Хуже того, лорд Ричард не только воин, он – отец, которого придется разлучить с единственной дочерью. Стиснув зубы, Брэнд готовил себя к неприятному разговору.
– Лорд Дюмон! – Он ускорил шаг, чтобы догнать старого рыцаря.
– Лорд Ризанде?
Оба молча смотрели друг на друга. Норманн был чуть выше ростом и шире в плечах, но отец Бринны выглядел не менее впечатляюще, стоя у лестницы и привычно держа ладонь на рукояти меча.
– Ваша дочь остается здесь, – наконец сказал Брэнд. – Как моя жена.
Ричард слегка поклонился.
– Моя дочь будет рада, что ей позволено остаться в Эверлохе.
«Рада», – подумал Брэнд. Совсем не того ждал он от женщины, которую собирался назвать своей женой, но почему это должно быть по-другому? Она его не любит. Они едва знакомы. «Честно говоря, она и рада-то не будет», – угрюмо подумал Брэнд. Она готова стать его женой лишь затем, чтобы не покинуть Эверлох да избежать кровопролития. Вполне веская причина, как и любая другая.
– Я полагал, вы не хотите жениться, – сказал Ричард.
Последние две недели он раздумывал, не увезти ли ему Бринну с собой, куда бы ни отправил его Господь. И ему понадобился один миг, чтобы принять решение. Он воин. Битвы следовали за ним как ветер. Что за жизнь он уготовит своей дочери, не имея даже пристанища, где она могла бы отдохнуть?
– Да, не хотел, – прямо ответил Брэнд. – Но человек, которому я дал клятву повиноваться, требует от меня этого. Кроме того, я понимаю, как много значит для вашей дочери Эверлох, и только беспощадный дикарь заставил бы ее покинуть любимый дом. А я не варвар.
Ричард прищурился. Если б он не видел лорда Ризанде на поле битвы, то, возможно, согласился бы с его заявлением. Но будет ли норманн по-доброму относиться к его дочери? Или мрачный рыцарь намекает, что Бринна для него лишь средство избежать новой битвы?
– Мою Бриннафар легко полюбить, лорд Брэнд, – тихо сказал он, пытаясь сдержать гнев и страх. – Я уверен, вы это поймете.
Глаза норманна казались бездонным морем, где чувства, как волны, бились о его каменное сердце. Ричард мысленно умолял его оттаять. Почему эта бездонность взгляда рождает у него тревогу, словно он смотрит в изумрудную пустоту?
– Я никогда ее не полюблю, – ответил норманн с такой навязчивой определенностью, что Ричард похолодел. – Я не посмею плохо с ней обращаться или выгонять из дома, но никогда ее не полюблю.
– Как вам угодно, – произнес Ричард, отведя взгляд от бесконечной пустоты.
Для многих отцов, которые выдавали своих дочерей замуж, любовь не имела никакого значения. Но своей единственной дочери он желал такого же счастья в браке, какое познали они с Танит. А что теперь ждет Бринну, после того как он сдался этому человеку? Ричард молча отошел и спустился по лестнице.
Глядя ему вслед, Брэнд думал, что нужно было сказать что-нибудь еще. Он хотел заверить благородного рыцаря, что его дочь будет здесь в безопасности. Впрочем, безопасности недостаточно, и Брэнд знал это. Он стиснул зубы, чтобы не давать невыполнимых обещаний, и наконец отправился в большой зал.
Прислонившись к стене и закрыв глаза, Бринна старалась успокоить колотящееся сердце. Она случайно, лишь с тенью вины, подслушала разговор отца с Брэндом и теперь жалела об этом. После того как он поцеловал ее, она думала, что может попытаться завоевать его благосклонность. Это уже ни к чему. Он решил взять ее в жены. Ей бы радоваться, что она не покинет Эверлох, ликовать, что станет его женой. Но ведь его заставили жениться на ней.
«Я никогда ее не полюблю».
Эти слова пронзили Бринну, словно меч, но гордость и пылкий нрав одержали победу над ее сердцем. Распрямив плечи, она решительно оттолкнулась от стены. «Я заставлю тебя что-нибудь почувствовать, лорд Ризанде, – кипела она. – Ведь должно быть что-то такое, что ты еще способен чувствовать».
С этой уверенностью Бринна поднялась в свою комнату. Стянув через голову тунику и распустив волосы, она подбежала к стоящему возле кровати высокому шкафу. Ничего, она заставит его чувствовать, даже если это причинит ей боль. Она вспомнила своего Тритона и мужчину, который так крепко ее целовал. «Может, он холодный, безжалостный воин, – думала она, с улыбкой надевая тонкую полотняную сорочку, – но плотские желания у него есть». В этом она совершенно уверена. Да, теперь она точно знала, что надо делать.
Бринна выбрала платье из бирюзового шелка, настолько тонкого, что, казалось, его соткали феи. Шелк был необыкновенный, ее отца чуть не убили, когда он вез его домой из турецких земель сельджуков. Леди Танит сшила это платье сама, украсив тончайшей серебряной вышивкой глубокий вырез и манжеты. Вышивка касалась пальцев Бринны, словно детский вздох, чудесный шелк льнул к ее груди и бедрам, его легкий шелест сулил победу. Когда Бринна повернулась, ткань словно задышала, она манила прикоснуться. Расчесав длинные медные волосы, она тщательно уложила их под серебристое покрывало, которое мерцающей сеткой упало ей на спину.
Она хотела вызвать у Брэнда желание, однако понятия не имела, какой властью обладает и какое действие производит на мужчин ее неискушенная красота. Ее сильная воля и упрямый характер удерживали большинство поклонников от ухаживания за ней. Она редко наряжалась, ибо лорд Ричард со своими воинами постоянно где-то сражался и в Эверлохе почти не бывало гостей.
Но теперь залы переполнены мужчинами, как норманнами, так и англичанами. Она даже покраснела, когда норманнский воин, приглашенный к ужину, чуть не врезался в стену, глядя на нее. А двое рыцарей короля Эдуарда застыли на месте, когда она улыбнулась им, пожелав доброго вечера.
Перед зеркалом Бринна дважды оглядела себя. Убедившись, что ничего лишнего не выставлено напоказ, она удовлетворенно расправила плечи и легкой, скользящей походкой направилась к залу, где ждал ее новоиспеченный жених.
Никогда еще она не видела такого скопления норманнов. Все были шумные, оживленные, а многие уже пьяные, хотя вечерняя трапеза едва началась. Бринна нахмурилась, ища глазами мрачного лорда. Тот сидел на высоком помосте, обводя холодным, оценивающим взглядом большой зал. Исчез восторженный Тритон, чей громкий радостный смех заставлял танцевать даже цветы кизила. Вместо Тритона на помосте восседала высеченная изо льда статуя военачальника.
Опустив уже поднесенный ко рту кубок с вином, Брэнд воззрился на потрясающую богиню, только что вошедшую в зал. При каждом ее движении шелк платья изящно льнул к мягким изгибам тела. Брэнд прерывисто вздохнул, глядя, как колышутся ее груди, как чувственно скользят под двумя слоями тончайшего шелка упругие соски, как покачиваются бедра, как она идет, дразня… обещая. И шелк ласкает ее тело. Шелк, который легко порвется от его прикосновения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Лорд Дюмон! – Он ускорил шаг, чтобы догнать старого рыцаря.
– Лорд Ризанде?
Оба молча смотрели друг на друга. Норманн был чуть выше ростом и шире в плечах, но отец Бринны выглядел не менее впечатляюще, стоя у лестницы и привычно держа ладонь на рукояти меча.
– Ваша дочь остается здесь, – наконец сказал Брэнд. – Как моя жена.
Ричард слегка поклонился.
– Моя дочь будет рада, что ей позволено остаться в Эверлохе.
«Рада», – подумал Брэнд. Совсем не того ждал он от женщины, которую собирался назвать своей женой, но почему это должно быть по-другому? Она его не любит. Они едва знакомы. «Честно говоря, она и рада-то не будет», – угрюмо подумал Брэнд. Она готова стать его женой лишь затем, чтобы не покинуть Эверлох да избежать кровопролития. Вполне веская причина, как и любая другая.
– Я полагал, вы не хотите жениться, – сказал Ричард.
Последние две недели он раздумывал, не увезти ли ему Бринну с собой, куда бы ни отправил его Господь. И ему понадобился один миг, чтобы принять решение. Он воин. Битвы следовали за ним как ветер. Что за жизнь он уготовит своей дочери, не имея даже пристанища, где она могла бы отдохнуть?
– Да, не хотел, – прямо ответил Брэнд. – Но человек, которому я дал клятву повиноваться, требует от меня этого. Кроме того, я понимаю, как много значит для вашей дочери Эверлох, и только беспощадный дикарь заставил бы ее покинуть любимый дом. А я не варвар.
Ричард прищурился. Если б он не видел лорда Ризанде на поле битвы, то, возможно, согласился бы с его заявлением. Но будет ли норманн по-доброму относиться к его дочери? Или мрачный рыцарь намекает, что Бринна для него лишь средство избежать новой битвы?
– Мою Бриннафар легко полюбить, лорд Брэнд, – тихо сказал он, пытаясь сдержать гнев и страх. – Я уверен, вы это поймете.
Глаза норманна казались бездонным морем, где чувства, как волны, бились о его каменное сердце. Ричард мысленно умолял его оттаять. Почему эта бездонность взгляда рождает у него тревогу, словно он смотрит в изумрудную пустоту?
– Я никогда ее не полюблю, – ответил норманн с такой навязчивой определенностью, что Ричард похолодел. – Я не посмею плохо с ней обращаться или выгонять из дома, но никогда ее не полюблю.
– Как вам угодно, – произнес Ричард, отведя взгляд от бесконечной пустоты.
Для многих отцов, которые выдавали своих дочерей замуж, любовь не имела никакого значения. Но своей единственной дочери он желал такого же счастья в браке, какое познали они с Танит. А что теперь ждет Бринну, после того как он сдался этому человеку? Ричард молча отошел и спустился по лестнице.
Глядя ему вслед, Брэнд думал, что нужно было сказать что-нибудь еще. Он хотел заверить благородного рыцаря, что его дочь будет здесь в безопасности. Впрочем, безопасности недостаточно, и Брэнд знал это. Он стиснул зубы, чтобы не давать невыполнимых обещаний, и наконец отправился в большой зал.
Прислонившись к стене и закрыв глаза, Бринна старалась успокоить колотящееся сердце. Она случайно, лишь с тенью вины, подслушала разговор отца с Брэндом и теперь жалела об этом. После того как он поцеловал ее, она думала, что может попытаться завоевать его благосклонность. Это уже ни к чему. Он решил взять ее в жены. Ей бы радоваться, что она не покинет Эверлох, ликовать, что станет его женой. Но ведь его заставили жениться на ней.
«Я никогда ее не полюблю».
Эти слова пронзили Бринну, словно меч, но гордость и пылкий нрав одержали победу над ее сердцем. Распрямив плечи, она решительно оттолкнулась от стены. «Я заставлю тебя что-нибудь почувствовать, лорд Ризанде, – кипела она. – Ведь должно быть что-то такое, что ты еще способен чувствовать».
С этой уверенностью Бринна поднялась в свою комнату. Стянув через голову тунику и распустив волосы, она подбежала к стоящему возле кровати высокому шкафу. Ничего, она заставит его чувствовать, даже если это причинит ей боль. Она вспомнила своего Тритона и мужчину, который так крепко ее целовал. «Может, он холодный, безжалостный воин, – думала она, с улыбкой надевая тонкую полотняную сорочку, – но плотские желания у него есть». В этом она совершенно уверена. Да, теперь она точно знала, что надо делать.
Бринна выбрала платье из бирюзового шелка, настолько тонкого, что, казалось, его соткали феи. Шелк был необыкновенный, ее отца чуть не убили, когда он вез его домой из турецких земель сельджуков. Леди Танит сшила это платье сама, украсив тончайшей серебряной вышивкой глубокий вырез и манжеты. Вышивка касалась пальцев Бринны, словно детский вздох, чудесный шелк льнул к ее груди и бедрам, его легкий шелест сулил победу. Когда Бринна повернулась, ткань словно задышала, она манила прикоснуться. Расчесав длинные медные волосы, она тщательно уложила их под серебристое покрывало, которое мерцающей сеткой упало ей на спину.
Она хотела вызвать у Брэнда желание, однако понятия не имела, какой властью обладает и какое действие производит на мужчин ее неискушенная красота. Ее сильная воля и упрямый характер удерживали большинство поклонников от ухаживания за ней. Она редко наряжалась, ибо лорд Ричард со своими воинами постоянно где-то сражался и в Эверлохе почти не бывало гостей.
Но теперь залы переполнены мужчинами, как норманнами, так и англичанами. Она даже покраснела, когда норманнский воин, приглашенный к ужину, чуть не врезался в стену, глядя на нее. А двое рыцарей короля Эдуарда застыли на месте, когда она улыбнулась им, пожелав доброго вечера.
Перед зеркалом Бринна дважды оглядела себя. Убедившись, что ничего лишнего не выставлено напоказ, она удовлетворенно расправила плечи и легкой, скользящей походкой направилась к залу, где ждал ее новоиспеченный жених.
Никогда еще она не видела такого скопления норманнов. Все были шумные, оживленные, а многие уже пьяные, хотя вечерняя трапеза едва началась. Бринна нахмурилась, ища глазами мрачного лорда. Тот сидел на высоком помосте, обводя холодным, оценивающим взглядом большой зал. Исчез восторженный Тритон, чей громкий радостный смех заставлял танцевать даже цветы кизила. Вместо Тритона на помосте восседала высеченная изо льда статуя военачальника.
Опустив уже поднесенный ко рту кубок с вином, Брэнд воззрился на потрясающую богиню, только что вошедшую в зал. При каждом ее движении шелк платья изящно льнул к мягким изгибам тела. Брэнд прерывисто вздохнул, глядя, как колышутся ее груди, как чувственно скользят под двумя слоями тончайшего шелка упругие соски, как покачиваются бедра, как она идет, дразня… обещая. И шелк ласкает ее тело. Шелк, который легко порвется от его прикосновения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54