ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— А к утру что-то расхотелось. Вышел походить, размяться. На аэродром вот сбегал…
Петров смотрит на меня и не знает — верить или нет.
— Ну, тогда еще ничего, — говорит он неуверенно. — А то смотри у меня; летчик всегда должен быть в хорошей форме. Тем более, когда у него первый полет.
Я согласно киваю головой и тороплюсь к своей палатке.
Пора поднимать товарищей.
С летчиком-инструктором Петровым я познакомился года два назад. Все случилось совершенно неожиданно. Сам теперь удивляюсь, как мне повезло.
Как-то после занятий в техникуме я возвращался к себе в общежитие. На крыльце стояла группа старшекурсников.
Ребята о чем-то живо переговаривались. В центре группы находился невысокий чернявый третьекурсник со значком парашютиста на груди.
Должно быть, я очень засмотрелся на этого парня. Даже споткнулся о порог крыльца и чуть не упал.
Сверху в мой адрес посыпались веселые шутки. Известное дело: старшекурсники всегда рады подтрунить над «первашами».
На другой день, встретив этого чернявого третьекурсника, я хотел было заговорить с ним, но не решился. К тому же он торопился куда-то. Не знаю почему, но я пошел за ним.
На одном из центральных улиц города я неожиданно потерял его из виду. А через минуту мы столкнулись с ним у длинного двухэтажного здания, над дверью которого висела какая-то вывеска.
— А, малыш, и ты сюда!-узнал меня студент.-Вот здорово, а я-то и не знал. Чем занимаешься: самолетом, парашютом?
На вывеске среди многих других слов крупно выделялось одно — «Аэроклуб».
Я буквально опешил.
— Нет, нет, мне совсем не сюда!.. Я просто так, случайно…
— Случайно? А то заходи, пилотом станешь. У нас инструктор — будь здоров! Такие фигуры выкручивает — закачаешься.
Вскоре в железнодорожном техникуме состоялось собрание. В гости к нам пришли ребята, занимающиеся в Уфимском аэроклубе Осоавиахима. Был среди них и крепко сложенный, среднего роста, самый обычный человек с фамилией Петров. Он интересно рассказывал о Красной Армии, об авиации, об обязанности каждого из нас готовить себя к защите Родины.
Я слушал его затаив дыхание. Впрочем, не только я — слушали все. А потом несколько дней в техникуме только и говорили об авиации. Нашлись и желающие поступить в аэроклуб. Поговорил я с другом Моталлапом, с которым мы из одного колхоза приехали в Уфу в техникум учиться, я объяснил ему, что занятия в аэроклубе не помешают нашей основной учебе.
Прошло несколько долгих томительных дней.
И вот объявление: завтра медицинская комиссия! Всем, кто подал заявление, явиться без опоздания.
Желающих учиться летать было много. Вместе со мной на комиссию явилось человек семьдесят-восемьдесят. А набирать будут всего лишь одну группу. Кому повезет?
Мы столпились в небольшом полутемном коридоре перед дверью комнаты, в которой работала комиссия. Иногда дверь приоткрывалась, громкий мужской голос называл чью-нибудь фамилию, и обладатель ее словно бы становился ниже ростом. Подталкиваемый товарищами, он неуверенно входил в комнату, и снова в коридоре воцарялась тишина.
Внизу громко хлопнула парадная дверь. Кто-то, гулко топая, поднимался по лестнице. Вскоре мы увидели его. Это был рослый, атлетически сложенный парень с широким, чуть рябоватым лицом и острым, слегка вздернутым носом. Голубая шелковая футболка готова была треснуть на его сильных плечах. Загорелые руки бугрились от крепких бицепсов. Сразу видно — спортсмен. Может, даже чемпион!
Парень оглядел нас, насмешливо покачал головой и язвительно сказал:
— Дрейфим, значит, помаленьку, товарищи будущие пилоты?
Мы ничего не ответили, пропустили его к двери. Все находились в напряженном ожидании: «Кто следующий?»
— Эх вы, — продолжал между тем спортсмен, — испугались докторов с молоточками! А еще пятый океан покорять собрались! Кто же примет таких? Тут, брат, подготовочку иметь нужно, парочку спортивных разрядов, выправку. Это же ясно, как дважды два!
«Ему хорошо с такими бицепсами, — думали мы, — его-то небось и без осмотра зачислят. Уж помолчал бы лучше, не растравлял душу!»
Но ему не терпелось.
— Вчера вот тоже отбирали, — продолжал он наставительно, — один из пяти прошел. А сегодня и подавно! Могу без всяких докторов сказать, кому здесь делать нечего. Хотите?
Он быстро окинул взглядом нашу притихшую группу, но тут дверь распахнулась и мужчина в белом халате назвал фамилию.
— Это меня, это меня! — обрадовался спортсмен и, выпятив грудь, смело шагнул через порог. Обратно он вышел расстроенным.
— Ну как? Зачислили? — спросил кто-то из любопытства, хотя все и без того были уверены, что его-то зачислят. Однако мы ошиблись.
— Отказали, — вздохнул парень. — Мотор, говорят, поскрипывает… Видно, перетренировался.
Мы так и ахнули. Кое-кто даже собрался ретироваться: уж если таких не берут! Но я твердо решил никуда не уходить, а добиваться своего. «Авиация — не секция штангистов. Здесь, оказывается, одних бицепсов мало», — подумал я.
Осмотр продолжался. Забраковали многих. Наконец вызвали меня.
В кабинет я вошел с замирающим сердцем на слегка одеревеневших от волнения ногах. Седой врач поглядел на меня поверх очков, спросил фамилию, тщательно записал что-то в своих бумагах и попросил сделать пять-шесть приседаний.
Я принялся торопливо выполнять его указания и вскоре сбился со счета, но продолжал упражнение до тех пор, пока меня не остановили.
— Довольно, дружок, довольно. Здесь не разминка перед футбольным матчем… Давайте руку. Проверим пульс…
Он долго выслушивал меня, выстукивал, заставлял закрывать глаза, вытягивать руки. Я беспрекословно подчинялся.
— Ну, что ж, — сказал он наконец, — превосходно, молодой человек, превосходно! Очень рад за вас, поздравляю.
Видя, что я, по-прежнему ничего не понимая, таращу на него глаза, врач звонко шлепнул меня ладонью по голой груди и весело сказал;
— Годен, годен! Можешь идти… Следующий!
Что я чувствовал, когда вышел в коридор? Пожалуй, уже ничего. Я так переволновался, дожидаясь своей очереди, и там, в кабинете, что на радость у меня уже не осталось сил.
И хорошо, что не радовался! Впереди, как это часто бывает в жизни, меня ждало разочарование. Дело в том, что, кроме медицинской, мы должны были пройти и мандатную комиссию. Здесь и произошла осечка.
— Фамилия? — строго спросил председатель комиссии.
— Гареев. Муса, — отвечаю.
— Откуда?
— Из железнодорожного техникума.
— Медкомиссию прошел?
— Прошел.
— Хорошо…
Он заглянул в бумаги и даже привстал:
— Э, друг, да ты какого года рождения?
— Двадцать второго, — отвечаю почти шепотом и чувствую, что проваливаюсь.
— Двадцать второго? Ах ты, черт, не пойдет!.. Рано тебе. Годок придется обождать.
Я пытаюсь защищаться, хотя и не очень-то верю в успех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59