Маркиз взял свою шляпу и, повернувшись к Ксантии, сказал:
– Всего хорошего, моя дорогая. Благодарю вас за… чудесный вид из окон.
Дверь за ним закрылась, и у Ксантии вдруг возникло чувство, что она лишилась чего-то очень для нее важного. Но она тотчас же взяла себя в руки и, повернувшись к Ллойду, с веселой улыбкой спросила:
– Мы объявили войну Бомбею?
– Черт побери! – воскликнул Гарет, давая волю накопившемуся раздражению. Схватив со стола большую бухгалтерскую книгу, он швырнул ее в стену. – Ксантия, что вы делаете?!
– Прошу прощения, но я не понимаю, к кому вы обращаетесь.
– К вам! Вы ведете себя как портовая шлюха! Вы знаете, что это за человек?
Ксантия влепила Гарету звонкую пощечину.
– Да, я знаю этого человека, – проговорила она с дрожью в голосе. – Как вы смеете разговаривать со мной таким тоном, Гарет?
– Вы прекрасно знаете, почему я так разговариваю с вами. Вы должны были стать моей, Ксантия.
– Я не понимаю вашей логики. Значит, если я позволяю вам кое-какие вольности в общении со мной, то я ваша? А если я позволяю их другому мужчине, то я шлюха. Именно так вы рассуждаете, Гарет?
Ллойд отвел глаза. Ксантия видела, что ее ладонь оставила красную отметину на его щеке.
– Я сказал… то есть я имел в виду…
– Забудьте то, что вы имели в виду, – перебила Ксантия. Она взяла со стола сумку с документами. – Между прочим, Гарет, у меня были все основания полагать, что мистер Нэш пришел ко мне по делу. Только потом деловая встреча превратилась в нечто другое… Но это – не ваша забота! Вы меня поняли?
Гарет со вздохом кивнул:
– Да, понял.
– Вот и хорошо. Мне очень жаль, что я ударила вас. Этому нет оправдания, как, впрочем, и вашим словам. Я стыжусь своего поступка и надеюсь, что вам тоже стыдно за то, что вы тут мне наговорили.
Повернувшись, Ксантия вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Затем, выбежав на улицу, села в ожидавшую ее карету. Она была смущена и раздосадована. Ей не хотелось портить отношения с Гаретом, и было ужасно неприятно, что она обидела его. Как часто Ксантия мечтала о том, что она снова полюбит Ллойда и станет ему хорошей женой, матерью его детей. Но к сожалению, любовь ушла навсегда. Гарет был прекрасным человеком и надежным компаньоном. Возможно, ее поступок со стороны действительно выглядел неприличным, и у Гарета были все основания осуждать ее.
Ксантия не решалась рассказать Ллойду о подозрениях Венденхейма. Она не хотела бросать тень на Нэша, вина которого состояла только в том, что он предпочитал вести довольно странный образ жизни. Ксантия теперь не сомневалась в том, что Нэш был честным человеком.
Да, он любил свою родину и гордился ею, но это не являлось преступлением. Нэш надеялся, что греки одержат победу в борьбе за свободу, – но им сочувствовало и большинство англичан. Что же касается пристрастия к азартным играм и изощренного разврата, то эти пороки были обычными в лондонском высшем обществе.
Но можно ли считать Нэша преступником и предателем? Конечно же, нет. Он так и не клюнул на приманку, которую бросила ему Ксантия. Его интересовала прежде всего она сама, а не выгоды, которые можно было извлечь из ее коммерции, – Ксантия убедилась в этом.
А если она все-таки ошиблась в лорде Нэше, то тогда она вообще не разбирается в людях. Однако Ксантия готова была биться об заклад, поставив на это все свое состояние, что прекрасно разбирается в них. Но поверит ли ей Венденхейм? Вряд ли. В министерстве внутренних дел доверяли только фактам, а мнения, основанные лишь на интуиции, для них совершенно ничего не значили.
Ксантия со вздохом откинулась на мягкую спинку сиденья – в этот момент карета уже выезжала за пределы Уэппинта. На нее вдруг навалилась ужасная усталость, а ведь сегодня вечером ей еще предстояло ехать вместе с Кираном и леди Луизой в «Олмак». Моля Бога о том, чтобы «Олмак» поразила молния и сожгла его дотла, Ксантия закрыла глаза и задремала под мерный стук копыт.
Глава 7
Беспокойство на Парк-лейн
– Вчера вам пришло письмо от Суонна, милорд, – сказал Гиббонс, чистивший щеткой сюртук Нэша у окна спальни. – Боюсь, что в нем дурные вести.
Маркиз, сидевший у стола в халате и тапочках, оторвался от газеты.
– О Господи, что еще с ним случилось?
– Не с ним, а с его матерью, – ответил Гиббонс.
– О его матери я уже знаю. Послушайте, старина, что вы делаете с моим сюртуком?
– Пытаюсь избавить его от ужасного запаха табака и дешевой туалетной воды. Ваша одежда пропиталась страшной вонью. Где это вы были этой ночью, милорд?
Нэш хмыкнул.
– Играл в макао со Стратерсом в одном злачном месте в Сохо. – Он снова уткнулся в газету. – Гиббонс, прекратите размахивать моим сюртуком из окна, иначе вы напугаете лошадей, проезжающих по Гайд-парку.
– Но ваша одежда страшно воняет, милорд.
– Отнесите ее к себе.
Слуга с упреком взглянул на маркиза:
– Я не могу. У Агнес астма. Если я отнесу вашу одежду в помещение для прислуги, у нее случится приступ, и она на неделю выйдет из строя.
Нэш в раздражении отбросил газету.
– Значит, вы намерены чистить грязную одежду здесь, в моей спальне? – проговорил он в негодовании. – С каких это пор слуги стали распоряжаться в моем доме?
Гиббонс поджал губы.
– Хорошо, милорд, – в его голосе слышались нотки осуждения, – если вам не жаль бедняжку Агнес, то я немедленно отнесу вашу одежду в помещение для прислуги.
– О Боже!.. – простонал маркиз. – Мне вовсе не хочется, чтобы Агнес болела. Я никому не желаю зла. Вы же видите, что я просто не в духе.
Гиббонс сразу же смягчился.
– Да, милорд, я это заметил. Мы все это заметили, что уж тут скрывать.
– Да, конечно. И теперь, наверное, вы все без умолку сплетничаете, – проворчал Нэш и снова взялся за газету. – Так что там было в этом письме от Суонна?
– Он пишет, что она умерла, – сообщил Гиббонс. Нэш невольно вздрогнул.
– Кто умер?
– Мать Суонна, – ответил Гиббонс, досадуя на непонятливость своего господина. – Он пишет, что вынужден задержаться еще по крайней мере на неделю, чтобы похоронить мать и сдать в аренду ее дом. Суонн просит у вас прощения и выражает надежду, что вы не испытываете срочную потребность в его услугах.
Маркиз нахмурился. Он, конечно, мог обойтись без Суонна одну неделю, но помощь поверенного ему сейчас не помешала бы. Нэшу не терпелось узнать, что намеревалась предпринять в ближайшее время графиня Монтиньяк. Кроме того, у него на письменном столе скопилось множество неразобранных документов. Однако смерть матери являлась для каждого человека большим горем. Нэш невольно вспомнил свою маму. Как и многие красивые женщины, она порой была эгоистична и жестока, но Нэш все равно любил ее. Ее смерть ознаменовала для него конец безмятежной юности и начало новой жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78