. Белову отводилась роль громоотвода, то есть он должен был абсолютно официально и открыто разыскивать свою якобы родственницу, вестей от которой не было с девяносто второго года. Это было проще, но если существовали какие-то тайные обстоятельства, связанные с историей Малика, то аукнуться эти обстоятельства должны были именно на Белове.
— Ты будешь вести себя, как простой «чайник», — говорил Бондарев. — Впрочем, ты и есть «чайник», не знаю, чему уж там тебя Дюк учил все это время... Идешь в Горсправку, просишь дать адрес, тебе говорят адрес или скорее всего говорят: такая не значится. Тогда ты делаешь морду печальным кирпичом и говоришь: «А где бы мне узнать?» Тебя посылают в нужное место, и ты идешь, и спрашиваешь, и спрашиваешь, и спрашиваешь... Мне в гостиницу не звони, если ты мне будешь нужен, то я тебя сам найду.
— А если наоборот? Если вы мне будете нужны?
— В крайнем случае звони на мобильный. Но вообще — чтобы ходить по кабинетам, я тебе совершенно не нужен. Чтобы рыться в бумажках, я тебе совершенно не нужен. Я имею в виду — рыться на законных основаниях. Мы с тобой будем как айсберг ты — надводная часть, я — подводная. Тебя все видят, меня — никто. Но движемся мы в одном направлении.
— Это я все понял...
— А что ты не понял?
— Если мы ее найдем — что мы будем делать?
Бондарев замолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123