Для того чтобы стать здесь постоянным клиентом, ей пришлось приложить больше дипломатических усилий, чем в ООН, когда пришлось вежливо оформить свой отказ. Но в конце концов «трио» признало ее право на «как обычно»: Хайми предложил ржаную лепешку, Хестер – сливочный сыр, а Оссарио – виноградное желе. Мирелла настояла на черном кофе.
Она поднесла чашку к губам и тут же поставила ее на блюдце. Он был прямо с огня. Мирелла начала снимать упаковку с заранее приготовленной порции виноградного желе, но Хестер вырвала его у нее из рук, развернула и шлепнула на край тарелки.
В этот момент в кафе вошли двое в спортивных костюмах.
– Привет всем, – произнес один из них с легким еврейским акцентом.
– Доброе утро, моя дорогая. – Второй подошел прямиком к Мирелле и приветствовал ее тихим, и, как ему казалось, сексуальным голосом, после чего крикнул, не оборачиваясь: – Привет, Хайми, старый пес, иди позавтракай с нами! Хестер, нам как обычно.
Барабанные перепонки Миреллы содрогнулись, но она заставила себя улыбнуться мистеру Коухену.
Хестер не удержалась и высказалась по поводу того, что Коухен и Шламовиц всегда заказывают одно и то же, как и Мирелла. Эти двое заняли столик возле стены, после чего в кафе зашли две хорошенькие проститутки и устроились возле стойки поближе к телефону и кухонной двери.
Хестер шлепнула на стойку две глубокие тарелки с черносливом, залитым соусом, две чашки кофе с молоком и блюдце с хлебцами.
– Вам бы работать в ООН, – подметила она. – Только прислушайтесь и узнаете, как… команда крутых мужиков решает проблемы мировой безопасности меньше чем за полчаса.
Оба полицейских рассмеялись и с улыбкой посмотрели на нее.
Хайми вышел из-за стойки, нахмурился и, пожав плечами, покосился на Миреллу. Затем молча отправился записывать заказ своих друзей.
– Она немного остра на язык, немного груба, немного не такая, как все, – пробормотал он с извиняющейся улыбкой.
Мирелла снова попыталась отхлебнуть кофе из чашки. Она соскребла ложечкой немного сливочного крема с лепешки на край тарелки, намазала сверху виноградное желе и принялась есть, наблюдая за тем, как мимо проносятся автомобили, а мусорщики опрокидывают полные баки в чрево жутких чудовищ, которые поглощают все, что им ни дай. Она смотрела и невольно прислушивалась к разговорам.
Оссарио читал лекцию о правильном питании двум проституткам. Сигарет и черного кофе недостаточно для нормальной жизнедеятельности организма. Таблетки и бог знает что еще не дают мышцам нарастать на костях. Необходим хороший завтрак. Он объяснил им, что иначе они не смогут поддерживать надлежащую форму. Одну из них он уговорил съесть яичницу с беконом, другую – блинчики с кленовым сиропом.
Полицейские трепались без умолку: о мафии, о шоу-бизнесе, о бандитских группировках, о торговцах наркотиками, о проституции, о Полицейской атлетической лиге, о пенсии, об информаторах, о слежке и снова о мафии.
Коухен и Шламовиц пытались уговорить Хайми провести с ними зиму в Сарасоте, штат Флорида. Они использовали всевозможные аргументы: его преклонный возраст, холодную погоду, усталость человека, которому давно пора на покой, обилие богатых вдовушек в местном клубе. Когда речь зашла о его детях и о том, как они беспокоятся и волнуются за него, он сломался – это оказалось последней каплей. И Хайми согласился уехать с ними.
Мирелла допила кофе, расплатилась с Хестер и ждала сдачу, когда появилась Старушка Минни – беззубая, грязная, оборванная нищенка в двух пальто, надетых одно на другое, и с парой истоптанных мужских ботинок, связанных шнурками и перекинутых через шею. На голове у нее была помятая фетровая шляпа со страусовым пером, приколотым к ленте. В четырех упаковочных сумках из супермаркета она носила все свое имущество. Расположившись напротив закусочной, она принялась разбирать сумки.
Хестер шлепнула на стойку сдачу Миреллы и смела с нее грязные тарелки.
– Только этого еще не хватало для начала трудового дня – полюбуйтесь, пожаловала наша Леди Хоубо. Хайми, Оссарио! Минни заявилась!
Партнеры выругались сквозь зубы каждый на своем языке. Оссарио отправился на кухню готовить яичницу с ветчиной и тосты. Пока Мирелла складывала сдачу в кошелек, один из полицейских помог Хайми вынести на улицу столик и стул для Минни. Хестер налила кружку крепкого чая и достала из-под прилавка большой бумажный пакет. Эта тиранствующая королева закусочной незаметно складывала туда пончики и датские рулеты, булочки и оладьи из отрубей. Минни была весьма неравнодушна к оладьям из отрубей.
Для Миреллы завтрак в закусочной означал пятнадцатиминутное бегство из того мира, в котором она жила, но который не могла постичь. Ее жизнь проходила в декорациях мыльной оперы, только без внешнего блеска и с юмористическим оттенком. Ее окружали несчастные персонажи «Далласа», «Династии» и «Вверх и вниз по лестнице», не считая Арчи Банкера с его воскресной религиозной программой, занимающей целое утро. Мирелле нравилась такая жизнь. Она чувствовала себя в ней чужой среди своих, и эта роль казалась ей очень удобной. Ее положение в ООН тоже ее устраивало, но несколько в другом смысле. Работа вынуждала ее выкладываться полностью, раскрывала скрытый потенциал ее личности. Она требовала сил, стойкости, веры в успех. Она напоминала стиль самой жизни, особенно жизни в Нью-Йорке.
Так она размышляла, когда силуэт стеклянной коробки Секретариата высотой в 540 футов и только в 72 фута шириной стал неясно вырисовываться впереди. Это здание доминировало в архитектурном ансамбле штаб-квартиры ООН. Она любила подходить к этой коробке с ее узкой стороны, потому что ей всегда была ближе скульптура, нежели архитектура. Команда архитекторов, включавшая француза Ле Корбюзье, бразильца Оскара Нимейера и шведа Свена Маркелиуса, а также представителей еще десяти стран работали над этим проектом. Но Мирелла считала здание порождением именно этой талантливой троицы. Скульптура Барбары Хепуорт, украшавшая бассейн перед входом в Секретариат, была, на ее взгляд, лишь дополнением к их гениальному творению. Само здание Секретариата вкупе со скульптурой олицетворяло для нее монументальную силу и чувственность. Каждый раз, когда она подходила к зданию, ее охватывала внутренняя дрожь, создающая мистическое ощущение, которое она никогда не пыталась подвергнуть анализу.
Мирелла поправила на плече сумочку и ускорила шаг. Народу вокруг в этот час было немного, и она наслаждалась спокойствием и символической монолитностью объединенного мира, которые олицетворял собой комплекс зданий ООН. Она миновала здание Генеральной Ассамблеи, вход в которое украшали развевающиеся флаги большинства из 159 стран, обогнула статую Хепуорт и уже собиралась войти внутрь, как вдруг остановилась, обернулась и окинула взглядом здание штаб-квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Она поднесла чашку к губам и тут же поставила ее на блюдце. Он был прямо с огня. Мирелла начала снимать упаковку с заранее приготовленной порции виноградного желе, но Хестер вырвала его у нее из рук, развернула и шлепнула на край тарелки.
В этот момент в кафе вошли двое в спортивных костюмах.
– Привет всем, – произнес один из них с легким еврейским акцентом.
– Доброе утро, моя дорогая. – Второй подошел прямиком к Мирелле и приветствовал ее тихим, и, как ему казалось, сексуальным голосом, после чего крикнул, не оборачиваясь: – Привет, Хайми, старый пес, иди позавтракай с нами! Хестер, нам как обычно.
Барабанные перепонки Миреллы содрогнулись, но она заставила себя улыбнуться мистеру Коухену.
Хестер не удержалась и высказалась по поводу того, что Коухен и Шламовиц всегда заказывают одно и то же, как и Мирелла. Эти двое заняли столик возле стены, после чего в кафе зашли две хорошенькие проститутки и устроились возле стойки поближе к телефону и кухонной двери.
Хестер шлепнула на стойку две глубокие тарелки с черносливом, залитым соусом, две чашки кофе с молоком и блюдце с хлебцами.
– Вам бы работать в ООН, – подметила она. – Только прислушайтесь и узнаете, как… команда крутых мужиков решает проблемы мировой безопасности меньше чем за полчаса.
Оба полицейских рассмеялись и с улыбкой посмотрели на нее.
Хайми вышел из-за стойки, нахмурился и, пожав плечами, покосился на Миреллу. Затем молча отправился записывать заказ своих друзей.
– Она немного остра на язык, немного груба, немного не такая, как все, – пробормотал он с извиняющейся улыбкой.
Мирелла снова попыталась отхлебнуть кофе из чашки. Она соскребла ложечкой немного сливочного крема с лепешки на край тарелки, намазала сверху виноградное желе и принялась есть, наблюдая за тем, как мимо проносятся автомобили, а мусорщики опрокидывают полные баки в чрево жутких чудовищ, которые поглощают все, что им ни дай. Она смотрела и невольно прислушивалась к разговорам.
Оссарио читал лекцию о правильном питании двум проституткам. Сигарет и черного кофе недостаточно для нормальной жизнедеятельности организма. Таблетки и бог знает что еще не дают мышцам нарастать на костях. Необходим хороший завтрак. Он объяснил им, что иначе они не смогут поддерживать надлежащую форму. Одну из них он уговорил съесть яичницу с беконом, другую – блинчики с кленовым сиропом.
Полицейские трепались без умолку: о мафии, о шоу-бизнесе, о бандитских группировках, о торговцах наркотиками, о проституции, о Полицейской атлетической лиге, о пенсии, об информаторах, о слежке и снова о мафии.
Коухен и Шламовиц пытались уговорить Хайми провести с ними зиму в Сарасоте, штат Флорида. Они использовали всевозможные аргументы: его преклонный возраст, холодную погоду, усталость человека, которому давно пора на покой, обилие богатых вдовушек в местном клубе. Когда речь зашла о его детях и о том, как они беспокоятся и волнуются за него, он сломался – это оказалось последней каплей. И Хайми согласился уехать с ними.
Мирелла допила кофе, расплатилась с Хестер и ждала сдачу, когда появилась Старушка Минни – беззубая, грязная, оборванная нищенка в двух пальто, надетых одно на другое, и с парой истоптанных мужских ботинок, связанных шнурками и перекинутых через шею. На голове у нее была помятая фетровая шляпа со страусовым пером, приколотым к ленте. В четырех упаковочных сумках из супермаркета она носила все свое имущество. Расположившись напротив закусочной, она принялась разбирать сумки.
Хестер шлепнула на стойку сдачу Миреллы и смела с нее грязные тарелки.
– Только этого еще не хватало для начала трудового дня – полюбуйтесь, пожаловала наша Леди Хоубо. Хайми, Оссарио! Минни заявилась!
Партнеры выругались сквозь зубы каждый на своем языке. Оссарио отправился на кухню готовить яичницу с ветчиной и тосты. Пока Мирелла складывала сдачу в кошелек, один из полицейских помог Хайми вынести на улицу столик и стул для Минни. Хестер налила кружку крепкого чая и достала из-под прилавка большой бумажный пакет. Эта тиранствующая королева закусочной незаметно складывала туда пончики и датские рулеты, булочки и оладьи из отрубей. Минни была весьма неравнодушна к оладьям из отрубей.
Для Миреллы завтрак в закусочной означал пятнадцатиминутное бегство из того мира, в котором она жила, но который не могла постичь. Ее жизнь проходила в декорациях мыльной оперы, только без внешнего блеска и с юмористическим оттенком. Ее окружали несчастные персонажи «Далласа», «Династии» и «Вверх и вниз по лестнице», не считая Арчи Банкера с его воскресной религиозной программой, занимающей целое утро. Мирелле нравилась такая жизнь. Она чувствовала себя в ней чужой среди своих, и эта роль казалась ей очень удобной. Ее положение в ООН тоже ее устраивало, но несколько в другом смысле. Работа вынуждала ее выкладываться полностью, раскрывала скрытый потенциал ее личности. Она требовала сил, стойкости, веры в успех. Она напоминала стиль самой жизни, особенно жизни в Нью-Йорке.
Так она размышляла, когда силуэт стеклянной коробки Секретариата высотой в 540 футов и только в 72 фута шириной стал неясно вырисовываться впереди. Это здание доминировало в архитектурном ансамбле штаб-квартиры ООН. Она любила подходить к этой коробке с ее узкой стороны, потому что ей всегда была ближе скульптура, нежели архитектура. Команда архитекторов, включавшая француза Ле Корбюзье, бразильца Оскара Нимейера и шведа Свена Маркелиуса, а также представителей еще десяти стран работали над этим проектом. Но Мирелла считала здание порождением именно этой талантливой троицы. Скульптура Барбары Хепуорт, украшавшая бассейн перед входом в Секретариат, была, на ее взгляд, лишь дополнением к их гениальному творению. Само здание Секретариата вкупе со скульптурой олицетворяло для нее монументальную силу и чувственность. Каждый раз, когда она подходила к зданию, ее охватывала внутренняя дрожь, создающая мистическое ощущение, которое она никогда не пыталась подвергнуть анализу.
Мирелла поправила на плече сумочку и ускорила шаг. Народу вокруг в этот час было немного, и она наслаждалась спокойствием и символической монолитностью объединенного мира, которые олицетворял собой комплекс зданий ООН. Она миновала здание Генеральной Ассамблеи, вход в которое украшали развевающиеся флаги большинства из 159 стран, обогнула статую Хепуорт и уже собиралась войти внутрь, как вдруг остановилась, обернулась и окинула взглядом здание штаб-квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86