Тем более что над левым глазом, почти под самой бровью, тянулся небольшой шрам.
Ей удалось угодить мужу, и от этого на душе было тепло. Джеймс заметно гордился тем, как благодаря ее стараниям преобразился неказистый домишко Натана Киркленда, и без устали нахваливал обед, который она приготовила вместе с Билли.
Никогда в жизни ей не расточали столько похвал, сколько эти мужчины за столом. Они уплетали за обе щеки обычный обед на скорую руку: жареных цыплят и картофельное пюре с подливкой, зеленую фасоль с беконом и бисквиты в меду. «Конечно, не бог весть что, - вздохнула она, - но при том, что оказалось в кладовке...» Мужчины, впрочем, радовались как дети.
Невзирая на робкие протесты Элизабет, они до небес превозносили ее кулинарное мастерство. Чудесный был вечер.
Конечно, ей ли не знать, как глупо было тешить себя подобными мыслями! Элизабет мысленно велела себе не быть дурой и... И тем не менее не могла не признаться, что горячий взгляд Джеймса Кэгана приятно согревал ей душу.
Да, все было бы просто чудесно, если бы не Натан Киркленд. Элизабет давно уже решила про себя, что на свете просто нет и быть не может мужчины красивее ее мужа. Однако именно такой вот красавец предстал ее взору. Со своими блестящими черными волосами и бронзовой от загара кожей он смахивал на настоящего индейца. Только светло-голубые, как льдинки, глаза и черты лица выдавали в нем белого. Не столь высокий, как Джеймс Кэган, он был так же широкоплеч и силен.
Вчера за обедом он то и дело поглядывал в ее сторону. Элизабет кожей чувствовала его неприязнь и ощущала известную неловкость. Однако ей совсем не хотелось вспоминать об этом сейчас, когда она любовалась спящим Джеймсом. Джеймсом Кэганом, ее мужем.
Похоже на сладкий сон... но все ведь происходит наяву. Только вчера утром, стоя рядом с ней, Джеймс Кэган произнес брачные обеты, и она стала его женой. Надев ей на палец тоненькое золотое кольцо, он подписал брачное свидетельство. Вслед за ним и она поставила свою подпись, как учил папа. Судья объявил их мужем и женой.
Рассвет за окном отвлек ее внимание от спящего рядом мужа.
Элизабет откинула одеяло. Сегодня был особенный день - день, когда она вступит в свой новый дом, - и она решила не ударить в грязь лицом.
Она тихонько пробралась туда, где на соломе валялись их сумки, и вытащила чистую одежду. Собственно говоря, это было ее лучшее платье, которое она надевала только по торжественным случаям.
Затем, прихватив с собой чистое полотенце и кусочек мыла, она на цыпочках двинулась к выходу.
Ночь тянулась долго, и Натан, подъезжая к хижине, предвкушал, как вздремнет часок-другой до утра. Накануне новоявленная супруга Джима выскребла ее до блеска, и теперь она казалась чуть ли не дворцом. Сказать по правде, в первый раз за весь год - с тех пор, как в доме последний раз мылись полы - Натан с удовольствием думал о том, как ляжет в чистую постель.
Землю окутывал плотный предрассветный туман. Но вот Натан всмотрелся вдаль и, тотчас натянув поводья, застыл как вкопанный.
Дивное, волшебное видение представилось его взору.
Покрутив головой в надежде, что призрак растает в воздухе, он бесшумно спешился, отвел Лягушонка в заросли, привязал его и так же тихо вернулся.
Видение осталось на том же месте, хотя Натан уже догадался, кто это - молодая жена Джима, Элизабет.
Даже не пытаясь разобраться в своих чувствах, он присел на корточки в густых зарослях мансаниты и затих, не сводя с нее глаз.
Элизабет, всего только Элизабет. Хотя сейчас она выглядела совсем по-другому, ничем не напоминая ту тихую, скромную девушку, которая впервые здесь появилась. Тогда она показалась ему настолько бесцветной и безжизненной, что Натан терялся в догадках, не понимая, что разглядел в ней Джим. Теперь же все стало ясно.
В первых лучах солнца Элизабет выглядела настоящей принцессой - очаровательной заспанной принцессой, попавшей сюда прямо со страниц сказки. Черные распущенные волосы, изящная белая шея...
Какие волосы, Боже милостивый! Натан и вообразить себе не мог такого: сверкающей тяжелой волной они спускались ей до самых колен. Элизабет как раз расчесывала их, и они переливались на солнце всеми цветами радуги. Потом девушка проворно собрала их в аккуратный пучок на затылке. Натан чуть было не ахнул: надо же, несколько ловких движений - и ее головка приобрела привычный вид.
Поправив волосы, Элизабет принялась так же ловко расстегивать крохотные пуговки на блузке. У Натана захватило дух. Проклятие! Она раздевается! Какого черта ей это понадобилось?!
И какого черта он сидит тут, не в силах отвести от нее глаз? Поспешно отвернувшись, Натан с размаху распластался на земле и чуть было не выругался. Идиот несчастный! Что он делает?! Спрятался в кустах и подглядывает за бедняжкой, которая об этом и не подозревает! И за кем - за женой Джима! Проклятый дурак!
Она жена Джима, напомнил он себе. Его так и подмывало обернуться, потому пришлось до боли закусить губу. «Жена моего лучшего друга», - подумал он с тоской.
И она раздевается всего в нескольких шагах от него.
Впившись ногтями в землю, он заставил себя лежать неподвижно, стараясь не слушать, как позади журчит вода, стекая в старый медный таз. Плеск этот грохотом водопада отдавался у него в ушах. Казалось, Натан сходит с ума: он слышал слабый шелест упавшей на землю одежды, слышал, как лопались мыльные пузыри и скользило душистое мыло в ее проворных ладонях, ощущал аромат свежести и чистоты юного девичьего тела. Вдруг она ойкнула и рассмеялась, когда холодная вода обожгла ей плечи, и Натан вздрогнул, как от удара.
Стиснув зубы, он старался отогнать прочь соблазнительные картины, нарисованные его воображением, но все было напрасно. Понемногу плеск воды стих, и он понял, что Элизабет стала одеваться. Выждав немного, он оглянулся.
Теперь на ней была чистая белая блузка, застегнутая до самого подбородка, и темно-синяя юбка. Поверх блузки Элизабет накинула такой же жакет. Натан напряженно следил, как она застегивает его - пуговка за пуговкой, - и горькое чувство потери чего-то прекрасного и дорогого вдруг омрачило его душу.
- Элизабет!
Услышав мужской голос, Элизабет вздрогнула всем телом и очнулась. К ее удивлению, это оказался Натан Киркленд, и, что самое странное, он явно ехал издалека, в то время как она считала, что все в доме еще крепко спят.
- Доброе утро, мистер Киркленд, сэр.
Натану страшно нравилось, как она произносит его имя с этим своим мягким южным акцентом: «Куклэнд». «Интересно, - подумал он, - а Джиму тоже нравится, как она его называет - не Джеймс, а Джэимс?»
- Доброе, - коротко буркнул он, стараясь не обращать внимания на бешеный стук сердца в груди и отчаянно надеясь, что Элизабет не догадается, как еще пару минут назад он подглядывал за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Ей удалось угодить мужу, и от этого на душе было тепло. Джеймс заметно гордился тем, как благодаря ее стараниям преобразился неказистый домишко Натана Киркленда, и без устали нахваливал обед, который она приготовила вместе с Билли.
Никогда в жизни ей не расточали столько похвал, сколько эти мужчины за столом. Они уплетали за обе щеки обычный обед на скорую руку: жареных цыплят и картофельное пюре с подливкой, зеленую фасоль с беконом и бисквиты в меду. «Конечно, не бог весть что, - вздохнула она, - но при том, что оказалось в кладовке...» Мужчины, впрочем, радовались как дети.
Невзирая на робкие протесты Элизабет, они до небес превозносили ее кулинарное мастерство. Чудесный был вечер.
Конечно, ей ли не знать, как глупо было тешить себя подобными мыслями! Элизабет мысленно велела себе не быть дурой и... И тем не менее не могла не признаться, что горячий взгляд Джеймса Кэгана приятно согревал ей душу.
Да, все было бы просто чудесно, если бы не Натан Киркленд. Элизабет давно уже решила про себя, что на свете просто нет и быть не может мужчины красивее ее мужа. Однако именно такой вот красавец предстал ее взору. Со своими блестящими черными волосами и бронзовой от загара кожей он смахивал на настоящего индейца. Только светло-голубые, как льдинки, глаза и черты лица выдавали в нем белого. Не столь высокий, как Джеймс Кэган, он был так же широкоплеч и силен.
Вчера за обедом он то и дело поглядывал в ее сторону. Элизабет кожей чувствовала его неприязнь и ощущала известную неловкость. Однако ей совсем не хотелось вспоминать об этом сейчас, когда она любовалась спящим Джеймсом. Джеймсом Кэганом, ее мужем.
Похоже на сладкий сон... но все ведь происходит наяву. Только вчера утром, стоя рядом с ней, Джеймс Кэган произнес брачные обеты, и она стала его женой. Надев ей на палец тоненькое золотое кольцо, он подписал брачное свидетельство. Вслед за ним и она поставила свою подпись, как учил папа. Судья объявил их мужем и женой.
Рассвет за окном отвлек ее внимание от спящего рядом мужа.
Элизабет откинула одеяло. Сегодня был особенный день - день, когда она вступит в свой новый дом, - и она решила не ударить в грязь лицом.
Она тихонько пробралась туда, где на соломе валялись их сумки, и вытащила чистую одежду. Собственно говоря, это было ее лучшее платье, которое она надевала только по торжественным случаям.
Затем, прихватив с собой чистое полотенце и кусочек мыла, она на цыпочках двинулась к выходу.
Ночь тянулась долго, и Натан, подъезжая к хижине, предвкушал, как вздремнет часок-другой до утра. Накануне новоявленная супруга Джима выскребла ее до блеска, и теперь она казалась чуть ли не дворцом. Сказать по правде, в первый раз за весь год - с тех пор, как в доме последний раз мылись полы - Натан с удовольствием думал о том, как ляжет в чистую постель.
Землю окутывал плотный предрассветный туман. Но вот Натан всмотрелся вдаль и, тотчас натянув поводья, застыл как вкопанный.
Дивное, волшебное видение представилось его взору.
Покрутив головой в надежде, что призрак растает в воздухе, он бесшумно спешился, отвел Лягушонка в заросли, привязал его и так же тихо вернулся.
Видение осталось на том же месте, хотя Натан уже догадался, кто это - молодая жена Джима, Элизабет.
Даже не пытаясь разобраться в своих чувствах, он присел на корточки в густых зарослях мансаниты и затих, не сводя с нее глаз.
Элизабет, всего только Элизабет. Хотя сейчас она выглядела совсем по-другому, ничем не напоминая ту тихую, скромную девушку, которая впервые здесь появилась. Тогда она показалась ему настолько бесцветной и безжизненной, что Натан терялся в догадках, не понимая, что разглядел в ней Джим. Теперь же все стало ясно.
В первых лучах солнца Элизабет выглядела настоящей принцессой - очаровательной заспанной принцессой, попавшей сюда прямо со страниц сказки. Черные распущенные волосы, изящная белая шея...
Какие волосы, Боже милостивый! Натан и вообразить себе не мог такого: сверкающей тяжелой волной они спускались ей до самых колен. Элизабет как раз расчесывала их, и они переливались на солнце всеми цветами радуги. Потом девушка проворно собрала их в аккуратный пучок на затылке. Натан чуть было не ахнул: надо же, несколько ловких движений - и ее головка приобрела привычный вид.
Поправив волосы, Элизабет принялась так же ловко расстегивать крохотные пуговки на блузке. У Натана захватило дух. Проклятие! Она раздевается! Какого черта ей это понадобилось?!
И какого черта он сидит тут, не в силах отвести от нее глаз? Поспешно отвернувшись, Натан с размаху распластался на земле и чуть было не выругался. Идиот несчастный! Что он делает?! Спрятался в кустах и подглядывает за бедняжкой, которая об этом и не подозревает! И за кем - за женой Джима! Проклятый дурак!
Она жена Джима, напомнил он себе. Его так и подмывало обернуться, потому пришлось до боли закусить губу. «Жена моего лучшего друга», - подумал он с тоской.
И она раздевается всего в нескольких шагах от него.
Впившись ногтями в землю, он заставил себя лежать неподвижно, стараясь не слушать, как позади журчит вода, стекая в старый медный таз. Плеск этот грохотом водопада отдавался у него в ушах. Казалось, Натан сходит с ума: он слышал слабый шелест упавшей на землю одежды, слышал, как лопались мыльные пузыри и скользило душистое мыло в ее проворных ладонях, ощущал аромат свежести и чистоты юного девичьего тела. Вдруг она ойкнула и рассмеялась, когда холодная вода обожгла ей плечи, и Натан вздрогнул, как от удара.
Стиснув зубы, он старался отогнать прочь соблазнительные картины, нарисованные его воображением, но все было напрасно. Понемногу плеск воды стих, и он понял, что Элизабет стала одеваться. Выждав немного, он оглянулся.
Теперь на ней была чистая белая блузка, застегнутая до самого подбородка, и темно-синяя юбка. Поверх блузки Элизабет накинула такой же жакет. Натан напряженно следил, как она застегивает его - пуговка за пуговкой, - и горькое чувство потери чего-то прекрасного и дорогого вдруг омрачило его душу.
- Элизабет!
Услышав мужской голос, Элизабет вздрогнула всем телом и очнулась. К ее удивлению, это оказался Натан Киркленд, и, что самое странное, он явно ехал издалека, в то время как она считала, что все в доме еще крепко спят.
- Доброе утро, мистер Киркленд, сэр.
Натану страшно нравилось, как она произносит его имя с этим своим мягким южным акцентом: «Куклэнд». «Интересно, - подумал он, - а Джиму тоже нравится, как она его называет - не Джеймс, а Джэимс?»
- Доброе, - коротко буркнул он, стараясь не обращать внимания на бешеный стук сердца в груди и отчаянно надеясь, что Элизабет не догадается, как еще пару минут назад он подглядывал за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92