То, что ты лоханулся с женщиной — это, разумеется, хреново, но то, что ты углядел около казино с такого расстояния, это полностью искупает твою вину…
— Как искупает? Инну ведь могут убить… А для меня это самое страшное…
— Не убьют, — продолжал утешать его хозяин. — Резону нет им её убивать. Ты жди звонка. Тебе скоро позвонят. А мы все вместе к звоночку этому подготовимся как положено. Чтобы уже не лохануться ни в коем случае. Эту сучару запрем в кладовке. А потом поговорим с ней… А пока разработаем план действий. Время тут тоже не терпит.
— Ты знаешь, тезка, я опасаюсь, что с ней никак не поговоришь. Похоже она глухонемая, да ещё накачанная наркотой.
Хозяин поглядел на неё внимательно. В глазах его появилось чувство брезгливости.
— Где Инна?!!! Говори, падла! — закричал он ей на ухо, но та как-то странно отреагировала на его крик, дернулась в сторону и замычала.
— Вроде, так и есть, — покачал головой хозяин. — Изобретательны, падлы… Но ничего, наш сюрпризик побогаче будет…
15.
— Ты меня извини, Лыко, или Мишель, как тебе будет угодно за то, что я тебя тогда… того…, — говорил Живоглот Лычкину. — Погорячился, и неправ. И с меня шикарный банкет в любом кабаке, который выберешь… Кстати, кабак может быть, не только в Москве, но, например, в Париже или Амстердаме. Где наша не пропадала, почему бы на радостях туда не слетать? Твоя смекалка спасла мне брата и спасла меня от гнева братвы… Игоряха на месте, и дамочка наша тоже на месте… А эта твоя глухонемая шлюха, любительница героина пусть горит ясным огнем… Пусть что хотят с ней, то и делают…
— Она не моя, — вздохнул Лычкин. — Она покойного хозяина. Кого я только у него не видел за время нашей с ним дружбы? И негритянок, и японок. А тут в голову взбрело привезти убогую, мало того, что глухонемую, так ещё и наркоманку… Меня заставил глядеть на их развлечения, — стиснул зубы Михаил. Теперь его стало радовать, что издевавшийся над ним Гнедой мертв, а он по-прежнему пользуется авторитетом у братков. Потому что умный никогда не пропадет… — Я глядел на то, что они творят и ужасался — эта шлюха была так похожа на Инну, что порой просто жутко было… Сидел, глядел, мне казалось, что я вижу страшный сон, какой-то кошмар, фантасмагория какая-то… А Гнедой мне все подмигивал… Вот и доподмигивался, — злобно сверкнул глазами Михаил. — А вот — все на свете может пригодиться, даже такое… Как хорошо, что именно меня он послал за этой стервой в её нору, оттуда мы её ночью с тобой и выволокли…
— Да и она сыграла роль не хило, — улыбался довольный Живоглот. — Облапошили Кондратьева только так… Как ребенка… И твоя идея с ментовскими машинами тоже хороша, ей Богу, хороша… А обошлось-то все в гроши, двести баксов одним, двести другим, а постановочка-то какая… Нет, Мишель, ты действительно, ума палата… Быть тебе авторитетом, помяни мое слово…
— Не перехваливай меня, загоржусь. Идея с появлением ментов в нужный или ненужный, смотря для кого момент, стара как мир… Как только появились кидняки, появилась и эта идея… А насчет подмены женщины… Книги надо читать, фильмы смотреть, что-нибудь когда-нибудь, глядишь, и пригодится…
— Ладно, что бы там ни было, а давай выпьем с тобой… Молодец Игоряха, что тебя в наше дело пригласил… Глянь-ка на него, спит без задних ног, — с нежностью поглядел он на мирно сопящего на железной кровати младшего брата. Михаил, видя эту нежность в бесцветных коровьих глазах обычно жестокого и не склонного ни к каким человеческим чувствам Живоглота, вдруг почувствовал не симпатию к нему, а напротив, какую-то внезапно подступившую брезгливость… Как будто он воочию лицезрел пресловутые крокодиловы слезы…
Михаил и Живоглот сидели за корявым дачным столом на колченогих стульях друг напротив друга и пили шведское пиво, закусывая солеными орешками. Игоряха и другие участники представления спали кто где, кто на кроватях, кто на тюфяках на крашеном полу. А в соседней комнате стонала накрепко привязанная к железной кровати Инна. Ее охватило чувство отчаяния, она понимала, что бандиты снова обманули Алексея, и ему не удалось спасти её. И теперь она боялась больше всего, что он сам явится в их лапы, и они устроят такое, о чем просто невозможно думать…
— Ну что, звякнем, что ли, отважному капитану, — предложил Живоглот. — По-моему, паузу мы выдержали, довели его до кондиции, пора и наши условия выставлять.
— Пожалуй, — согласился Лычкин. — Так, который час? Ох, уже пятый пошел… Пора, пора… А то будет перебор, и он опять что-нибудь придумает…
— Да ничего он уже не придумает, иссяк капитан… Рылом он не вышел с нами бороться… Лоханулись один раз — с кем не бывает? А теперь пришла наша очередь посмеяться… Позвоню ему…
Он набрал номер.
— Алло, — раздался в трубке глухой голос Алексея.
— Здорово, капитан, — произнес Живоглот. — Как ты там, уже потрахался с глухонемой или у тебя не стоит после бурно проведенной ночи, после шпионских страстей и гонок по трассе… Хорошо водишь машину, оторвался от подлых ментов, — расхохотался он. — Ох, и распотешил ты меня, сколько лет жизни прибавил… Ну и мудак же ты… Настоящий лох… Тебе надо не семь, а семьдесят лет в зоне оттрубить, чтобы поумнеть… Да и то навряд ли…
Алексей молчал.
— Что молчишь? Дар речи потерял? Слаб ты с нами тягаться, капитан…
— Чего ты хочешь? — спросил, наконец, Алексей.
— А ничего. Ну поверь, совсем ничего не хочу. Просто хотел узнать, как ты себя чувствуешь. Жалко мне тебя, вот жалко и все тут… Я от природы очень жалостлив, понимаешь, какая у меня беда? Собачек бездомных жалею, даже мух, попавших в паутину и то жалко… А уж такого мудака, как ты жалко втройне… Так что спокойной тебе ночи, супермен… Через несколько часов тебя менты повяжут за убийство граждан Шервуда и остальных. Получишь, рецидивист гребаный, по сто пятой статье за убийство четверых человек свое пожизненное, и отправят тебя на остров Огненный доживать свой век… Так что, бывай… покемарь пока пару-тройку часиков, отдохни, как следует, потом уж не придется, там, в СИЗО будешь отвечать за убийство Гнедого перед братками. Но убивать тебя уже не станут, на легкий конец не рассчитывай, ты ещё поскрипишь на этом белом, а для тебя навсегда черном свете…
— Ладно, — глухо пробасил Алексей. — Тогда бывай… Я ждать не стану… Пойду и сдамся ментам. Пусть будет, что будет… Устал я, не могу больше… И про себя все расскажу, но и про ваши делишки не умолчу… Пусть хоть Инну спасут…
Теперь настала очередь Живоглота помолчать. Затем он произнес:
— Да, жалостлив я… И из жалости приглашаю тебя к себе. Все будет по честному, по благородному. Как только явишься, Инну твою оттрахают при тебе и отпустят восвояси. А тебя будет судить братва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Как искупает? Инну ведь могут убить… А для меня это самое страшное…
— Не убьют, — продолжал утешать его хозяин. — Резону нет им её убивать. Ты жди звонка. Тебе скоро позвонят. А мы все вместе к звоночку этому подготовимся как положено. Чтобы уже не лохануться ни в коем случае. Эту сучару запрем в кладовке. А потом поговорим с ней… А пока разработаем план действий. Время тут тоже не терпит.
— Ты знаешь, тезка, я опасаюсь, что с ней никак не поговоришь. Похоже она глухонемая, да ещё накачанная наркотой.
Хозяин поглядел на неё внимательно. В глазах его появилось чувство брезгливости.
— Где Инна?!!! Говори, падла! — закричал он ей на ухо, но та как-то странно отреагировала на его крик, дернулась в сторону и замычала.
— Вроде, так и есть, — покачал головой хозяин. — Изобретательны, падлы… Но ничего, наш сюрпризик побогаче будет…
15.
— Ты меня извини, Лыко, или Мишель, как тебе будет угодно за то, что я тебя тогда… того…, — говорил Живоглот Лычкину. — Погорячился, и неправ. И с меня шикарный банкет в любом кабаке, который выберешь… Кстати, кабак может быть, не только в Москве, но, например, в Париже или Амстердаме. Где наша не пропадала, почему бы на радостях туда не слетать? Твоя смекалка спасла мне брата и спасла меня от гнева братвы… Игоряха на месте, и дамочка наша тоже на месте… А эта твоя глухонемая шлюха, любительница героина пусть горит ясным огнем… Пусть что хотят с ней, то и делают…
— Она не моя, — вздохнул Лычкин. — Она покойного хозяина. Кого я только у него не видел за время нашей с ним дружбы? И негритянок, и японок. А тут в голову взбрело привезти убогую, мало того, что глухонемую, так ещё и наркоманку… Меня заставил глядеть на их развлечения, — стиснул зубы Михаил. Теперь его стало радовать, что издевавшийся над ним Гнедой мертв, а он по-прежнему пользуется авторитетом у братков. Потому что умный никогда не пропадет… — Я глядел на то, что они творят и ужасался — эта шлюха была так похожа на Инну, что порой просто жутко было… Сидел, глядел, мне казалось, что я вижу страшный сон, какой-то кошмар, фантасмагория какая-то… А Гнедой мне все подмигивал… Вот и доподмигивался, — злобно сверкнул глазами Михаил. — А вот — все на свете может пригодиться, даже такое… Как хорошо, что именно меня он послал за этой стервой в её нору, оттуда мы её ночью с тобой и выволокли…
— Да и она сыграла роль не хило, — улыбался довольный Живоглот. — Облапошили Кондратьева только так… Как ребенка… И твоя идея с ментовскими машинами тоже хороша, ей Богу, хороша… А обошлось-то все в гроши, двести баксов одним, двести другим, а постановочка-то какая… Нет, Мишель, ты действительно, ума палата… Быть тебе авторитетом, помяни мое слово…
— Не перехваливай меня, загоржусь. Идея с появлением ментов в нужный или ненужный, смотря для кого момент, стара как мир… Как только появились кидняки, появилась и эта идея… А насчет подмены женщины… Книги надо читать, фильмы смотреть, что-нибудь когда-нибудь, глядишь, и пригодится…
— Ладно, что бы там ни было, а давай выпьем с тобой… Молодец Игоряха, что тебя в наше дело пригласил… Глянь-ка на него, спит без задних ног, — с нежностью поглядел он на мирно сопящего на железной кровати младшего брата. Михаил, видя эту нежность в бесцветных коровьих глазах обычно жестокого и не склонного ни к каким человеческим чувствам Живоглота, вдруг почувствовал не симпатию к нему, а напротив, какую-то внезапно подступившую брезгливость… Как будто он воочию лицезрел пресловутые крокодиловы слезы…
Михаил и Живоглот сидели за корявым дачным столом на колченогих стульях друг напротив друга и пили шведское пиво, закусывая солеными орешками. Игоряха и другие участники представления спали кто где, кто на кроватях, кто на тюфяках на крашеном полу. А в соседней комнате стонала накрепко привязанная к железной кровати Инна. Ее охватило чувство отчаяния, она понимала, что бандиты снова обманули Алексея, и ему не удалось спасти её. И теперь она боялась больше всего, что он сам явится в их лапы, и они устроят такое, о чем просто невозможно думать…
— Ну что, звякнем, что ли, отважному капитану, — предложил Живоглот. — По-моему, паузу мы выдержали, довели его до кондиции, пора и наши условия выставлять.
— Пожалуй, — согласился Лычкин. — Так, который час? Ох, уже пятый пошел… Пора, пора… А то будет перебор, и он опять что-нибудь придумает…
— Да ничего он уже не придумает, иссяк капитан… Рылом он не вышел с нами бороться… Лоханулись один раз — с кем не бывает? А теперь пришла наша очередь посмеяться… Позвоню ему…
Он набрал номер.
— Алло, — раздался в трубке глухой голос Алексея.
— Здорово, капитан, — произнес Живоглот. — Как ты там, уже потрахался с глухонемой или у тебя не стоит после бурно проведенной ночи, после шпионских страстей и гонок по трассе… Хорошо водишь машину, оторвался от подлых ментов, — расхохотался он. — Ох, и распотешил ты меня, сколько лет жизни прибавил… Ну и мудак же ты… Настоящий лох… Тебе надо не семь, а семьдесят лет в зоне оттрубить, чтобы поумнеть… Да и то навряд ли…
Алексей молчал.
— Что молчишь? Дар речи потерял? Слаб ты с нами тягаться, капитан…
— Чего ты хочешь? — спросил, наконец, Алексей.
— А ничего. Ну поверь, совсем ничего не хочу. Просто хотел узнать, как ты себя чувствуешь. Жалко мне тебя, вот жалко и все тут… Я от природы очень жалостлив, понимаешь, какая у меня беда? Собачек бездомных жалею, даже мух, попавших в паутину и то жалко… А уж такого мудака, как ты жалко втройне… Так что спокойной тебе ночи, супермен… Через несколько часов тебя менты повяжут за убийство граждан Шервуда и остальных. Получишь, рецидивист гребаный, по сто пятой статье за убийство четверых человек свое пожизненное, и отправят тебя на остров Огненный доживать свой век… Так что, бывай… покемарь пока пару-тройку часиков, отдохни, как следует, потом уж не придется, там, в СИЗО будешь отвечать за убийство Гнедого перед братками. Но убивать тебя уже не станут, на легкий конец не рассчитывай, ты ещё поскрипишь на этом белом, а для тебя навсегда черном свете…
— Ладно, — глухо пробасил Алексей. — Тогда бывай… Я ждать не стану… Пойду и сдамся ментам. Пусть будет, что будет… Устал я, не могу больше… И про себя все расскажу, но и про ваши делишки не умолчу… Пусть хоть Инну спасут…
Теперь настала очередь Живоглота помолчать. Затем он произнес:
— Да, жалостлив я… И из жалости приглашаю тебя к себе. Все будет по честному, по благородному. Как только явишься, Инну твою оттрахают при тебе и отпустят восвояси. А тебя будет судить братва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104