останавливался на минуту с Деревниным и платок из кармана доставал. Не иначе как в ту самую минуту письмо обронил. Припомнил место, осмотрел там с фонарем каждую пядь – ничего найти не мог. Но по верному следу пошел Юшков дальше, разыскивая Деревнина: не он ли письмо подобрал?
Ни дома, ни у тестя подьячего не оказалось, а увидев у себя пожаловавшего вдруг и так обеспокоенного дворецкого, Григорий Терский убедился, что найденное зятем письмо весьма важное.
Проводив ушедшего ни с чем Юшкова, фискал Терский сам направился в Тайную канцелярию сообщить о визите к нему взволнованного дворецкого. Узнал, что Деревнин представил найденное письмо находившемуся в Москве начальствующему лицу Тайной канцелярии генералу Бутурлину, который вложил письмо в особый пакет и запечатал своей печатью. В скором времени ожидалось возвращение государя из Персидского похода, и ему тогда будет передано то таинственное письмо, а пока податель его Василий Деревнин, объявивший «слово и дело государево», задерживался в московском отделении Тайной канцелярии. Допросили Терского, что он по сему делу знал, и тот сообщил, что видел цифирное письмо, но разгадать его не мог.
Сумел-таки дознаться Юшков, где, в каком укрытии находится Деревнин, доложил об этом царице Прасковье, и она решила принимать незамедлительные меры, чтобы вернуть свое злополучное письмо.
– Вели заложить карету да созови мне человек пять либо шесть, какие покрепче. Сам ты не езди, а то еще ненароком пришибешь ворога до смерти. И скажи, чтоб свечей взяли, дабы впотьмах там не быть.
Подали карету-колымагу на железном ходу. Вместо сиденья наложили для царицы Прасковьи подушки, а для сопровождавших ее служителей – сенники. Завесили окошки и дверцу кожаными фартуками, и тяжелая колымага, переваливаясь по дорожным колдобинам, поползла в Москву на Мясницкую улицу, где против Гребневской церкви находилась московская Тайная канцелярия, заменившая пыточный Преображенский приказ.
Хорошо, что поблизости церковь была. Для ради успеха в деле царица Прасковья покрестилась на ее стены и сотворила молитву. Сводчатые полуподвальные помещения пыточных застенков и других казенных палат, никогда не освобождавшихся от заключенных, были грязны и мрачны, – без зажженных свечей шагу ступить невозможно. Опираясь на черемуховый посох, царица Прасковья вслед за своими служителями спустилась по выщербленным ступенькам в зловонный полуподвал. В кожаной, затянутой шнурком кисе была у нее денежная мелочь для раздачи колодникам, и, чтобы сыскать к себе их расположение, оделяла каждого милостыней. Были тут схваченные тати, нищеброды, раскольники, а у дверей – стражники с алебардами. Из начальствующих людей в поздний вечерний час не было никого, и заплечных дел мастера находились на отдыхе.
– Где сидит мой служитель Василий Деревнин, я хочу и ему подать милостыньку, – обратилась царица Прасковья к старшому из стражи.
– Он вон в той казенке, – услужливо указывали колодники на одну из дверей.
– Тут он, благоверная государыня, но пускать к нему до поры не велено никого, – сказал старшой.
– Да мне к нему и не нужно, только бы милостыньку подать да помолился чтоб он за меня, – кротко молвила царица Прасковья и кивнула своим людям: – Пошли.
– Старшой стражник заскочил вперед и распростер перед дверью руки, не подпуская к ней никого.
– Отодвинься, – угрожающе сказал ему стременной царицы Прасковьи, рослый здоровый мужик.
– Не велено, я сказал, – повторил старшой стражник, но стременной его оттолкнул и плечом навалился на дверь.
Двое стражников подбежали на помощь своему старшому, но служители царицы Прасковьи дали одному тычка под бок, а другого оттолкнули в сторону и силою отворили дверь. Темная казенка осветилась свечными огнями, и стоящий у стены Деревнин обомлел, увидев явившуюся к нему царицу Прасковью.
– Светите лучше, – приказала она и злорадно протянула: – Вот ты где, Василий Федорович, дорогой!.. Какое письмо на меня подавал? Где его взял?..
Струсивший Деревнин повалился ей в ноги.
– Нашел я его, благоверная государыня, на твоем подворье нашел.
– Куда дел?.. Подай немедля сюда, – прикрикнула она, и удары посоха посыпались на Деревнина. – Подавай письмо… Немедля подавай!.. – твердила она, снова и снова нанося удары подьячему по голове, по лицу своей палкой. – Не отпущу, пока письмо не отдашь, – приговаривала она, дрожа и задыхаясь от гнева.
В казенке стало тесно и смрадно от набившихся арестантов, с любопытством наблюдавших за расправой царицы Прасковьи над своим служителем.
– Ты глянь какая!..
– Выводите его, – приказала царица своим людям.
– Куда?.. – закричал старшой стражник и, рванувшись к двери, загораживал ее собой. – Помилуй, государыня, мне по артикулу великая беда будет, ежели я арестанта выпущу. Воля твоя, государыня, а из-под караула я его не отдам. Он сидит по важному государственному делу.
Царица Прасковья сама схватила Деревнина за руку и потянула к двери.
– Запирай, замыкай дверь на выходе! – крикнул старшой своим. – Васютин, беги скорей за начальником… Да ведь мне, ежели…
Хорошо помнил он строгости артикула: «Когда кого стеречь приказано, а тот через небрежение караульного уйдет или от караульного без указа отпустится, тогда виновный в том вместо преступителя подлежащее наказание претерпит». Царица Прасковья, понятно, не знала «Устава об экзекуциях», не для нее он был писан, и возмутилась продерзостью стражника:
– Как ты смеешь не пускать меня? Али ты за караулом можешь держать царицу?..
– Я тебя, благоверная государыня, за караулом не держу, – отвечал ей старшой, – а только по артикулу мне немалый страх. Не выпущу я его отсель…
Пришлось царице Прасковье остановиться. Плюнув в лицо старшому, она в негодовании опустилась на скамью и решала, что делать дальше.
– Обыщите хорошенько, нет ли ножа у него, – приказала своим служителям, указав на Деревнина.
Обшарили его, ножа не нашли.
– Говори, изверг, где взял письмо? – снова негодующе взорвалась она.
Деревнин повторил, что нашел его на дворе.
– Крепче держите его, – приказывала царица своим людям, и снова пустила в ход палку.
Деревнин валялся у нее в ногах, молил о пощаде. Лицо его было в ссадинах и кровоподтеках, на глаза наплывала багровая опухоль.
– Жгите его… Харю ему жгите, уши, нос… Глаза ему выжигайте, бороду всю опалите, – исступленно приказывала царица Прасковья.
Деревнин в ужасе задул поднесенную к его лицу свечку, но ее снова зажгли. Он старался вырваться, но служители крепко его держали. Тогда царица Прасковья выхватила горящую свечку из руки своего стременного и сама раз, другой ткнула ею в изуродованное лицо Деревнина. Она старалась поджечь волосы на его голове, опалить щеки, нос, в бесчисленный раз повторяя одно и то же:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241
Ни дома, ни у тестя подьячего не оказалось, а увидев у себя пожаловавшего вдруг и так обеспокоенного дворецкого, Григорий Терский убедился, что найденное зятем письмо весьма важное.
Проводив ушедшего ни с чем Юшкова, фискал Терский сам направился в Тайную канцелярию сообщить о визите к нему взволнованного дворецкого. Узнал, что Деревнин представил найденное письмо находившемуся в Москве начальствующему лицу Тайной канцелярии генералу Бутурлину, который вложил письмо в особый пакет и запечатал своей печатью. В скором времени ожидалось возвращение государя из Персидского похода, и ему тогда будет передано то таинственное письмо, а пока податель его Василий Деревнин, объявивший «слово и дело государево», задерживался в московском отделении Тайной канцелярии. Допросили Терского, что он по сему делу знал, и тот сообщил, что видел цифирное письмо, но разгадать его не мог.
Сумел-таки дознаться Юшков, где, в каком укрытии находится Деревнин, доложил об этом царице Прасковье, и она решила принимать незамедлительные меры, чтобы вернуть свое злополучное письмо.
– Вели заложить карету да созови мне человек пять либо шесть, какие покрепче. Сам ты не езди, а то еще ненароком пришибешь ворога до смерти. И скажи, чтоб свечей взяли, дабы впотьмах там не быть.
Подали карету-колымагу на железном ходу. Вместо сиденья наложили для царицы Прасковьи подушки, а для сопровождавших ее служителей – сенники. Завесили окошки и дверцу кожаными фартуками, и тяжелая колымага, переваливаясь по дорожным колдобинам, поползла в Москву на Мясницкую улицу, где против Гребневской церкви находилась московская Тайная канцелярия, заменившая пыточный Преображенский приказ.
Хорошо, что поблизости церковь была. Для ради успеха в деле царица Прасковья покрестилась на ее стены и сотворила молитву. Сводчатые полуподвальные помещения пыточных застенков и других казенных палат, никогда не освобождавшихся от заключенных, были грязны и мрачны, – без зажженных свечей шагу ступить невозможно. Опираясь на черемуховый посох, царица Прасковья вслед за своими служителями спустилась по выщербленным ступенькам в зловонный полуподвал. В кожаной, затянутой шнурком кисе была у нее денежная мелочь для раздачи колодникам, и, чтобы сыскать к себе их расположение, оделяла каждого милостыней. Были тут схваченные тати, нищеброды, раскольники, а у дверей – стражники с алебардами. Из начальствующих людей в поздний вечерний час не было никого, и заплечных дел мастера находились на отдыхе.
– Где сидит мой служитель Василий Деревнин, я хочу и ему подать милостыньку, – обратилась царица Прасковья к старшому из стражи.
– Он вон в той казенке, – услужливо указывали колодники на одну из дверей.
– Тут он, благоверная государыня, но пускать к нему до поры не велено никого, – сказал старшой.
– Да мне к нему и не нужно, только бы милостыньку подать да помолился чтоб он за меня, – кротко молвила царица Прасковья и кивнула своим людям: – Пошли.
– Старшой стражник заскочил вперед и распростер перед дверью руки, не подпуская к ней никого.
– Отодвинься, – угрожающе сказал ему стременной царицы Прасковьи, рослый здоровый мужик.
– Не велено, я сказал, – повторил старшой стражник, но стременной его оттолкнул и плечом навалился на дверь.
Двое стражников подбежали на помощь своему старшому, но служители царицы Прасковьи дали одному тычка под бок, а другого оттолкнули в сторону и силою отворили дверь. Темная казенка осветилась свечными огнями, и стоящий у стены Деревнин обомлел, увидев явившуюся к нему царицу Прасковью.
– Светите лучше, – приказала она и злорадно протянула: – Вот ты где, Василий Федорович, дорогой!.. Какое письмо на меня подавал? Где его взял?..
Струсивший Деревнин повалился ей в ноги.
– Нашел я его, благоверная государыня, на твоем подворье нашел.
– Куда дел?.. Подай немедля сюда, – прикрикнула она, и удары посоха посыпались на Деревнина. – Подавай письмо… Немедля подавай!.. – твердила она, снова и снова нанося удары подьячему по голове, по лицу своей палкой. – Не отпущу, пока письмо не отдашь, – приговаривала она, дрожа и задыхаясь от гнева.
В казенке стало тесно и смрадно от набившихся арестантов, с любопытством наблюдавших за расправой царицы Прасковьи над своим служителем.
– Ты глянь какая!..
– Выводите его, – приказала царица своим людям.
– Куда?.. – закричал старшой стражник и, рванувшись к двери, загораживал ее собой. – Помилуй, государыня, мне по артикулу великая беда будет, ежели я арестанта выпущу. Воля твоя, государыня, а из-под караула я его не отдам. Он сидит по важному государственному делу.
Царица Прасковья сама схватила Деревнина за руку и потянула к двери.
– Запирай, замыкай дверь на выходе! – крикнул старшой своим. – Васютин, беги скорей за начальником… Да ведь мне, ежели…
Хорошо помнил он строгости артикула: «Когда кого стеречь приказано, а тот через небрежение караульного уйдет или от караульного без указа отпустится, тогда виновный в том вместо преступителя подлежащее наказание претерпит». Царица Прасковья, понятно, не знала «Устава об экзекуциях», не для нее он был писан, и возмутилась продерзостью стражника:
– Как ты смеешь не пускать меня? Али ты за караулом можешь держать царицу?..
– Я тебя, благоверная государыня, за караулом не держу, – отвечал ей старшой, – а только по артикулу мне немалый страх. Не выпущу я его отсель…
Пришлось царице Прасковье остановиться. Плюнув в лицо старшому, она в негодовании опустилась на скамью и решала, что делать дальше.
– Обыщите хорошенько, нет ли ножа у него, – приказала своим служителям, указав на Деревнина.
Обшарили его, ножа не нашли.
– Говори, изверг, где взял письмо? – снова негодующе взорвалась она.
Деревнин повторил, что нашел его на дворе.
– Крепче держите его, – приказывала царица своим людям, и снова пустила в ход палку.
Деревнин валялся у нее в ногах, молил о пощаде. Лицо его было в ссадинах и кровоподтеках, на глаза наплывала багровая опухоль.
– Жгите его… Харю ему жгите, уши, нос… Глаза ему выжигайте, бороду всю опалите, – исступленно приказывала царица Прасковья.
Деревнин в ужасе задул поднесенную к его лицу свечку, но ее снова зажгли. Он старался вырваться, но служители крепко его держали. Тогда царица Прасковья выхватила горящую свечку из руки своего стременного и сама раз, другой ткнула ею в изуродованное лицо Деревнина. Она старалась поджечь волосы на его голове, опалить щеки, нос, в бесчисленный раз повторяя одно и то же:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241