«Он видел, он все видел, проклятый мудак…», — вертелось у него в голове. Он не знал, что Павел Егорович, обладатель немецкой овчарки страдает не только сильной близорукостью, но и дальтонизмом, и как ему будут на руку его показания.
Тогда же делать было нечего, он, чертыхаясь, выжал сцепление и тронул машину с места. За поворотом чуть не сбил какого-то пьяного ханыгу. «И днем и ночью шляются, алкашня проклятая…», — прошипел он. — «Не дай Бог, этот ещё что-то заметил… Хотя, ладно, он-то пьяный…» Какие-то потусторонние силы подсказывали ему, что он должен делать дальше. Он проехал несколько кварталов, где оставил свою «девятку». Перед тем, как пересесть в нее, он зашел в телефон-автомат и набрал номер 02.
— Алло, милиция? Звонит прохожий. Я только что стал невольным свидетелем драки между двумя мужчинами около дома номер двадцать по улице Варги в Теплом Стане. Я слабый человек и побоялся вмешаться. Один из них ударил другого каким-то тяжелым предметом, тот упал навзничь, и первый начал его душить. А потом он сел на «шестерку» по-моему, бежевого цвета, хотя в темноте трудно разобрать цвет, и укатил. Но я запомнил номер машины… Вот он…
Произнеся номер машины Кондратьева, Михаил бросил трубку, не дожидаясь вопросов. Гордый собой и своей смекалкой, он сел в машину и ещё раз озираясь по сторонам окольными путями поехал к Живоглоту.
… — На кой хер ты сюда приперся, мудак? — ругался полусонный Живоглот. — Телка у меня, понимаешь? Говорил же, звонить надо. Что у вас там стряслось? Что-то не так? — побледнел он, вспомнив ласковые глаза Гнедого и его чернобурый полушубок.
— Я не мог звонить с улицы, мало ли что, — процедил Лычкин. — А кое-что непредвиденное действительно стряслось…
Он разговаривал с Живоглотом довольно уверенно, потому что знал, он в этой ситуации поступил единственно верным способом. А в том, что Кондратьев остался жив, виноват только Мойдодыр, не сумевший выбрать нужный момент для выстрела.
— Что случилось, Коленька? — послышался из спальни нежный женский голосок.
— Спи, спи, — проворчал Живоглот. — Товарищ из Мелитополя прилетел. Дело у него ко мне срочное, насчет бройлерного цеха. Я скоро приду.
Лычкин прошел на кухню, сел на табуретку и стал довольно подробно и спокойно рассказывать о произошедшем. Нервничал сам Живоглот, постоянно курил и пил холодную воду из банки. Порой перебивал рассказ Михаила площадной бранью.
— Эх, ночью так хорошо все прошло, и на тебе! Связался я на свою голову с этим Мойдодыром… Козел он, и все… Ну, дальше давай…
Когда Михаил поведал ему историю смерти Мойдодыра, Живоглот внимательно поглядел ему в глаза и уважительно покачал головой.
— Растешь на глазах, парень, — процедил он. — Быть тебе большим человеком, если не загнешься где-нибудь на нарах… Впрочем, сделал ты все путем… Он точно сдох? — уточнил он.
— Уверен, — гордо произнес Лычкин.
— Ладненько. Надо звонить шефу. Он ждет, велел, как только, так сразу… А ты иди туда, туда, в спальню. Там бикса корячится, Яна её зовут. Можешь её трахнуть, если у тебя стоит после таких дел. Руки только сполосни, — усмехнулся он.
Михаил и сам давно уже желал смыть с рук пот и кровь Мойдодыра. Он долго плескался в ванной, а потом разделся и зашел в спальню. Там на огромной кровати нежилась голая девица.
— Ты кто? — проворковала она. — А где Коленька? Коленьку хочу…
— Коля занят, он звонит в Мелитополь по вопросу о строительстве там бройлерного цеха. А меня он просил трахнуть тебя, чтобы мы оба не скучали…
— Это можно, — равнодушно зевнула девица. — На-ка, надень резинку.
Взяла с тумбочки презерватив и подала его Михаилу. Тот стал натягивать, удивляясь сам себе. Он был в полной силе, даже наоборот, ощущал в себе что-то новое, могучее. Его после этой бессонной ночи тянуло на подвиги. Любые… И бикса стонала от наслаждения…
… — Молчи! — крикнул в трубку Гнедой. — Скоренько ко мне. У нас телефоны могут прослушиваться, вернее, у меня, а не у тебя, — уточнил он. — А дела, видно, вы замесили крутые, господа хорошие… Поглядим, что изо всего этого получится…
… — Все, сворачивайте бодягу, господа! — открыл ногой дверь спальни Живоглот и увидел там яростные фрикции и услышал стоны наслаждения. — Кончай быстрее, одевайтесь и дуйте отсюда. Хочешь, вези её к себе. А я должен ехать по делу. Срочно вызвали в торговое представительство Украины в Москве. Даю пять минут для окончания и сборов. Все по-солдатски…
Через пятнадцать минут «девятка» Михаила увезла распаренную биксу Яну в Ясенево, а «БМВ» Живоглота понесся в сторону кольцевой дороги по Рублевскому шоссе.
… — Все те же лица, те же нравы, — проворчал невыспавшийся Гнедой, увидев на пороге своего особняка бледного взволнованного Живоглота. — Заходи, сейчас нам Варенька кофеечку сварит. Варенька! — елейным голоском проворковал он. — Свари нам с Николаем Николаевичем крепенького кофеечку.
… Они сели в огромной гостиной, и полуобнаженная Варенька внесла на подносе кофе и булочки. Когда она вышла толстые пальцы Живоглота потянулись к аппетитной булочке.
— Потом жрать будешь, — властным жестом остановил его Гнедой. — Излагай…
… — Так, — вздохнул он, когда Живоглот закончил. — Теперь можешь полакомиться булочкой, хавай, хавай, дружище… А я пока скажу тебе вот что. Ты просто драный козел, понял меня? — привстал он в места. — Ты шпана уличная, мелкий блатырь, шалашовка… Мойдодыр твой получил вполне достойный гонорар за свою оборотистость… А какого гонорара заслуживаешь ты, вот в чем вопрос, господин Николай Андреевич Глотов?
Живоглот успел отхватить огромный кусок булочки и так и застыл с набитым ртом, не в состоянии ни прожевать, ни проглотить. Гнедой вполне мог пристрелить его тут же, на месте…
— Такой спектакль сорвали, паскуды, — сокрушался Гнедой. — Ты жуй свою мягкую булочку, жуй… Не стану я тебя мочить, себе дороже, не боись, до суда доживешь… Не до Страшного, я имею в виду, а до российского… Ты где находишься?! — вдруг истошным голосом завопил он, вскакивая с места. Из дверей показались стриженые головы его головорезов, готовые к действию. Гнедой дал им едва заметный знак, что все в порядке.
Живоглот сделал отчаянное горловое движение и заглотнул огромный кусок булки. Подавился и яростно закашлялся. Гнедой с презрением смотрел на него, ожидая, когда эти пароксизмы закончатся.
— Все, Николай Андреевич? — вежливо осведомился он. — Подкрепились? Теперь разрешите продолжать? Ты где, падло, находишься, я тебя спрашиваю?
— У вас дома, — говорил весь красный Живоглот, переходя от страха на «вы».
— Ты находишься в открытом пространстве, — поправил его Гнедой. — Ты находишься в подвешенном состоянии между небом и землей. Ты находишься в постоянной борьбе всего сущего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Тогда же делать было нечего, он, чертыхаясь, выжал сцепление и тронул машину с места. За поворотом чуть не сбил какого-то пьяного ханыгу. «И днем и ночью шляются, алкашня проклятая…», — прошипел он. — «Не дай Бог, этот ещё что-то заметил… Хотя, ладно, он-то пьяный…» Какие-то потусторонние силы подсказывали ему, что он должен делать дальше. Он проехал несколько кварталов, где оставил свою «девятку». Перед тем, как пересесть в нее, он зашел в телефон-автомат и набрал номер 02.
— Алло, милиция? Звонит прохожий. Я только что стал невольным свидетелем драки между двумя мужчинами около дома номер двадцать по улице Варги в Теплом Стане. Я слабый человек и побоялся вмешаться. Один из них ударил другого каким-то тяжелым предметом, тот упал навзничь, и первый начал его душить. А потом он сел на «шестерку» по-моему, бежевого цвета, хотя в темноте трудно разобрать цвет, и укатил. Но я запомнил номер машины… Вот он…
Произнеся номер машины Кондратьева, Михаил бросил трубку, не дожидаясь вопросов. Гордый собой и своей смекалкой, он сел в машину и ещё раз озираясь по сторонам окольными путями поехал к Живоглоту.
… — На кой хер ты сюда приперся, мудак? — ругался полусонный Живоглот. — Телка у меня, понимаешь? Говорил же, звонить надо. Что у вас там стряслось? Что-то не так? — побледнел он, вспомнив ласковые глаза Гнедого и его чернобурый полушубок.
— Я не мог звонить с улицы, мало ли что, — процедил Лычкин. — А кое-что непредвиденное действительно стряслось…
Он разговаривал с Живоглотом довольно уверенно, потому что знал, он в этой ситуации поступил единственно верным способом. А в том, что Кондратьев остался жив, виноват только Мойдодыр, не сумевший выбрать нужный момент для выстрела.
— Что случилось, Коленька? — послышался из спальни нежный женский голосок.
— Спи, спи, — проворчал Живоглот. — Товарищ из Мелитополя прилетел. Дело у него ко мне срочное, насчет бройлерного цеха. Я скоро приду.
Лычкин прошел на кухню, сел на табуретку и стал довольно подробно и спокойно рассказывать о произошедшем. Нервничал сам Живоглот, постоянно курил и пил холодную воду из банки. Порой перебивал рассказ Михаила площадной бранью.
— Эх, ночью так хорошо все прошло, и на тебе! Связался я на свою голову с этим Мойдодыром… Козел он, и все… Ну, дальше давай…
Когда Михаил поведал ему историю смерти Мойдодыра, Живоглот внимательно поглядел ему в глаза и уважительно покачал головой.
— Растешь на глазах, парень, — процедил он. — Быть тебе большим человеком, если не загнешься где-нибудь на нарах… Впрочем, сделал ты все путем… Он точно сдох? — уточнил он.
— Уверен, — гордо произнес Лычкин.
— Ладненько. Надо звонить шефу. Он ждет, велел, как только, так сразу… А ты иди туда, туда, в спальню. Там бикса корячится, Яна её зовут. Можешь её трахнуть, если у тебя стоит после таких дел. Руки только сполосни, — усмехнулся он.
Михаил и сам давно уже желал смыть с рук пот и кровь Мойдодыра. Он долго плескался в ванной, а потом разделся и зашел в спальню. Там на огромной кровати нежилась голая девица.
— Ты кто? — проворковала она. — А где Коленька? Коленьку хочу…
— Коля занят, он звонит в Мелитополь по вопросу о строительстве там бройлерного цеха. А меня он просил трахнуть тебя, чтобы мы оба не скучали…
— Это можно, — равнодушно зевнула девица. — На-ка, надень резинку.
Взяла с тумбочки презерватив и подала его Михаилу. Тот стал натягивать, удивляясь сам себе. Он был в полной силе, даже наоборот, ощущал в себе что-то новое, могучее. Его после этой бессонной ночи тянуло на подвиги. Любые… И бикса стонала от наслаждения…
… — Молчи! — крикнул в трубку Гнедой. — Скоренько ко мне. У нас телефоны могут прослушиваться, вернее, у меня, а не у тебя, — уточнил он. — А дела, видно, вы замесили крутые, господа хорошие… Поглядим, что изо всего этого получится…
… — Все, сворачивайте бодягу, господа! — открыл ногой дверь спальни Живоглот и увидел там яростные фрикции и услышал стоны наслаждения. — Кончай быстрее, одевайтесь и дуйте отсюда. Хочешь, вези её к себе. А я должен ехать по делу. Срочно вызвали в торговое представительство Украины в Москве. Даю пять минут для окончания и сборов. Все по-солдатски…
Через пятнадцать минут «девятка» Михаила увезла распаренную биксу Яну в Ясенево, а «БМВ» Живоглота понесся в сторону кольцевой дороги по Рублевскому шоссе.
… — Все те же лица, те же нравы, — проворчал невыспавшийся Гнедой, увидев на пороге своего особняка бледного взволнованного Живоглота. — Заходи, сейчас нам Варенька кофеечку сварит. Варенька! — елейным голоском проворковал он. — Свари нам с Николаем Николаевичем крепенького кофеечку.
… Они сели в огромной гостиной, и полуобнаженная Варенька внесла на подносе кофе и булочки. Когда она вышла толстые пальцы Живоглота потянулись к аппетитной булочке.
— Потом жрать будешь, — властным жестом остановил его Гнедой. — Излагай…
… — Так, — вздохнул он, когда Живоглот закончил. — Теперь можешь полакомиться булочкой, хавай, хавай, дружище… А я пока скажу тебе вот что. Ты просто драный козел, понял меня? — привстал он в места. — Ты шпана уличная, мелкий блатырь, шалашовка… Мойдодыр твой получил вполне достойный гонорар за свою оборотистость… А какого гонорара заслуживаешь ты, вот в чем вопрос, господин Николай Андреевич Глотов?
Живоглот успел отхватить огромный кусок булочки и так и застыл с набитым ртом, не в состоянии ни прожевать, ни проглотить. Гнедой вполне мог пристрелить его тут же, на месте…
— Такой спектакль сорвали, паскуды, — сокрушался Гнедой. — Ты жуй свою мягкую булочку, жуй… Не стану я тебя мочить, себе дороже, не боись, до суда доживешь… Не до Страшного, я имею в виду, а до российского… Ты где находишься?! — вдруг истошным голосом завопил он, вскакивая с места. Из дверей показались стриженые головы его головорезов, готовые к действию. Гнедой дал им едва заметный знак, что все в порядке.
Живоглот сделал отчаянное горловое движение и заглотнул огромный кусок булки. Подавился и яростно закашлялся. Гнедой с презрением смотрел на него, ожидая, когда эти пароксизмы закончатся.
— Все, Николай Андреевич? — вежливо осведомился он. — Подкрепились? Теперь разрешите продолжать? Ты где, падло, находишься, я тебя спрашиваю?
— У вас дома, — говорил весь красный Живоглот, переходя от страха на «вы».
— Ты находишься в открытом пространстве, — поправил его Гнедой. — Ты находишься в подвешенном состоянии между небом и землей. Ты находишься в постоянной борьбе всего сущего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104