Только теперь я понял, что он чувствовал, глядя на то, как его пятилетнему сыну дают наркоз, чтобы вынуть остатки поломанных зубов из десен и языка.
Должно быть, его охватил тот ужас собственного бессилия и беспомощности, который знаком только родителям больного или искалеченного ребенка. Теперь я совершенно точно понимал эти ощущения: как будто бы жизнь взяла его в заложники. Неужели я действительно начал смотреть на мир его глазами?
Отец стоял у главного входа в больницу и курил свою неизменную самокрутку. Вероятно, он был единственным в мире покупателем папиросной бумаги «Ризла», курившим не наркотики, а самый обыкновенный табак.
Он смотрел на меня, затаив дыхание.
– У Пэта все будет в порядке, – доложил я.
Отец выпустил изо рта облачко дыма.
– У него нет этого… как оно называется… скрытого перелома?
– Никаких переломов нет. Ему наложили двенадцать швов, и у него останется шрам, вот и все.
– Все?
– Все.
– Слава Богу, – сказал он и снова затянулся самокруткой. – А ты как?
– Я? Нормально.
– Тебе что-нибудь нужно?
– Было бы неплохо хорошенько выспаться, так сказать, придавить часиков десять.
Когда я говорил со своим отцом, то иногда замечал, что перехожу на его язык. Неужели кто-нибудь еще, кроме него, до сих пор говорит о том, что нужно «придавить часики?»
– Я имею в виду другое: деньги-то у тебя есть? Мать сказала мне, что ты не возьмешься за эту работу.
– Не могу. Очень долгий рабочий день. Я буду возвращаться домой слишком поздно. – Я смотрел вдаль, туда, где за почти пустой автостоянкой начинало светлеть ночное небо. И пели птицы. Уже не было поздно. Было рано.
– Что-нибудь еще подвернется. Обязательно, – успокоил я его.
Отец достал кошелек, отсчитал несколько банкнот и протянул их мне.
– Зачем это? – спросил я.
– До тех пор, пока что-нибудь не подвернется.
– Все нормально. Спасибо, конечно, папа, но без работы я не останусь.
– Знаю. Люди всегда будут смотреть телевизор, так ведь? Я уверен, ты скоро что-нибудь найдешь. А это вам с Пэтом до тех пор.
Мой отец – величайший специалист по средствам массовой информации. Все, что он знает о телевидении, – это то, что в последнее время нет таких смешных передач, как раньше: «Башня Фолти», или «Шоу Бенни Хилла», или «Моркамб и Уайз»… И все-таки я взял банкноты, которые он мне протянул.
Раньше я бы разозлился из-за того, что взял у него деньги: разозлился на самого себя за то, что до сих пор нуждаюсь в его помощи, даже в таком зрелом возрасте, но еще сильнее рассердился бы на него за то, что он получает удовольствие от своей постоянной роли спасителя.
Теперь же я понял, что он просто пытается показать мне, что он на моей стороне.
– Я обязательно верну, – пообещал я.
Можешь не торопиться, – отмахнулся отец.
* * *
Джина хотела прилететь домой первым же самолетом, но я уговорил ее этого не делать. Потому что к тому моменту, когда я наконец дозвонился до нее – поздно вечером следующего дня, – это было уже не так важно.
Она пропустила те ужасные минуты, когда мы мчались в отделение «Скорой помощи». Она пропустила бесконечные часы, когда мы через силу пили чай и ждали результатов обследования, надеясь на лучшее. И она пропустила тот день, когда Пэт, схватив свой световой меч, поднял замотанную бинтами голову и сел в кровати, а с соседней койки на него смотрела маленькая девочка. Совершенно лысая после химиотерапии.
Джина не присутствовала при этих событиях, но не по своей вине. Лично я обвинял во всем гре– баного урода Ричарда.
К тому же, когда я дозвонился до Джины, мы уже знали, что у Пэта все будет в порядке. И мне не хотелось, чтобы она возвращалась.
Я говорил себе: это из-за того, что я не хочу, чтобы она обняла Пэта, сказала ему, что все будет хорошо, и снова умчалась прочь. Но я знал: на самом деле все не так благородно. Где, черт возьми, находилась Джина, когда она была нам так нужна?
– Я смогу приехать завтра, – заявила она. – Работа немного подождет.
В этом нет никакой необходимости, – ответил я, сохраняя ледяное спокойствие. – Это был просто ушиб. Сильный ушиб. Но у него все будет в порядке.
– Я все равно скоро приеду домой. Я точно не знаю, когда…
– Не меняй своих планов, – сказал я.
Прислушайся к нашему разговору, Джина! Мы разговаривали так официально, как гости на какой-нибудь скучной вечеринке. А ведь когда-то мы могли проговорить целую ночь, когда-то мы могли обсуждать все на свете. Теперь наш разговор напоминал натянутую беседу незнакомых людей, которых оставили вместе, но почему-то забыли представить друг другу. Ты только послушай нас, дорогая!
* * *
Сид стояла па пороге с коробкой в руках. В таких упаковках выдают еду в кафе и ресторанах, когда клиент забирает ее «на вынос».
– Я не вовремя?
– Нет, почему же, заходи.
Она зашла и протянула мне коробку.
– Это для Пэта. Спагетти «песто».
– Зеленые спагетти? Его любимые. Спасибо.
– Их нужно просто поставить в микроволновку. Ты сможешь это сделать?
– Ты что, шутишь? Даже я знаю, как пользоваться микроволновкой. На одну минуту или на две?
– Одной должно хватить. Он не спит?
– Он смотрит телевизор. Для разнообразия.
Пэт растянулся на диване, по-прежнему в пижаме с рисунками из «Звездных войн» и в халате «Эм– энд-Эс», и смотрел режиссерскую версию «Возвращения джедая». По случаю его возвращения из больницы все запреты в нашем доме были отменены.
– Здравствуй, Пэт, – сказала Сид, нагнулась над ним и погладила по голове, осторожно обходя большой кусок пластыря, покрывавший его лоб. – Как твоя бедная старая головушка?
– Нормально. Только швы немножко чешутся.
– Еще бы! Могу себе представить.
– Но – знаешь что? Их не нужно будет снимать. Мои швы.
– Нет?
– Они сами рассосутся, – важно произнес Пэт, глядя в мою сторону и ожидая подтверждения.
– Правильно, – кивнул я. – Они растворяются сами. Это швы из нового материала, да?
– Из самого нового, – согласился Пэт, и его внимание снова переключилось на Принцессу Лею, полуголую наложницу при дворе Джаббы Хатта.
– Вот так наряд на ней! – изумилась Сид.
– Да уж, – сказал Пэт. – Она рабыня.
– Боже мой!
Они несколько секунд наблюдали за тем, как Принцесса Лея корчится и извивается на цепи.
– Ну что же, я пошла, а ты поправляйся, – сказала Сид.
– Хорошо.
– Сид принесла тебе ужин, – вмешался я. – Зеленые спагетти. Что надо сказать?
– Спасибо. – Пэт улыбнулся ей самой очаровательной улыбкой, такой же, как у Дэвида Нивена.
– На здоровье, – ответила она.
Я проводил ее к двери и почувствовал, как что– то внутри у меня поет. Мне не хотелось, чтобы она уходила.
– Спасибо, что навестила. От этого сегодняшний день превратился в праздник.
Сид повернулась и посмотрела на меня своими удивительными карими и широко посаженными глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79