Не поздно, часиков в двенадцать ночи, ну, максимум, в два — три… Очень важный разговор…
… Войдя в свою шикарную квартиру, Лариса и Михаил долго не могли произнести ни слова, сидели на креслах и молчали. Затем она вскочила и бросилась в ванную. Там она провела, плескаясь, не менее часа. Из ванной сквозь шум воды слышались какие-то судорожные приглушенные звуки. А когда она вышла из ванной в белом банном халатике, Михаил, сидевший в кресле и уже осушивший полбутылки армянского коньяка, увидел, что её глаза красны от слез. Она просительно глядела на него…
— Ничего, — произнес уже ощутимо пьяный Михаил. — Зато у нас есть деньги, много денег… Мы можем позволить себе все, чего хотим…
Но его слова не утешили Ларису, она стала оседать на пол, встала на колени, а затем уронила голову на пушистый красный ковер и отчаянно зарыдала. И Михаилу нечем было утешить её. Стресс заливали спиртным и заедали яствами…
…А в час ночи, когда они, совершенно пьяные, уже легли спать, в квартире раздался звонок. Михаил бросился открывать.
— Ну, Мишель, — улыбался стоявший на пороге Гнедой, облаченный в ослепительно белую тройку. — Пускай гостя. Важное дело есть…
2.
Ноябрь 1995 г.
… Заключенный Кондратьев лежал на нарах второго яруса и думал… У него было странное ощущение какой-то внутренней тревоги. По старому опыту он знал, что это чувство его не подводило, примерно такое же ощущение было у него тогда, в августе девяносто первого года перед взрывом на душанбинском вокзале.
Он был вне обычной жизни уже три с лишним года, сначала девять месяцев Матросской тишины, затем три года здесь, в лагере усиленного режима в Мордовии. С одной стороны, это время пролетело как-то ужасно быстро, словно выкинутое из единственной, Богом данной жизни, а с другой казалось, что другой жизни вообще никогда не было, что она приснилась ему во сне здесь, на этих жестких нарах. Было ли вообще все это? Танковое училище, танцевальная площадка в Белгороде, Лена, Митька? Разве могло в реальной жизни произойти такое событие, как тот страшный взрыв в Душанбе, разве могут выпасть на долю человека такое зрелище, как голубенькая Митькина кепочка, как лакированная босоножка Лены, вещи людей, пять минут назад живых и здоровых, занятых своими проблемами, кто-то будущей семейной жизнью, кто-то сладким мороженым?… Нет людей, нет проблем, ни семейной жизни, ни мороженого…
Были ли вообще малое предприятие «Гермес», офис в Теплом Стане, поездки в Китай, торговля продуктами питания? Суета сует… И вкрапления какого-то кровавого фарса… Аккуратный вежливый человек Борис Викторович Дмитриев, любитель расписать пульку, исчезнувший неизвестно куда, затем некто неизвестный, постоянно ерошивший свои волосы вертлявый человечек с глазками-бусинками, представившийся Пироговым, получивший вместо Дмитриева товар на полмиллиона долларов, затем грубый наезд на офис, двухметровый черный бандюга Снежок, вскоре застреленный на пустыре… И появившийся словно призрак из утреннего тумана Дырявин по кличке Мойдодыр, направивший на Алексея дуло пистолета и через несколько минут задушенный неизвестно кем… Следствие, предатель-адвокат Сидельников, нанятый непонятно кем, в течение всего следствия топивший его…
… И Инна, вроде бы предавшая его, и в то же время… Что это была за грязная история восьмого марта? Почему эта её сводная сестра Лариса бросилась к нему в объятия? Любовь с первого взгляда? Навряд ли… Скорее всего, это тоже какая-то часть чьей-то большой игры. Чьей только, вот в чем вопрос?
Вчера в колонию прибыла новая партия заключенных. И Алексей с радостью встретил своего сокамерника по Матроске Меченого. Тот, правда, не выказал ни малейшей радости, хмуро подал руку и пошел занимать освобожденное для него удобное место на нарах. Меченый уже успел за это время побывать на воле и снова попал за решетку. Он отощал до такой степени, что стал похож на живой скелет, и тем не менее, был достаточно бодр и спокоен, по-прежнему курил «Беломор» и душераздирающе кашлял по утрам. Среди вновь прибывших заключенных выделялся некто Нырков по кличке Нырок. О том, что он прибудет, в колонии были уже оповещены по воровской почте.
Какой-то неприметный, серой незапоминающейся внешности, Нырок был известен тем, что убил известного петербургского ювелира Нордмана. Он долго готовился к ограблению его богатейшей квартиры на пересечении Литейного и Невского проспектов. На драгоценности Нордмана уже были заранее найдены покупатели, уже была договоренность о цене изделий, тщательно подобраны ключи к его квартире, заранее отключена сигнализация. Семидесятилетний Нордман должен быть в это время у сына в Америке, все было разведано и тщательно изучено, каждый шаг его передвижения по земному шару. Но… человек предполагает, а Бог располагает… Нордман поссорился с сыном и прилетел из Сан-Франциско на день раньше. Как он попал в квартиру, никто толком не знал, видимо, наблюдатели прозевали его…
… Ложился Нордман рано, свет в его окнах не горел, когда спокойный и уверенный в безопасности своего мероприятия Нырок, открыв многочисленные замки квартиры ювелира, оказался внутри…
Только Нырок зажег свет, как услышал звонкий старческий голос:
— Руки вверх!
От неожиданности у сорокалетнего Нырка чуть не случился разрыв сердца. Ограбление Нордмана он считал главным делом своей жизни и такого подвоха не ожидал никак. Перед вором стоял небольшого роста седой человечек во фланелевой пижаме и направлял ему в лоб дуло пистолета.
— Грабить меня пришло, быдло вселенское? — Глаза Нордмана горели от бешенства. — Моих драгоценностей захотелось, шакал? Девять граммов получишь в свой медный лоб и больше ничего…
Медлительность и излишняя разговорчивость подвели Нордмана, надо было молча стрелять в лоб, и все… А Нырка выручил обычный животный страх. Делать ему было нечего, глаза Нордмана говорили, что он шутить не собирается и обязательно выстрелит через несколько секунд, Нырок пригнулся, сделал отчаянный рывок в сторону, а затем сильно толкнул ювелира головой в грудь. Тот упал, выронив пистолет, но сдаваться вовсе не собирался, и отдавать хоть что-нибудь из накопленных годами денег и ценностей тоже. Они сцепились на полу, оба пытаясь дотянуться до пистолета, Нордман оказался на удивление Нырка неимоверно силен физически и достаточно ловок для своего возраста. Ненависть к вору придавала ему дополнительных сил, и он чуть было не задушил незваного гостя. И все же более молодой и сильный Нырок одержал верх, дотянулся пальцами до пистолета и выстрелил Нордману в голову из его же оружия. Раздался оглушительный выстрел… А затем жадность подвела вора. Он, презрев опасность, все же не хотел отказываться от дела жизни и стал опустошать квартиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
… Войдя в свою шикарную квартиру, Лариса и Михаил долго не могли произнести ни слова, сидели на креслах и молчали. Затем она вскочила и бросилась в ванную. Там она провела, плескаясь, не менее часа. Из ванной сквозь шум воды слышались какие-то судорожные приглушенные звуки. А когда она вышла из ванной в белом банном халатике, Михаил, сидевший в кресле и уже осушивший полбутылки армянского коньяка, увидел, что её глаза красны от слез. Она просительно глядела на него…
— Ничего, — произнес уже ощутимо пьяный Михаил. — Зато у нас есть деньги, много денег… Мы можем позволить себе все, чего хотим…
Но его слова не утешили Ларису, она стала оседать на пол, встала на колени, а затем уронила голову на пушистый красный ковер и отчаянно зарыдала. И Михаилу нечем было утешить её. Стресс заливали спиртным и заедали яствами…
…А в час ночи, когда они, совершенно пьяные, уже легли спать, в квартире раздался звонок. Михаил бросился открывать.
— Ну, Мишель, — улыбался стоявший на пороге Гнедой, облаченный в ослепительно белую тройку. — Пускай гостя. Важное дело есть…
2.
Ноябрь 1995 г.
… Заключенный Кондратьев лежал на нарах второго яруса и думал… У него было странное ощущение какой-то внутренней тревоги. По старому опыту он знал, что это чувство его не подводило, примерно такое же ощущение было у него тогда, в августе девяносто первого года перед взрывом на душанбинском вокзале.
Он был вне обычной жизни уже три с лишним года, сначала девять месяцев Матросской тишины, затем три года здесь, в лагере усиленного режима в Мордовии. С одной стороны, это время пролетело как-то ужасно быстро, словно выкинутое из единственной, Богом данной жизни, а с другой казалось, что другой жизни вообще никогда не было, что она приснилась ему во сне здесь, на этих жестких нарах. Было ли вообще все это? Танковое училище, танцевальная площадка в Белгороде, Лена, Митька? Разве могло в реальной жизни произойти такое событие, как тот страшный взрыв в Душанбе, разве могут выпасть на долю человека такое зрелище, как голубенькая Митькина кепочка, как лакированная босоножка Лены, вещи людей, пять минут назад живых и здоровых, занятых своими проблемами, кто-то будущей семейной жизнью, кто-то сладким мороженым?… Нет людей, нет проблем, ни семейной жизни, ни мороженого…
Были ли вообще малое предприятие «Гермес», офис в Теплом Стане, поездки в Китай, торговля продуктами питания? Суета сует… И вкрапления какого-то кровавого фарса… Аккуратный вежливый человек Борис Викторович Дмитриев, любитель расписать пульку, исчезнувший неизвестно куда, затем некто неизвестный, постоянно ерошивший свои волосы вертлявый человечек с глазками-бусинками, представившийся Пироговым, получивший вместо Дмитриева товар на полмиллиона долларов, затем грубый наезд на офис, двухметровый черный бандюга Снежок, вскоре застреленный на пустыре… И появившийся словно призрак из утреннего тумана Дырявин по кличке Мойдодыр, направивший на Алексея дуло пистолета и через несколько минут задушенный неизвестно кем… Следствие, предатель-адвокат Сидельников, нанятый непонятно кем, в течение всего следствия топивший его…
… И Инна, вроде бы предавшая его, и в то же время… Что это была за грязная история восьмого марта? Почему эта её сводная сестра Лариса бросилась к нему в объятия? Любовь с первого взгляда? Навряд ли… Скорее всего, это тоже какая-то часть чьей-то большой игры. Чьей только, вот в чем вопрос?
Вчера в колонию прибыла новая партия заключенных. И Алексей с радостью встретил своего сокамерника по Матроске Меченого. Тот, правда, не выказал ни малейшей радости, хмуро подал руку и пошел занимать освобожденное для него удобное место на нарах. Меченый уже успел за это время побывать на воле и снова попал за решетку. Он отощал до такой степени, что стал похож на живой скелет, и тем не менее, был достаточно бодр и спокоен, по-прежнему курил «Беломор» и душераздирающе кашлял по утрам. Среди вновь прибывших заключенных выделялся некто Нырков по кличке Нырок. О том, что он прибудет, в колонии были уже оповещены по воровской почте.
Какой-то неприметный, серой незапоминающейся внешности, Нырок был известен тем, что убил известного петербургского ювелира Нордмана. Он долго готовился к ограблению его богатейшей квартиры на пересечении Литейного и Невского проспектов. На драгоценности Нордмана уже были заранее найдены покупатели, уже была договоренность о цене изделий, тщательно подобраны ключи к его квартире, заранее отключена сигнализация. Семидесятилетний Нордман должен быть в это время у сына в Америке, все было разведано и тщательно изучено, каждый шаг его передвижения по земному шару. Но… человек предполагает, а Бог располагает… Нордман поссорился с сыном и прилетел из Сан-Франциско на день раньше. Как он попал в квартиру, никто толком не знал, видимо, наблюдатели прозевали его…
… Ложился Нордман рано, свет в его окнах не горел, когда спокойный и уверенный в безопасности своего мероприятия Нырок, открыв многочисленные замки квартиры ювелира, оказался внутри…
Только Нырок зажег свет, как услышал звонкий старческий голос:
— Руки вверх!
От неожиданности у сорокалетнего Нырка чуть не случился разрыв сердца. Ограбление Нордмана он считал главным делом своей жизни и такого подвоха не ожидал никак. Перед вором стоял небольшого роста седой человечек во фланелевой пижаме и направлял ему в лоб дуло пистолета.
— Грабить меня пришло, быдло вселенское? — Глаза Нордмана горели от бешенства. — Моих драгоценностей захотелось, шакал? Девять граммов получишь в свой медный лоб и больше ничего…
Медлительность и излишняя разговорчивость подвели Нордмана, надо было молча стрелять в лоб, и все… А Нырка выручил обычный животный страх. Делать ему было нечего, глаза Нордмана говорили, что он шутить не собирается и обязательно выстрелит через несколько секунд, Нырок пригнулся, сделал отчаянный рывок в сторону, а затем сильно толкнул ювелира головой в грудь. Тот упал, выронив пистолет, но сдаваться вовсе не собирался, и отдавать хоть что-нибудь из накопленных годами денег и ценностей тоже. Они сцепились на полу, оба пытаясь дотянуться до пистолета, Нордман оказался на удивление Нырка неимоверно силен физически и достаточно ловок для своего возраста. Ненависть к вору придавала ему дополнительных сил, и он чуть было не задушил незваного гостя. И все же более молодой и сильный Нырок одержал верх, дотянулся пальцами до пистолета и выстрелил Нордману в голову из его же оружия. Раздался оглушительный выстрел… А затем жадность подвела вора. Он, презрев опасность, все же не хотел отказываться от дела жизни и стал опустошать квартиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104