В висках у нее стучало.
— Ты забыла свой выигрыш, — заметил супруг.
— Он вернется обратно в банк. — И Джудит подтолкнула деньги к центру стола.
Она пожелала всем спокойной ночи и, хотя губы плохо ее слушались, пыталась улыбаться так, будто ничего не произошло. Все смотрели на нее с сочувственным пониманием.
— Значит, такой выигрыш не стоит принимать во внимание? — прошептал Маркус, предлагая взять его под руку.
Джудит попыталась высвободить руку, но он не отпускал. Дальнейшие попытки означали бы просто борьбу.
Кругом был народ, и сказать что-то вразумительное в подобной обстановке было невозможно. Поэтому Джудит предпочла изобразить застывшую улыбку.
— Маркус, что все это значит? — Она с тоской заметили, что голос ее дрожит, и попыталась себя убедить, что это не от страха, а от злости и обиды из-за того, что он поставил ее в такое неловкое положение.
— Никаких обсуждений. По крайней мере сейчас — объявил он ледяным тоном.
— Но я требую…
— Ты ничего не имеешь права требовать.
И с таким это было сказано гневом, что Джудит замолкла. Она забилась в угол кареты и принялась, правда безуспешно, искать ключ к пониманию того, что случилось и что еще случиться. А случилось, видимо, нечто ужасное. Но что?
Маркус сошел вниз и помог Джудит. Ночной лакей открыл им дверь и, пожелав спокойной ночи, стад ее запирать.
Увидев, что Джудит направляется к лестнице, Маркус взял ее за плечи:
— Мы поговорим в библиотеке.
Она вывернулась из его рук — первый независимый жест с момента встречи у игрового стола — и зашагала по коридору впереди него.
— Ну, а теперь, Маркус, ты объяснишь наконец, что произошло?
Когда она снимала перчатки, медленно, палец за пальцем, руки ее дрожали, но голос был
уже ровный.
Дом спал, и в этой тишине Маркус долго не отвечал. Он бросил трость и перчатки на стол и налил себе рюмку коньяка. Когда он заговорил, голос его звучал спокойно и даже отстранен но:
— Должен с грустью констатировать, что я был до непростительности наивен. Мне почему-то втемяшилось в голову — признаюсь сейчас, это было довольно глупо, — что поскольку своей цели замужеством ты уже достигла, то тебе нет никакой необходимости продолжать игру. Я имею в виду карты.
Значит, вот оно что. Ее губы побелели.
— Когда ты дал понять, что не собираешься полностью оплачивать мои расходы, мне не оставалось ничего, кроме как оплачивать их самой. Для меня это даже лучше. Я не желаю зависеть от причуд твоей щедрости.
— А я и не говорил, что не собираюсь полностью или не полностью оплачивать твои расходы. Я только сказал что как твой муж, намереваюсь их контролировать, Мое состояние не может и не должно быть в полном твоем распоряжении, хотя, как я теперь понимаю, ты ожидала именно этого.
Джудит показалось, что от стыда она сжалась до размеров маленького горячего шарика.
— Мне и в голову не приходило, что я могу неограниченно расходовать твои деньги, — тихо произнесла она. — Но, как твоя жена, я рассчитывала, что ты гарантируешь мне в этом смысле определенную свободу, а не сведешь мое существование до уровня бедной родственницы или школьницы, вынужденной клянчить деньги на карманные расходы.
— И ты решила, что лучше брать деньги у других?
— Я ни у кого деньги не брала, — почти закричала Джудит. — Я их выигрывала. А выигрывала потому, что играла лучше.
— Ты выигрывала потому, что ты опытная, прожженная авантюристка. Я думал… я надеялся, что, с Божьей помощью, нам удастся наладить взаимопонимание. Но какое может быть взаимопонимание, Джудит? Ты манипулируешь всеми, кто встречается на твоем пути. Если, конечно, это тебе выгодно.
— Нет, — прошептала она.
Внизу живота нестерпимо болело. Джудит прижала ладони к щекам и повторила:
— Нет, это не так.
— В самом деле? — Его брови приподнялись. — Скажи-ка мне, пожалуйста, Джудит, когда ты в первый раз решила, что я именно тот, кому можно выгодно сбыть свое бесценное целомудрие? Когда? В тот момент, когда впервые меня увидела? Или сообразила это позднее… по пути в Катр-Бра?
— Что ты такое говоришь? — Ее глаза расширились от ужаса. — Я даже не понимаю, что ты говоришь.
— Ах вот как? Не понимаешь? Тогда позволь мне объяснить тебе, моя тупая, несообразительная жена.
Он отошел подальше, боясь потерять над собой контроль.
— Так вот, слушай: у тебя было кое-что ценное — по крайней мере ты считала это ценным — твоя невинность, и ты все прикидывала, кому бы выгоднее ее продать. Естественно, тому, кто предложит больше. И такой нашелся. Разумеется, олух, не знающий, с кем имеет дело. Вначале ты разыграла опытную женщину, без предрассудков. Это был отличный трюк, и я на него попался. А когда понял, было уже поздно.
Джудит было плохо. Ее тошнило. Такого вообще прежде с ней никогда не было. Значит, все это время он думал, что она специально прикинулась распутной женщиной, чтобы своей невинностью заставить его жениться.
— Нет, — едва слышно произнесла она. — Это неправда. Я и не думала о своем целомудрии, когда была с тобой. Я думала только о тебе… ты должен вспомнить, как это было. Как ты только мог подумать обо мне такое? Я вообще не представляю, как можно подумать такое. — Говорить ей мешали слезы, и она уже не сдерживала их.
Маркус ее почти не слушал. Только раздраженно махнул рукой:
— Ну, устраивать представления ты большим мастерица. А какой спектакль ты разыграла тогда в гостинице, когда, на твое счастье, там оказались мои друзья! Хороший ты капкан поставила, верно? И захлопнула его умело.
— Нет, — снова прошептала она. — Все было совсем не так. Тяжесть на сердце стала свинцовой. Она была сражена наповал. Никакого желания сопротивляться и защищаться у нее сейчас не было.
— А теперь слушай меня внимательно. — Маркус говорил медленно и отчетливо. — Поскольку ты все-таки моя жена и с этим ничего не поделаешь, тебе придется начать вести себя соответствующим образом. Лимит доверия ты уже весь исчерпала. Поэтому отныне за пределами этого дома ты имеешь право играть только в вист и в мушку. Я буду контролировать каждый твой шаг, — Он начат перечислять, загибая пальцы: — Принимать приглашения ты будешь только с моего одобрения, в игорный зал входить будешь только в моем сопровождении, и если я увижу тебя играющей во что-то еще, кроме виста и мушки, то немедленно, невзирая ни на какие приличия, заставлю тебя покинуть зал. Тебе понятно?
— Да, — тихо отозвалась она, а сама подумала: «Значит, ты хочешь засадить меня в тюрьму, а сам станешь надзирателем».
— Пойдем дальше, — холодно объявил он. — Тебе придется спрашивать моего разрешения на любое приобретение. Я хочу знать, для какой цели ты это покупаешь, насколько это необходимо и сколько это стоит. И тогда я решу, надо покупать или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Ты забыла свой выигрыш, — заметил супруг.
— Он вернется обратно в банк. — И Джудит подтолкнула деньги к центру стола.
Она пожелала всем спокойной ночи и, хотя губы плохо ее слушались, пыталась улыбаться так, будто ничего не произошло. Все смотрели на нее с сочувственным пониманием.
— Значит, такой выигрыш не стоит принимать во внимание? — прошептал Маркус, предлагая взять его под руку.
Джудит попыталась высвободить руку, но он не отпускал. Дальнейшие попытки означали бы просто борьбу.
Кругом был народ, и сказать что-то вразумительное в подобной обстановке было невозможно. Поэтому Джудит предпочла изобразить застывшую улыбку.
— Маркус, что все это значит? — Она с тоской заметили, что голос ее дрожит, и попыталась себя убедить, что это не от страха, а от злости и обиды из-за того, что он поставил ее в такое неловкое положение.
— Никаких обсуждений. По крайней мере сейчас — объявил он ледяным тоном.
— Но я требую…
— Ты ничего не имеешь права требовать.
И с таким это было сказано гневом, что Джудит замолкла. Она забилась в угол кареты и принялась, правда безуспешно, искать ключ к пониманию того, что случилось и что еще случиться. А случилось, видимо, нечто ужасное. Но что?
Маркус сошел вниз и помог Джудит. Ночной лакей открыл им дверь и, пожелав спокойной ночи, стад ее запирать.
Увидев, что Джудит направляется к лестнице, Маркус взял ее за плечи:
— Мы поговорим в библиотеке.
Она вывернулась из его рук — первый независимый жест с момента встречи у игрового стола — и зашагала по коридору впереди него.
— Ну, а теперь, Маркус, ты объяснишь наконец, что произошло?
Когда она снимала перчатки, медленно, палец за пальцем, руки ее дрожали, но голос был
уже ровный.
Дом спал, и в этой тишине Маркус долго не отвечал. Он бросил трость и перчатки на стол и налил себе рюмку коньяка. Когда он заговорил, голос его звучал спокойно и даже отстранен но:
— Должен с грустью констатировать, что я был до непростительности наивен. Мне почему-то втемяшилось в голову — признаюсь сейчас, это было довольно глупо, — что поскольку своей цели замужеством ты уже достигла, то тебе нет никакой необходимости продолжать игру. Я имею в виду карты.
Значит, вот оно что. Ее губы побелели.
— Когда ты дал понять, что не собираешься полностью оплачивать мои расходы, мне не оставалось ничего, кроме как оплачивать их самой. Для меня это даже лучше. Я не желаю зависеть от причуд твоей щедрости.
— А я и не говорил, что не собираюсь полностью или не полностью оплачивать твои расходы. Я только сказал что как твой муж, намереваюсь их контролировать, Мое состояние не может и не должно быть в полном твоем распоряжении, хотя, как я теперь понимаю, ты ожидала именно этого.
Джудит показалось, что от стыда она сжалась до размеров маленького горячего шарика.
— Мне и в голову не приходило, что я могу неограниченно расходовать твои деньги, — тихо произнесла она. — Но, как твоя жена, я рассчитывала, что ты гарантируешь мне в этом смысле определенную свободу, а не сведешь мое существование до уровня бедной родственницы или школьницы, вынужденной клянчить деньги на карманные расходы.
— И ты решила, что лучше брать деньги у других?
— Я ни у кого деньги не брала, — почти закричала Джудит. — Я их выигрывала. А выигрывала потому, что играла лучше.
— Ты выигрывала потому, что ты опытная, прожженная авантюристка. Я думал… я надеялся, что, с Божьей помощью, нам удастся наладить взаимопонимание. Но какое может быть взаимопонимание, Джудит? Ты манипулируешь всеми, кто встречается на твоем пути. Если, конечно, это тебе выгодно.
— Нет, — прошептала она.
Внизу живота нестерпимо болело. Джудит прижала ладони к щекам и повторила:
— Нет, это не так.
— В самом деле? — Его брови приподнялись. — Скажи-ка мне, пожалуйста, Джудит, когда ты в первый раз решила, что я именно тот, кому можно выгодно сбыть свое бесценное целомудрие? Когда? В тот момент, когда впервые меня увидела? Или сообразила это позднее… по пути в Катр-Бра?
— Что ты такое говоришь? — Ее глаза расширились от ужаса. — Я даже не понимаю, что ты говоришь.
— Ах вот как? Не понимаешь? Тогда позволь мне объяснить тебе, моя тупая, несообразительная жена.
Он отошел подальше, боясь потерять над собой контроль.
— Так вот, слушай: у тебя было кое-что ценное — по крайней мере ты считала это ценным — твоя невинность, и ты все прикидывала, кому бы выгоднее ее продать. Естественно, тому, кто предложит больше. И такой нашелся. Разумеется, олух, не знающий, с кем имеет дело. Вначале ты разыграла опытную женщину, без предрассудков. Это был отличный трюк, и я на него попался. А когда понял, было уже поздно.
Джудит было плохо. Ее тошнило. Такого вообще прежде с ней никогда не было. Значит, все это время он думал, что она специально прикинулась распутной женщиной, чтобы своей невинностью заставить его жениться.
— Нет, — едва слышно произнесла она. — Это неправда. Я и не думала о своем целомудрии, когда была с тобой. Я думала только о тебе… ты должен вспомнить, как это было. Как ты только мог подумать обо мне такое? Я вообще не представляю, как можно подумать такое. — Говорить ей мешали слезы, и она уже не сдерживала их.
Маркус ее почти не слушал. Только раздраженно махнул рукой:
— Ну, устраивать представления ты большим мастерица. А какой спектакль ты разыграла тогда в гостинице, когда, на твое счастье, там оказались мои друзья! Хороший ты капкан поставила, верно? И захлопнула его умело.
— Нет, — снова прошептала она. — Все было совсем не так. Тяжесть на сердце стала свинцовой. Она была сражена наповал. Никакого желания сопротивляться и защищаться у нее сейчас не было.
— А теперь слушай меня внимательно. — Маркус говорил медленно и отчетливо. — Поскольку ты все-таки моя жена и с этим ничего не поделаешь, тебе придется начать вести себя соответствующим образом. Лимит доверия ты уже весь исчерпала. Поэтому отныне за пределами этого дома ты имеешь право играть только в вист и в мушку. Я буду контролировать каждый твой шаг, — Он начат перечислять, загибая пальцы: — Принимать приглашения ты будешь только с моего одобрения, в игорный зал входить будешь только в моем сопровождении, и если я увижу тебя играющей во что-то еще, кроме виста и мушки, то немедленно, невзирая ни на какие приличия, заставлю тебя покинуть зал. Тебе понятно?
— Да, — тихо отозвалась она, а сама подумала: «Значит, ты хочешь засадить меня в тюрьму, а сам станешь надзирателем».
— Пойдем дальше, — холодно объявил он. — Тебе придется спрашивать моего разрешения на любое приобретение. Я хочу знать, для какой цели ты это покупаешь, насколько это необходимо и сколько это стоит. И тогда я решу, надо покупать или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87