Правда, я старалась всегда держаться прямо,
не горбиться, что стоило мне больших уси-
лий.
Искривление -40-60Ї не опасно для жиз-
ни, оно не влияет на работу сердца и легких,
боль при нем возникает крайне редко. Мож-
но было бы и смириться с такой формой
сколиоза, если бы твердо знать, что искривле-
ние не будет увеличиваться. Однако, к сожа-
лению, оно может расти и в зрелом возрасте,
поэтому приходится решаться на операцию.
Мне такое решение> далось нелегко. Я
только что поступила на первый курс Минне-
сотского университета, устроилась секретарем
в суд на неполный рабочий день, чтобы пла-
тить за учебу. В это же время я встретила
одного молодого человека, которого в мечтах
видела своим мужем. Операция разрушала все
мои планы. Я должна была уйти из универси-
тета и оставить работу. Я понимала, что и
моя личная жизнь может не состояться. Но
все-таки я решилась. 15 января 1970 г. я
поступила в госпиталь, а на следующий день
д-р Брэдфорд уже оперировал меня. Мне
имплантировали стержень Харрингтона, кото-
рый выпрямил мою спину и сделал меня
стройнее на целых 5 см.
Когда кончилось действие наркоза, я не
могла ни о чем думать, кроме боли. Мне дали
обезболивающее, и я опять заснула. Через
несколько дней, когда мне стало чуть лучше,
меня на каталке отвезли в гипсовальню, где 4
молодых, веселых техника-ортопеда помогли
мне снять больничный халат и надели на
меня длинный <чулок>, закрывавший 2/3 тела.
Через несколько минут длинные полоски
марли, пропитанной жидким гипсом, уже
легли вокруг моей шеи, груди, талии и бедер.
Молодые ребята, накладывавшие гипс, без
конца шутили, весело интересовались, пред-
почитаю ли я пышные или строгие формы.
Их хорошее настроение, добродушное подшу-
чивание помогли снять напряжение, создать
свободную, непринужденную обстановку.
Через 20 мин гипс высох. Я лежала на
столе, мне казалось, что я похожа на древне-
египетскую мумию - холодную, влажную,
неподвижную. Затем один из техников-орто-
педов каким-то инструментом, очень напоми-
нающим маленькую пилу, быстро удалил лиш-
ний гипс.
Через две недели после операции мне
разрешили встать и немного походить по
палате. Я очень удивилась. Мне казалось, что
в моем состоянии сделать несколько шагов,
так же невозможно, как сыграть в футбол.
Однако, несмотря на мои решительные про-
тесты, медсестра помогла мне сесть на край
кровати. и сказала: <Вставайте же, вам уже
можно ходить>.
Какое удивительное, волнующее чувство -
снова встать на ноги! Колени дрожали, мне
казалось, что я вся как будто сжимаюсь под
тяжестью корсета, весившего почти 5 кг.
Медленно я сделала один шаг, потом другой.
Сделав десять шагов, я решила немного от-
дохнуть. Но прежде чем сесть, собрала пос-
ледние силы и подошла к зеркалу. <Нечего
сказать! Настоящий урод!> - в отчаянии я
ударила рукой по корсету.
Никто не мог утешить меня: ни медсёстры
ни д-р Брэдфорд, ни даже мои друзья. Я
умоляла д-ра Брэдфорда разрешить мне снять
корсет. Я обещала ему, что буду очень осто-
рожна. Однако мои горячие просьбы, клятвы,
заверения совершенно не трогали его.
Мне казалось, что я не выдержу. Ведь
корсет нужно было носить долгих 9 мес. Я
искренне страдала. Что скажет мой новый
друг, который не был мне уже безразличен?!
Я встретилась с ним только через три
недели, когда он впервые после операции
пришел ко мне и предложил провести вечер
у одного из его друзей, с которым я не была
знакома. Его неожиданное предложение
взволновало и испугало меня, но все же
теперь я испытывала меньший страх, чем
тогда, когда готовилась к нашей первой после
операции встрече. Он немного удивился, за-
метив мою сдержанность. Когда я открыла
дверь, чтобы выйти, он неожиданно посмот-
рел на меня и сказал: <О черт! Ведь я же
ничего не знал!> Все время, пока он вел меня
к машине, я старалась казаться веселой и
беззаботной.
В машине мы молчали. Он смотрел на
дорогу, я же на потолок машины, так как
могла сидеть только в таком положении, ина-
че корсет вонзался мне в подбородок.
Наконец мы приехали. Мы поднялись в
квартиру его друга, меня познакомили с со-
бравшимися. Все пристально разглядывали
меня. Видимо, они в первый раз видели
девушку в корсете. Их расспросы <с при-
страстием> были очень неприятны для меня.
Через полчаса такого допроса мне удалось
незаметно скрыться в туалете, где я дала волю
слезам и долго плакала. Постепенно я успо-
коилась, взяла себя в руки, проверила еще
раз, хорошо ли закрыта моя шея воротником
<хомут> и направилась к лестнице, которая
вела наверх в комнату, откуда слышался весе-
лый смех. Вечер был в самом разгаре.
Неожиданно я оступилась, упала на спину
и покатилась вниз по лестнице. Затылок и
ягодицы больно ударились о корсет во время
падения, но никакая боль не могла сравнить-
ся со страдающим самолюбием.
Через минуту все собрались около меня.
<Как ты, в порядке? Тебе не больно? Может
быть вызвать врача?>
Я не испытывала особенной боли, но у
меня было только одно желание: куда-нибудь
скрыться, спрятаться, мгновенно исчезнуть.
Мой спутник не помог мне. Мне кажется,
он растерялся еще больше, чем я. Наконец он
сообразил, в чем дело, усадил меня в машину
,и отвез домой.
По дороге мы не разговаривали. Да и о
чем было говорить? Ведь это было наше
последнее свидание. Однако за те двадцать
минут, пока я ехала домой, я сделала два
неожиданных и очень важных для себя от-
крытия. Каждый, кто за корсетом не видит
меня, для меня не существует. Я поняла
также, что этот столь ненавистный мне <пан-
цирь> хорошо защищает меня.
Через неделю я вернулась в университет и
опять начала работать. Первое время было
нелегко. Я не могла вытянуть шею, чтобы
получше рассмотреть, что я напечатала. Меня
раздражало обтирание губкой; чтобы вымыть
голову, я должна была, закрыв корсет поли-
этиленовой пленкой, вставать на четвереньки.
Я страдала от запаха пота летом, а времена-
ми - от страшного зуда, который мог свести
с ума. Но все мои попытки хоть немного
избавиться от него с помощью крючка, кото-
рый я специально для этого сделала из про-
волоки, кончались неудачей, так как крючок
всегда застревал где-нибудь под корсетом и
мне приходилось обращаться к моим домаш-
ним с просьбой вытащить его. Однако, не-
смотря на все страдания, время шло быстро,
и скоро пришел день моего освобождения из
<заточения>.
Никогда я раньше не думала, что резкий
визг пилы может быть таким приятным. Че-
рез несколько минут мой потертый, поистре-
павшийся корсет, развалившись на две пол-
овины, упал на пол. Быстро провела я рукой
вдоль спины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30