Пэт попал к мисс Уотерхаус, и нас с другими родителями и детьми повел в ее класс один из школьников постарше, помогавших в тот день учителям. Нашим провожатым оказался мальчик лет восьми. Пэт не сводил с него глаз, онемев от восхищения.
В классе мисс Уотерхаус стайка пятилетних детишек, скрестив ноги, сидела на ковре и терпеливо ждала, когда учительница расскажет им какую-нибудь историю. Учительница была молоденькая, истеричная и благодушная одновременно, как ведущая популярной телеигры.
– Добро пожаловать, новенькие! – сказала мисс Уотерхаус. – Вы как раз вовремя подоспели к нашей утренней истории. Но сначала все попрощаются со своими мамами. – Она лучезарно улыбнулась мне. – И папами.
Пора было расставаться. Хотя до того как Пэт вылетел из детского сада, у нас бывали слезные прощания, в этот раз все получалось немножко по-другому. Сейчас я чувствовал, что покидают именно меня, а не наоборот.
Пэт пошел в школу, а когда он ее окончит, то будет уже юношей, а я – мужчиной средних лет. Долгие дни, когда мой мальчик сидел дома и смотрел свои «Звездные войны», а жизнь протекала где– то вдалеке, остались позади. Тогда эти дни казались пустыми и угнетающими, но я уже начал по ним скучать. Итак, мой ребенок вышел в мир.
Мисс Уотерхаус спросила, кто хочет помогать новеньким. Взметнулся лес рук, и учительница назвала имена опекунов. Внезапно рядом с нами оказалась серьезная и очень миловидная девочка.
– Меня зовут Пегги, – сказала она Пэту, – и я буду о тебе заботиться.
Девочка взяла его за руку и повела к остальным детям.
Он даже не заметил, что я ушел.
* * *
Я помню, как спал на заднем сиденье отцовской машины. Мы возвращались домой из города, кажется после ежегодного визита в лондонский «Палладиум», где смотрели пантомиму, или после еженедельной поездки к бабушке, и свет желтых фонарей на улицах Ист-Энда и на шоссе Эссекса расплывался у меня в глазах.
Я вытягивался на заднем сиденье папиной машины («Спать необязательно, пускай просто глазки отдохнут», – всякий раз говорила мама), и вскоре меня убаюкивали ровное движение машины и монотонные голоса родителей.
Просыпался я только на руках у папы, когда он поднимал меня с заднего сиденья. Машина уже стояла на месте, хотя мотор еще работал. Отец аккуратно заворачивал меня в клетчатый шотландский плед, который мы все время возили с собой, когда выезжали к морю, в Лондон или к родственникам.
Сейчас меня может разбудить любая мелочь. Пьяница, который, шатаясь, бредет домой, хлопок автомобильной дверцы, сигнализация, сработавшая далеко-далеко от дома, – этого достаточно, чтобы вырвать меня из объятий сна и заставить часами лежать и глазеть в потолок. Но когда я был ребенком и засыпал на заднем сиденье папиной машины, уже потом, у дома, когда отец вносил меня в дом, укутанного в клетчатый плед, ничто на свете не могло разбудить.
Я хотел бы, чтобы у Пэта остались похожие воспоминания. Я хотел бы, чтобы он чувствовал себя таким же защищенным. Но когда Джина уехала, наш старый «Фольксваген» пришлось продать, чтобы уплатить взнос за квартиру, и теперь Пэт сидел рядом со мной на пассажирском сиденье «Эм-Джи– Эф» и изо всех сил боролся со сном, даже когда мы возвращались от моих родителей, и впереди был целый час езды по пустынному шоссе.
Я хотел бы, чтобы у моего сына остались такие же воспоминания о поездках на машине, как у меня. Но мы путешествовали налегке.
* * *
Сид позвонила ближе к концу этого дня.
– Как все прошло? – спросила она.
Похоже, наши проблемы ее действительно интересовали. От этого она понравилась мне еще сильнее.
– Мы очень волновались, – ответил я.
– Подбородок дрожал, когда пришло время прощаться. В глазах стояли слезы. У меня, разумеется. Пэт был в полном порядке.
Она засмеялась, и перед моим мысленным взором появилась ее улыбка, озарявшая кафе, где она работала, и превращавшая его в нечто замечательное.
Я могу тебя еще посмешить, – сказал я. – С удовольствием бы, но мне пора возвращаться к работе, – ответила она. – Ты же не можешь оплатить мои счета.
Это было совершенно справедливо. Я не мог оплатить даже свои собственные.
* * *
В первый учебный день Пэта отец вместе со мной поехал встречать его из школы.
– Сюрприз, – сказал он, припарковывая свою «тойоту» прямо за школьными воротами. Правда, он забыл уточнить, для кого сюрприз – для Пэта или для меня.
Когда в половине четвертого дети с шумом вылетели из школьных ворот, я понял, что никогда не потеряю его в толпе. Даже среди сотен ребятишек, одетых более или менее одинаково, собственного ребенка все равно можно узнать за целую милю.
Он был вместе с Пегги, маленькой девочкой, которая захотела его опекать. Она поглядела на меня на удивление знакомыми глазами.
– Тебе понравилось? – спросил я его, боясь, что он начнет угрожать, будто перестанет дышать, если его еще раз заставят пойти в школу.
– Знаешь что? – сказал Пэт. – У всех учительниц одно и то же имя. Их всех зовут Мисс.
Отец поднял его и поцеловал. И я подумал: интересно, скоро ли сын начнет отворачиваться от наших поцелуев? Потом он сам поцеловал дедушку – одним из тех крепких, горячих поцелуев, которым научился у Джины, и я понял, что еще нескоро.
– У дедушки в багажнике лежит твой велосипед, – сказал отец. – Мы можем заехать в парк.
– А можно Пегги с нами? – спросил Пэт.
Я посмотрел на девочку с серьезными глазами.
– Конечно, можно, – сказал я. – Но сначала надо спросить у мамы или папы Пегги.
– Мама на работе, – сказала Пегги. – Папа тоже.
– Тогда кто же тебя встречает?
– Бианка, – сказала она. – Моя няня. Хотя я уже не маленькая, чтобы со мной нянчиться.
Пегги огляделась по сторонам. Она всматривалась в стадо взрослых, приехавших за детьми, до тех пор, пока не разглядела то лицо, которое искала. Девушка лет восемнадцати проталкивалась сквозь толпу, посасывая сигарету и выискивая свою подопечную.
– Вон Бианка, – показала Пегги.
– Давай, Пегги! – Девушка протянула ей руку. – Пошли.
Пэт и Пегги, уставились друг на друга.
– Мы собираемся в парк на часок, – объяснил я Бианке. – Пегги может пойти с нами. И вы, конечно, тоже.
Няня помотала головой:
– Нам нужно идти.
– Тогда увидимся завтра, – сказала Пегги Пэту.
– Да, – ответил он.
Пегги улыбалась ему, пока Бианка вытаскивала ее из редеющей толпы.
– Я ее увижу завтра, – сказал Пэт. – В нашей школе.
Его руки были перепачканы, лицо измазано краской, а возле рта прилип кусок вареного яйца. Но настроение было отличное. И в этот момент я понял: в школе все будет нормально.
* * *
Вот еще одно отличие между мной и моим отцом. После того, как Пэт упал в пустой бассейн, я не мог больше видеть его велосипед. Но папа в один из бесконечных часов ожидания в больнице съездил в парк и забрал «Колокольчик».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79