Для такого небольшого пакета он весьма необычен. Тем более при таких ценах на акции и всего одном посреднике. Надо посмотреть по каждой сделке в отдельности.
– А это возможно?
– Ага. Вот вам все сделки на экране – в каждом случае размер сделки не превышает нескольких сотен акций, ну, пара тысяч от силы. И каждый раз посредником выступает «Вагнер – Филлипс».
– Ну и что это все значит?
Шварц откинулся на спинку кресла, задумчиво потирая подбородок. Расшифровка хитроумных графиков была, по всей видимости, его коньком. Я терпеливо ждал.
– Есть два варианта, – сказал наконец он. – Либо крупный держатель продает свои акции множеству мелких покупателей, либо кто-то собирает себе внушительный пакет, покупая у множества мелких продавцов. В первом случае цены, как правило, падают.
– Тогда, следовательно, мы имеем дело с крупным продавцом, так?
– Возможно. Согласно этому графику, речь идет о двадцати – тридцати процентах общего числа акций, приобретенных или проданных одним-единственным инвестором. Кто, по-вашему, может располагать таким пакетом?
– Только Ричард. Но я-то знаю, что он не продал ни единой акции. В любом случае все первоначальные держатели акций «Фэрсистемс» в момент выпуска их в обращение подписали обязательство не продавать свои пакеты в течение двух лет.
– Значит, скорее всего речь идет о крупном покупателе.
– Но тогда он должен фигурировать в реестре акционеров. Разве инвесторы не обязаны регистрироваться в Комиссии по ценным бумагам и биржам, когда их пакет достигает десяти процентов?
– Пяти процентов, во-первых, – поправил меня Стив. – А во-вторых, теоретически вы, конечно, правы, однако при желании скрыть такой факт легче легкого, особенно если ваш посредник смотрит на это сквозь пальцы. И комиссия здесь практически бессильна.
– Вы считаете, что «Вагнер – Филлипс» способна на такие проделки?
– Вполне, судя по их репутации.
– Но как же тогда объяснить падение цен? Вы же сами только что сказали, что покупка акций в таких объемах должна вести к их подорожанию.
– Ими наверняка манипулируют, – твердо заявил Шварц. – «Вагнер – Филлипс» искусственно занижает цены в угоду этому покупателю. Просто запугивает своих мелких клиентов, вынуждая их продавать акции.
– Зачем, скажите мне Бога ради!
– А кто их знает, все зависит от того, кто этот покупатель. Все может объясняться очень просто. Услуга за услугу – ты мне, я тебе, как говорится.
– Но вы уверены, что снижение цен не вызвано страхом инвесторов перед банкротством «Фэрсистемс»?
– У них есть основания для таких опасений? – спросил Стив.
– Возможно.
– Что, по этому поводу публиковалась какая-нибудь информация?
– Нет. Разве что сообщение о смерти Ричарда. Но мы ведь говорим о падении цен, которое предшествовало его гибели.
– Ну, что вам сказать... Инвесторы, конечно, могут вдруг перепугаться. Однако их к этому надо подтолкнуть. Что, вероятно, и сделала «Вагнер – Филлипс». Косвенно это подтверждается количеством сделок, которые свидетельствуют, что некто собирает крупный пакет акций вашей компании. Готов спорить на что угодно, ими манипулируют в интересах одного-единственного покупателя.
– Нельзя ли его установить?
– Дайте мне сделать пару звонков. Если что разузнаю, сразу сообщу.
– Спасибо, Стив.
– Да, и почему бы вам не потолковать с нашей красоткой Карен Чилкот? У нее хорошие связи на американских рынках. Вы ведь как будто знакомы?
– Немного. – Я с трудом подавил улыбку.
Я направился к Карен. Она заполняла бланк заключения сделки. Больше акций продашь, больше комиссионных получишь.
– Придурок хренов! – заорал Джек Тенко, бросая телефонную трубку. – Эй, Карен! Форрестер тебя слушается. Заставь его дать нам пристойный лимит на продажи!
Карен не обращала на него никакого внимания.
– Оглохла, что ли, Карен? Тебе он не откажет. Все знают, что он с твоей задницы глаз не сводит! – Из его груди вырвалось сиплое кудахтанье, обозначавшее, видимо, смех.
– Джек, на месте Форрестера я бы тебе позволила продавать не больше пары пакетов прокладок в день, – обворожительно улыбнулась ему Карен. – Займись-ка лучше делом, в конце концов.
Сидевшая между ними Салли хихикнула и тут же испуганно опустила голову. Я уставился на Тенко, желая испепелить его взглядом.
– А ты чего тут забыл? – буркнул он мне и отвернулся к монитору.
Карен подняла глаза от бумаг и, увидев меня, заулыбалась.
– Господи, и как ему не надоест... Действительно, а что ты тут делаешь?
На работе мы с ней обычно старательно избегаем всяких контактов друг с другом.
– Стив Шварц посоветовал поговорить с тобой, вот я и пришел.
Я изложил ей версию Стива. Она задумчиво сдвинула брови потом покачала головой.
– Боюсь, все эти статистические исследования не достовернее гадания на кофейной гуще. Акции падают в цене потому, что компания переживает трудности. Все проще простого.
– Но как инвесторы-то об этом узнали?
– Кто-то кому-то проговорился, прошел слушок. Рынки на это сразу реагируют.
– А количество сделок? Стив утверждает, что их на удивление много. А это, согласись, очень странно.
– Я же выясняла – никто ничего не знает. Так что извини, Марк.
– Может, еще раз попробуешь?
– Ладно, попробую еще раз. – Карен снисходительно пожала плечами и подняла телефонную трубку.
Промучившись за своим рабочим столом пару часов, я вернулся к ним за новостями. Однако ни Стиву, ни Карен ничего стоящего внимания разузнать не удалось.
Я продиктовал Стиву номер моего телефона в Гленротсе.
– Если вдруг хоть что-нибудь услышите, позвоните мне, пожалуйста.
– Обязательно, – заверил меня Стив. – Мне и самому интересно. Здесь явно что-то не так. Вне всяких сомнений.
* * *
Пятница, мой последний день на бирже. Провел я его, наблюдая вместе с Эдом за рынками, проверяя и перепроверяя уже заключенные сделки и обдумывая новые. Надо постараться, чтобы каждая моя сделка смогла в долгосрочной перспективе пережить грядущие потрясения на рынке, которые, как я уверен, были не за горами.
Я воспользовался «Бондскейпом», чтобы познакомиться с общей картиной на рынке облигаций после случившейся три недели назад катастрофы. Возможность воочию видеть его движение, надо признаться, просто ошеломляет. Сильное впечатление на меня произвело постепенное возвращение некоторых особенно резко реагировавших на заявление Гринспэна сегментов рынка к их прежним позициям. Например, здание «Рено», привлекшее в свое время мое внимание, вновь съежилось до своей первоначальной высоты. К слову сказать, для нашей фирмы это означало прибыль в размере одного миллиона долларов. Такими деньгами рисковать нельзя, и я приобретенные ранее облигации «Рено» продал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
– А это возможно?
– Ага. Вот вам все сделки на экране – в каждом случае размер сделки не превышает нескольких сотен акций, ну, пара тысяч от силы. И каждый раз посредником выступает «Вагнер – Филлипс».
– Ну и что это все значит?
Шварц откинулся на спинку кресла, задумчиво потирая подбородок. Расшифровка хитроумных графиков была, по всей видимости, его коньком. Я терпеливо ждал.
– Есть два варианта, – сказал наконец он. – Либо крупный держатель продает свои акции множеству мелких покупателей, либо кто-то собирает себе внушительный пакет, покупая у множества мелких продавцов. В первом случае цены, как правило, падают.
– Тогда, следовательно, мы имеем дело с крупным продавцом, так?
– Возможно. Согласно этому графику, речь идет о двадцати – тридцати процентах общего числа акций, приобретенных или проданных одним-единственным инвестором. Кто, по-вашему, может располагать таким пакетом?
– Только Ричард. Но я-то знаю, что он не продал ни единой акции. В любом случае все первоначальные держатели акций «Фэрсистемс» в момент выпуска их в обращение подписали обязательство не продавать свои пакеты в течение двух лет.
– Значит, скорее всего речь идет о крупном покупателе.
– Но тогда он должен фигурировать в реестре акционеров. Разве инвесторы не обязаны регистрироваться в Комиссии по ценным бумагам и биржам, когда их пакет достигает десяти процентов?
– Пяти процентов, во-первых, – поправил меня Стив. – А во-вторых, теоретически вы, конечно, правы, однако при желании скрыть такой факт легче легкого, особенно если ваш посредник смотрит на это сквозь пальцы. И комиссия здесь практически бессильна.
– Вы считаете, что «Вагнер – Филлипс» способна на такие проделки?
– Вполне, судя по их репутации.
– Но как же тогда объяснить падение цен? Вы же сами только что сказали, что покупка акций в таких объемах должна вести к их подорожанию.
– Ими наверняка манипулируют, – твердо заявил Шварц. – «Вагнер – Филлипс» искусственно занижает цены в угоду этому покупателю. Просто запугивает своих мелких клиентов, вынуждая их продавать акции.
– Зачем, скажите мне Бога ради!
– А кто их знает, все зависит от того, кто этот покупатель. Все может объясняться очень просто. Услуга за услугу – ты мне, я тебе, как говорится.
– Но вы уверены, что снижение цен не вызвано страхом инвесторов перед банкротством «Фэрсистемс»?
– У них есть основания для таких опасений? – спросил Стив.
– Возможно.
– Что, по этому поводу публиковалась какая-нибудь информация?
– Нет. Разве что сообщение о смерти Ричарда. Но мы ведь говорим о падении цен, которое предшествовало его гибели.
– Ну, что вам сказать... Инвесторы, конечно, могут вдруг перепугаться. Однако их к этому надо подтолкнуть. Что, вероятно, и сделала «Вагнер – Филлипс». Косвенно это подтверждается количеством сделок, которые свидетельствуют, что некто собирает крупный пакет акций вашей компании. Готов спорить на что угодно, ими манипулируют в интересах одного-единственного покупателя.
– Нельзя ли его установить?
– Дайте мне сделать пару звонков. Если что разузнаю, сразу сообщу.
– Спасибо, Стив.
– Да, и почему бы вам не потолковать с нашей красоткой Карен Чилкот? У нее хорошие связи на американских рынках. Вы ведь как будто знакомы?
– Немного. – Я с трудом подавил улыбку.
Я направился к Карен. Она заполняла бланк заключения сделки. Больше акций продашь, больше комиссионных получишь.
– Придурок хренов! – заорал Джек Тенко, бросая телефонную трубку. – Эй, Карен! Форрестер тебя слушается. Заставь его дать нам пристойный лимит на продажи!
Карен не обращала на него никакого внимания.
– Оглохла, что ли, Карен? Тебе он не откажет. Все знают, что он с твоей задницы глаз не сводит! – Из его груди вырвалось сиплое кудахтанье, обозначавшее, видимо, смех.
– Джек, на месте Форрестера я бы тебе позволила продавать не больше пары пакетов прокладок в день, – обворожительно улыбнулась ему Карен. – Займись-ка лучше делом, в конце концов.
Сидевшая между ними Салли хихикнула и тут же испуганно опустила голову. Я уставился на Тенко, желая испепелить его взглядом.
– А ты чего тут забыл? – буркнул он мне и отвернулся к монитору.
Карен подняла глаза от бумаг и, увидев меня, заулыбалась.
– Господи, и как ему не надоест... Действительно, а что ты тут делаешь?
На работе мы с ней обычно старательно избегаем всяких контактов друг с другом.
– Стив Шварц посоветовал поговорить с тобой, вот я и пришел.
Я изложил ей версию Стива. Она задумчиво сдвинула брови потом покачала головой.
– Боюсь, все эти статистические исследования не достовернее гадания на кофейной гуще. Акции падают в цене потому, что компания переживает трудности. Все проще простого.
– Но как инвесторы-то об этом узнали?
– Кто-то кому-то проговорился, прошел слушок. Рынки на это сразу реагируют.
– А количество сделок? Стив утверждает, что их на удивление много. А это, согласись, очень странно.
– Я же выясняла – никто ничего не знает. Так что извини, Марк.
– Может, еще раз попробуешь?
– Ладно, попробую еще раз. – Карен снисходительно пожала плечами и подняла телефонную трубку.
Промучившись за своим рабочим столом пару часов, я вернулся к ним за новостями. Однако ни Стиву, ни Карен ничего стоящего внимания разузнать не удалось.
Я продиктовал Стиву номер моего телефона в Гленротсе.
– Если вдруг хоть что-нибудь услышите, позвоните мне, пожалуйста.
– Обязательно, – заверил меня Стив. – Мне и самому интересно. Здесь явно что-то не так. Вне всяких сомнений.
* * *
Пятница, мой последний день на бирже. Провел я его, наблюдая вместе с Эдом за рынками, проверяя и перепроверяя уже заключенные сделки и обдумывая новые. Надо постараться, чтобы каждая моя сделка смогла в долгосрочной перспективе пережить грядущие потрясения на рынке, которые, как я уверен, были не за горами.
Я воспользовался «Бондскейпом», чтобы познакомиться с общей картиной на рынке облигаций после случившейся три недели назад катастрофы. Возможность воочию видеть его движение, надо признаться, просто ошеломляет. Сильное впечатление на меня произвело постепенное возвращение некоторых особенно резко реагировавших на заявление Гринспэна сегментов рынка к их прежним позициям. Например, здание «Рено», привлекшее в свое время мое внимание, вновь съежилось до своей первоначальной высоты. К слову сказать, для нашей фирмы это означало прибыль в размере одного миллиона долларов. Такими деньгами рисковать нельзя, и я приобретенные ранее облигации «Рено» продал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116