Одно воспоминание, одна мысль порождала другие, вызывая из прошлого многие прежние яви. Припоминалось уже совсем давнее, когда он, будучи еще очень молодым, первый раз в жизни увидел в Архангельске настоящее море и плавал к Соловецкому острову. Когда выходили из устья Двины, было тихо, а как только зашли за морскую губу, называемую Унскими рогами, поднялся сильный и прикрутной ветер, от которого в море учинилась накипевшая буря. Все, находившиеся на судне, впали в великую скорбь и начинали отчаиваться в ожидании неотвратимой погибели, но благодаря искусству лоцмана, крестьянина Сум-посада Антипа Терехина, судно благополучно прошло через Унские рога, те два ряда далеко выдававшихся в море подводных камней, и бросило якорь близ самого берега у Петроминского монастыря.
Истинно оговорилось: кто утонет – не моряк. И он, Петр, с того плавания моряком стал.
Проходил мимо лондонского театра и вспоминал, что видел и слышал в нем. Удивлялся, как могли высокопарные англичане не только терпеть, а наслаждаться лицедейскими представлениями, отличавшимися скабрезной вольностью. И особенно их прельщало, когда какая-нибудь молодая актриса, девушка, еще не утратившая свою невинность, с особой выразительностью произносила неприличные стихи и к тому же сопровождала это непристойными телодвижениями. В смысл представляемых пьес он мог вникать лишь по пересказу переводчика и никакой склонности к театру не проявлял, но свел тогда знакомство с актрисой Петицией Кросс и даже вступил с ней в любовную связь. Амур подлый подшутил над ним. А той актрисе весьма лестно было, что хотя и на короткое время, но была метрессой русского царя. Не всякая певица или балетная плясунья могла похвастаться этим, а ей было что вспоминать. Жива ли она и по-прежнему лицедействует или уже отбыла свой срок?.. Узнать и встретиться снова?.. Нет, не надо ворошить то случайное, полузабытое, и Петр, махнув рукой, пошел прочь от театра.
Большое впечатление произвела на него громадная библиотека Ламбетского дворца. Поражало обилие печатных книг, – как же можно успеть прочитать их все? Интересовался Тауэром, где была тюрьма для политических преступников и монетный двор, начальником которого, помнилось Петру по первому приезду, был ученый человек Исаак Ньютон.
Все было хорошо. С немалой пользой проводил он в Лондоне время, и приходили добрые вести из Петербурга. Возникшее было беспокойство о здоровье меньшого сына царевича Петра Петровича, любовно называемого Шишечкой, теперь не внушало опасений. Доктор Блюментрост писал: «Государь царевич слава богу в добром обретается здравии и глазку его высочества есть полегче, також и зубок на другой стороне внизу оказался. Изволит ныне далее пальчиками щупать: знатно, что и коренные хотят выходить».
Стараясь после недавнего разлада дружеских отношений снова сыскать милость и дружелюбство царя, зная его любовь к маленькому царевичу, Меншиков писал царю длинные письма «о бесценном сокровище, о своем дражайшем хозяине», как он называл маленького Петра. Сообщал: «Государь царевич, между прочим, за лучшую забаву ныне изволит употреблять экзерцицию солдатскую, для чего ради караульные бомбардирской роты солдаты непрестанно в большой палате перед его высочеством оную экзерцицию отправляют, и правда, что хотя сие он изволит чинить по своей должности сержантской, однако ж зело из того изволит тешиться; речи же его: папа, мама, солдат. Дай, всемилостивейший боже, самим вам вскоре его видеть: то надеюсь, что ничего того в нем увидеть не изволите, чем бы не довольно мочно навеселиться».
«Петербургским хозяином» называла Шишечку и Екатерина, пренебрегая тем, что в столице находится первенец царя Петра – Алексей, который во время отсутствия самого царя и должен был бы называться «хозяином».
Радовался отец сообщениям о меньшом сыне, не беспокоясь о том, что его любимый Шишечка на третьем году своей жизни все еще не умел ни говорить, ни ходить. Удручало Петра только молчание Екатерины, и он вынужден был, хотя и мягко, но упрекать ее за промедления: «Пятое письмо пишу к тебе, а от тебя получил только три, в чем не без сумнения о тебе, для чего ты не пишешь. Для бога пиши чаще».
И вот еще напоминание: «Уже восемь дней как я от тебя не получаю письма, для чего не без сумнения, а наипаче, что не ответствуешь на письмо мое…»
Не понимал Петр того, что она уже «не ответствовала» не только на письма, но и на его любовь. И хотя он любил повторять свое изречение: «жить надо не рабствуя лицеприятию, не болезнуя враждою и не пленяся страстями», но сам оказывался плененным слепой любовью к «сердешненькому другу Катеринушке», так легко и приятно обходившейся без него.
Суровым становился Петр при мыслях о старшем сыне. Ужели мнит Алексей тайной хитростью провести отца и дождаться поры, когда станет наследником по праву своего первородства? А взойдя на трон, что учинит в отместку за принуждения, коими отец хотел, чтобы сын оправдывал свое царское звание и по отцову примеру заботился бы о преобразовании старой, слабосильной Руси в новое и могучее Российское государство? В иных европейских столицах, в досаду русским людям, все еще называют их отечество Московией, так и в своих курантах печатают, что надобно пресечь, и российским посольствам напомнить, дабы противились такому государскому поношению, писали бы не Московия, а Россия.
Да ошибочно будет и то, что назовут Россию государством, когда она по величине и по величию своему есть часть света.
И оставить такую страну в наследство малоумцу, чтобы он со всех сторон отечество обкорнал, превратил бы бесславно в прах все с такими трудами содеянное, – разве возможно подобное допустить?.. Никогда, ни за что!
Он, царь, издал указ о единонаследии, по которому исключается непременное право старшего сына на наследство, остающееся от отца, а может быть завещано любому другому сыну, хотя бы самому младшему, каковым в их царской семье является подлинно что «бесценное сокровище» царевич Петр Петрович. Этот младший сын, родившийся от любимой жены, несомненно дороже отцу, нежели отвергнутый первенец, порождение ненавистной супруги.
Понимал Петр, что его указ о единонаследии окажет в дворянских семьях немалый разлад, поделив домочадцев на хозяев отцовских гнезд и на их обездоленных братьев, вынужденных становиться нахлебниками, приживальщиками у своего богатого родича или по-нищенски скитаться «меж двор». Но дробить нажитое отцом на многие части вредно было бы для государства. Не будет тогда состоятельных, крепкого достатка дворов не станут другие родичи стараться усердной государевой службой добывать себе лучшие звания и достатки, а станут довольствоваться частью выделенного им наследства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241