— В Минске!..
Усталые и довольные возвращались мы на свой аэродром. А через несколько дней, 23 июня 1944 года, от Полоцка до Мозыря началась одна из крупнейших стратегических наступательных операций Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне.
Утро 23 июня выдалось сырое, туманное. Мы еще ночью, за несколько часов до начала операции, были ознакомлены со своими задачами и с нетерпением ожидали команды на вылет. Но густой туман закрыл аэродром. Летчики прислушиваются к далекому гулу начавшейся операции.
Часто звонят из штаба дивизии:
— Почему сидите, чего дожидаетесь? Другие авиаполки давно воюют.
— Туман над аэродромом! — кричит в аппарат начальник штаба полка Григорий Василия.
— Какой туман? Почему его нет на нашем аэродроме?
— Почему у вас нет, не знаю. А у нас все залепил — ничего не видно…
Когда поднялось солнце, туман поредел, и мы — группа за группой — вылетели на задание. На противника обрушились бомбы и снаряды.
Первые дни операции, как всегда, были очень напряженными для штурмовиков. Мы делали по нескольку вылетов в день, подолгу «висели» над передним краем врага, огнем пушек и пулеметов поддерживая наступательный порыв пехоты.
В эти дни я впервые увидел свою эскадрилью в бою. Летчики-новички летали не хуже других. Помня уроки сталинградских боев, когда нам приходилось бросать в труднейшие воздушные бои целые группы молодых необстрелянных летчиков, я вводил их в бой постепенно, по одному, учитывая, что это их первые бои, и старался строить свои маневры так, чтобы они были им под силу. Очень скоро они полностью освоились с боевой обстановкой, и уже к концу Белорусской операции нашу эскадрилью назвали одной из лучших в полку.
Когда оборона противника была прорвана, перед штурмовиками нашей дивизии встали новые задачи: уничтожать отступавшие части и подходившие резервы, поддерживать действия наших танков, громить тылы врага.
Километрах в семидесяти западнее линии фронта на Одной из станций скопилось много фашистских эшелонов, готовых к отправке на Минск. Ночью там работали наши бомбардировщики, но гитлеровцы уже восстановили движение. Командир полка приказал мне ни одного эшелона Не пропустить на запад.
Заместитель начальника штаба полка капитан Иван Шевчук спрашивает;
— Как пойдете? Вдоль дороги?
— Лучше стороной, а на станцию выйдем с запада. Только так, — докладываю я свое мнение.
— Не опоздаете?
— Если какой-нибудь эшелон вышел со станции, мы встретим его в пути.
— Тоже верно. Выполняйте!
На станцию летим всей эскадрильей. Чтобы обмануть бдительность вражеских зенитчиков, обходим ее стороной и, пролетев километров восемьдесят, делаем крутой разворот. Теперь идем вдоль железной дороги с запада на восток: ни одного эшелона не видно. Значит, они еще на станции.
А вот и станция! На ней стоят много составов. Паровозы нацелены на Минск. Машинисты сигналят, готовые в любую минуту покинуть станцию.
Приближение к станции наших самолетов вначале не вызвало у противника тревоги. Видимо, нас приняли за своих.
— Бить прежде всего по паровозам! — приказываю своим штурмовикам. И вот уже станцию сотрясают мощные разрывы бомб и снарядов. Несколько паровозов пытаются маневрировать, но вскоре они исчезают за белым паром, останавливаются. Израсходовав почти весь боезапас, возвращаемся домой. Навстречу нам идут новые группы наших самолетов. Их задача — добить врага. Мы тоже еще прилетим сюда…
Когда-то я мечтал стать железнодорожником. Поступив в школу военных летчиков, я навсегда распростился с заманчивой мечтой детства. Война еще дальше увела меня от моих прежних увлечений, но кто бы мог подумать, что именно она сделает меня Почетным железнодорожником!
Много лет спустя после окончания войны, я узнал такую историю.
Железнодорожники станции Толочин были благодарны за то, что мы не причинили почти никакого вреда станционным строениям и эшелонам, загруженным награбленным народным добром, которое оккупанты приготовились вывезти в Германию. Их было несколько десятков. Народное добро осталось белорусскому народу, освобожденному из-под ига гитлеризма Красной Армией. А в знак благодарности Управление железной дороги присвоило нескольким летчикам, отличившимся в этих боях, звание Почетного железнодорожника. Среди них оказался и я.
С этой станцией у меня связано еще одно воспоминание.
Однажды, обходя Толочин вдоль шоссейной дороги, идущей на Минск, мы обратили внимание на длинную колонну «женщин» в белых платках.
— Смотри, Сашок, наших женщин в плен гонят! — сказал я своему стрелку, — Бежали бы лучше в леса, ведь наши уже на подходе!
— Что-то платки у них у всех одинаковые, товарищ капитан. Или гитлеровцы расщедрились, чтобы солнце не пекло головы рабынь?
«Одинаковые, верно… Странно», — думаю я и вспоминаю Крым: мы летали топить вражеские транспорты, набитые гитлеровцами. Однажды на верхней палубе большого парохода, идущего в сторону Румынии, мы увидели советских людей. Это были старики, женщины, дети. Фашисты взяли их с собой в качестве «прикрытия». Они знали, — бомбить своих людей у советских летчиков не поднимется рука.
«Коварный враг способен на все. Вдруг это колонна фашистов? Надо проверить», — решаю я, подаю товарищам сигнал, снижаюсь над дорогой и иду над ней на малой скорости. Колонна огромная и вся — в одинаковых белых платках. Даже конвоиров не видно…
— Сашок, ты понимаешь что-нибудь? — спрашиваю стрелка.
Кирьянов долго не отвечает. И вдруг кричит:
— Товарищ капитан, так это же немцы! Немцы!
Я снижаюсь еще ниже и убеждаюсь — фашисты. Прибавив газу, возвращаюсь в голову колонны. Эскадрилья следует за мной.
Объяснив экипажам обстановку, я разворачиваюсь и открываю по колонне ураганный огонь из всех пушек и пулеметов. Мои летчики тоже не жалеют снарядов и патронов. И вскоре от огромной колонны на дороге остаются только сотни трупов в белых платках.
Возвращаясь на аэродром, обнаруживаем еще несколько колонн, но у нас уже кончились боеприпасы. Придется вернуться еще раз. Теперь уже, может быть, всем полком…
Сломив сопротивление врага на его оборонительных рубежах, наши войска быстрыми темпами продвигались вперед. Разгром фашистов на оршанском и могилевском направлениях, ликвидация крупных группировок гитлеровских войск в районе Витебска и Бобруйска сделали свое дело. Немецко-фашистское командование спешно отводило уцелевшие части к Минску.
Чтобы не отставать от наших войск, мы перелетали с аэродрома на аэродром. Все это происходило так стремительно, что батальоны аэродромного обслуживания не поспевали за нами.
Иногда это приводило к тому, что мы оказывались в очень тяжелом положении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59