– У нее там уже ничего не осталось, – рассмеялась Сид.
Но это была не Салли. Это была Джина. Однако обычного короткого гудка, как при междугороднем звонке, не раздалось. Поэтому я сразу понял, что Джина уже не в Японии. Это был местный звонок. Она снова в Лондоне.
– Я только что поняла одну вещь, – заметила Джина. – Это единственный телефонный номер на свете, который я помню наизусть.
29
Я приехал на десять минут раньше, но Джина была уже на месте и пила кофе с молоком за столиком на двоих в глубине кафе.
Она слегка похудела из-за всех этих сашими и суши, и на ней был строгий костюм, которого я никогда раньше не видел, – явно сшитый на заказ дорогой костюм. Преуспевающая женщина из делового мира.
Она подняла глаза и увидела меня, и я сразу понял, что это прежняя Джина – ее улыбка, ее бледно-голубые глаза. Но она стала немножко старше и значительно серьезнее, чем я ее помнил. Та же женщина, и одновременно в чем-то изменившаяся.
– Здравствуй, Гарри, – сказала она, вставая, и мы нервно улыбнулись друг другу, не зная, что будет правильней: поцеловаться или пожать друг другу руки. Ни то ни другое не казалось сейчас уместным. Вместо этого я быстро похлопал ее по руке, и она вздрогнула, как будто ее дернуло током. Но главное, что неловкий момент уже миновал.
– Ты хорошо выглядишь, – сказала она, садясь и вежливо улыбаясь, хотя в прежние дни никогда не заботилась о том, чтобы вести себя вежливо.
И она тоже выглядела хорошо. В ее совершенном лице отражалась и та девушка, какой она была раньше, и та женщина, которой она скоро станет. Есть люди, обретающие обаяние с возрастом, и есть люди, которые с возрастом теряют его. А, кроме того, есть такие люди, как Джина: на них начинают оглядываться еще в детстве и никогда не перестают.
Но, как и все красавицы, Джина никогда не любила излишних комплиментов, видимо, полагая, что те, кто так хвалит ее внешность, не видят ничего глубже. Я решил, что она и сейчас того же мнения, и потому сказал осторожно, стараясь не переусердствовать:
– Ты тоже хорошо выглядишь.
– Как Пэт?
– Очень даже неплохо, – рассмеялся я, и она рассмеялась вместе со мной, ожидая продолжения. Но тут подошел официант, и мы прервали разговор и заказали еще кофе с молоком, а когда он ушел, снова заговорили о нашем сыне.
– Могу поклясться, что он подрос, – высказала свое предположение Джина.
– Все считают, что он растет как на дрожжах. Может быть, я не замечаю этого, потому что вижу его каждый день.
– Конечно, – ответила она. – Но я-то замечу разницу. Ведь я не видела его уже пару месяцев.
– Четыре месяца.
– Да нет, конечно же, не так долго.
– С лета. Уже четыре месяца, Джина. С июля по октябрь. Посчитай.
Как ей только в голову могло прийти, что ее не было всего пару месяцев? Уже четыре с лишним. А мне казалось, что еще дольше.
– Как бы то ни было, – ответила она слегка раздраженно, – расскажи мне про Пэта. Я жду не дождусь, когда увижу его.
Что изменилось? Я осмотрелся вокруг, пытаясь вспомнить, что же именно изменилось с тех пор, как Джина уехала в Японию. И меня поразило, что кафе оставалось таким же, как и раньше.
Это было одно из тех мест, в которых пытаются придать центральным улицам Лондона атмосферу переулочков Марэ. Здесь была цинковая стойка бара, доска с нацарапанными мелом названиями вин, деревянная полка с газетами и расставленные на тротуаре столики. Они даже английский завтрак назвали каким-то французским словом.
Это было совершенно обычное кафе рядом с нашим домом, и мимо него спокойно можно было пройти и даже не обратить на него внимания. Но это место для нас значило очень много. Мы с Джи– ной приходили сюда, когда Пэт еще не родился, в те дни, когда мы были так близки, что даже не чувствовали потребности разговаривать друг с другом. А ближе и быть не может.
– В школе все в порядке, – заговорил я. – Ах, да, вот что изменилось. Детский сад был кошмаром, но в школе он нашел хорошего друга и все идет отлично.
А почему детский сад был кошмаром? – спросила она с озабоченным видом.
– Ему не нравилось, что я ухожу и оставляю его. Но это был всего лишь один из этапов, который он уже прошел. Я боялся, как бы этот этап не продлился у него лет до восемнадцати.
– В школе он подружился с каким-то мальчиком?
– С девочкой, – ответил я, и мне было странно рассказывать ей о дочери Сид. – Ее зовут Пегги.
– Пегги, – повторила Джина, будто вслушиваясь в звучание этого имени.
– У нее отец англичанин, – пояснил я» – а мать американка. Из Хьюстона.
– И он все так же сходит с ума от «Звездных войн»? – улыбнулась Джина. Ей было не очень интересно слушать про Пегги. – Что, по-прежнему круглые сутки. Люк Скайуокер и Хан Соло?
– Да, – сказал я. – Это не изменилось. Но теперь он любит и кое-что другое.
– Что же?
– Ну, например, музыку, – хмыкнул я. – Ему правится гангстерский хип-хоп. Знаешь, это когда они все время хвастаются, что прострелят тебе голову из пистолета.
Ее лицо помрачнело.
– Ему нравится слушать такую музыку?
– Да.
– И ты ему разрешаешь?
Да. Я ему разрешаю. – Я немного разозлился: она разговаривала так, как будто я давал ему смотреть порнофильмы или что-нибудь в этом роде. – Просто есть такие вещи, через которые он должен пройти. Возможно, от этого он чувствует себя мужественнее, чем есть на самом деле. Пэт очень нежный, послушный ребенок. Я не думаю, что из-за этой музыки он втянется в уличные перестрелки. Он каждый вечер ложится в девять.
Я был уверен, что она не захочет со мной спорить.
– А что еще?
– Еще он разрешает мне мыть ему голову. Он сам моется в ванне. Он никогда не отказывается идти спать. Он сам завязывает шнурки. Он умеет узнавать время по часам. А еще он начал читать.
Чем больше я думал, тем отчетливее понимал, насколько вырос Пэт за эти несколько месяцев. Джина улыбнулась, и в ее улыбке сквозили одновременно гордость и замешательство. Она, к сожалению, все это пропустила.
– Звучит, как будто бы он стал настоящим маленьким мужчиной, – сказала она.
– Ты бы в галстуке его видела!
– Неужели он носит галстук?
– Только в школу. Там ввели форму, потому что некоторые дети приходили в одежде от дизайнеров. В школе решили, что это нехорошо. Так что теперь он носит рубашку с галстуком.
– Наверное, от этого он выглядит маленьким старичком.
На самом деле Пэт не выглядел старичком – одетый как обычный клерк, он становился еще моложе, чем был. Но мне не хотелось сейчас объяснять все это Джине.
– Ну, а что ты? – спросил я. – Надолго приехала?
– Навсегда, – ответила она. – С Японией покончено. И для меня, и для всех остальных. Те дни, когда любой длинноносый либерал мог поехать на Восток за приключениями и шестизначной зарплатой, позади. Переводчики, как оказалось, там не нужны, когда компании всплывают кверху брюхом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79