Мне нравились работа, охота, рыбалка, эротические приключения. Но все это меркнет по сравнению с тем, что можешь дать мне ты. Я хочу взять тебя… в твоей изысканной гостиной, в моем доме, во дворце на Босфоре, везде. Господи, как я мечтаю о восхитительной, прелестной, незабываемой ночи любви с тобой! Мне так хочется прямо сейчас уложить тебя на этот диван, обнять и заниматься с тобой любовью медленно и страстно… И чтобы никто нам не мешал. И так целый день.
Он взял палочки из слоновой кости, подцепил кусочек сашими, обмакнул его в соус и поднес ко рту Миреллы.
– Надеюсь, тебе понравится сашими, – произнес он, соблазняя ее сочным куском осетрины.
Она втянула в себя розовое мясо, и оно исчезло между ее мягкими, пухлыми губами. Он наблюдал за тем, как она проглотила лакомство.
– Мне нравится сашими, – кивнула она. – Мне нравится саке и твоя идея относительно дальнейшего времяпрепровождения. Мне нравится элегантная изысканность этого зала, но мне бы хотелось оказаться дома, под сенью цветущих деревьев. Мы могли бы устроить там пикник.
– Мы уже в пути, – улыбнулся он, глотнув саке.
Адам знаком велел официанту упаковать их обед: блюда, палочки, чашки, салфетки, саке и прочее, после чего повернулся к Мирелле:
– У нас действительно целый день впереди?
– Нет. Но мы постараемся.
Они почти не разговаривали, сидя на заднем сиденье «роллс-ройса» Адама. Вдруг он взял трубку телефона:
– Как позвонить в твой офис?
Он передал ей трубку и с интересом слушал, как она перепоручает свои сегодняшние деловые обязанности коллегам. Он по достоинству оценил уверенность ее начальственного тона и быстроту реакции, с какой она мгновенно решала возникающие проблемы на том конце провода, пока они медленно тащились по перегруженным в этот час улицам города.
Адама привлекали ее деловые качества. С другой стороны, он не мог понять, почему, будучи настолько уверенной в себе и готовой в любой момент принять спонтанное решение, она так непреклонно настроена против своего наследства, и это лишь потому, что оно угрожает внести в ее налаженную жизнь некоторые изменения. Он взял ее руку и держал в своей все время, пока она говорила по телефону. В какой-то момент он не сдержался и поцеловал ее в щеку.
– Ты прекрасна, – прошептал он, когда она вернула ему трубку.
– Мне приятно это слышать. Мне бы хотелось, чтобы ты всегда считал меня именно такой. Ты не представляешь, с каким упорством я достигала этого результата. Знаешь почему?
Она склонилась к нему и игриво поцеловала в губы. Он обнял ее и, крепко прижав к себе, прижался к ее губам. Мирелла таяла в его объятиях, а когда он выпустил ее, она перевела дух и прошептала чуть охрипшим голосом:
– Потому что на свете нет ничего лучше, чем быть прекрасной… для тебя.
Они стояли перед дверью ее дома. Мирелла рылась в сумочке в поисках ключей. Вставляя ключ в замочную скважину, она украдкой бросила взгляд на мужчину, не сводившего с нее влюбленных глаз. От ощущения его силы, мощи и мужского тепла у нее перехватило дыхание. От него исходили уверенность и неумолимость окончательного приговора – он не позволит ей влюбиться в какого-нибудь другого мужчину. Мирелла вдруг растерялась и почувствовала себя неуклюжей и по-детски угловатой.
Она долго возилась с ключом и никак не могла попасть в замочную скважину. Он подошел и, обняв ее за талию, взял у нее ключ и вставил в скважину. Ее смутила собственная беспомощность, а когда он прижался к ней бедром, нагибаясь вперед, чтобы повернуть ручку и толкнуть дверь, она задрожала от страсти.
Открыв дверь, они оказались лицом к лицу с Моузезом, который держал в руках ружье и целился прямо в них. Адам среагировал молниеносно. Он оттолкнул Миреллу и выхватил у Моузеза ружье прежде, чем кто-либо успел что-то понять. Это заняло всего пару секунд, после чего все начали кричать, осыпая друг друга упреками. Еще через минуту, когда на пороге появился шофер Адама с корзиной ресторанной еды, они уже смеялись. Джон не знал причины переполоха и недоуменно оглядывал всех по очереди.
– Моузез, что это за представление? – спросила Мирелла, вытирая выступившие от смеха слезы.
– Вам следовало позвонить. Я решил, что это воры. Вы никогда не приходили домой в это время. Откуда я мог знать, что это вы? Вы всегда звоните и предупреждаете, если придете раньше или задерживаетесь даже на двадцать минут. Что случилось? Почему вы вернулись так рано?
Адам тем временем осмотрел ружье, которое оказалось незаряженным. Это снова его развеселило, и он покачал головой, все еще не в силах поверить в серьезность столь чудовищного фарса.
– Мы приехали, чтобы пообедать вдвоем в моей украшенной цветами гостиной. Считай, что это любовное свидание, – проворковала Мирелла, кивнув на корзину с яствами.
Моузез принял у Джона корзину, поблагодарил и закрыл за ним дверь.
– Если бы ваш двоюродный дедушка Хайрам это видел, он бы от души посмеялся, – улыбнулся он. – Он тоже любил устраивать представления и назначать любовные свидания, но я не припомню, чтобы какое-нибудь из них начиналось так экстравагантно. Наверное, я погорячился. Мне следовало встретить вас на пороге с его пистолетом. Приношу свои извинения.
– Ничего страшного, Моузез, – проговорила Мирелла, борясь со смехом. – Я не имею ничего против драматических сцен с оружием в кругу семьи, а мистер Кори немного знаком с нравами моих предков.
Адам удивился тому, насколько непринужденно болтали эти двое в его присутствии.
– Моузез, извините меня за вмешательство, но это просто инстинкт охотника, – произнес он. – Хороший стрелок не выносит, когда на него нацелено ружье, особенно такое, каким можно завалить слона.
– Что ж, – Моузез вернулся к своей роли эконома, – раз речь идет о пикнике в гостиной, я предоставляю заботу о нем вам, мистер Кори. Вот только отнесу корзину наверх. Вы будете ужинать сегодня дома, мисс Мирелла?
Адам заметил смущенный взгляд и легкий румянец, выступивший на ее щеках. Наступило неловкое молчание, и простой вопрос Моузеза повис в воздухе. Адам пришел ей на помощь, обняв за талию и пристально взглянув ей в глаза:
– Сначала мы пообедаем. Кто знает, ведь обед может затянуться до ужина, до завтрака или вообще навсегда. Мы можем захотеть поужинать здесь или где-нибудь еще. Какая разница?
Они начали подниматься по лестнице следом за Моузезом.
– Моузез, мы еще не знаем, – пояснила она, поразившись тому, насколько легко вырвалось у нее это «мы». Она много лет поднималась по этой лестнице вместе с Полом и ни разу не произнесла этого слова. Это было необычно, но правильно; впрочем, предупреждая Моузеза о том, что, возможно, им понадобится его помощь, она вернулась к местоимению «я».
Переступив порог гостиной, Адам с удовольствием огляделся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Он взял палочки из слоновой кости, подцепил кусочек сашими, обмакнул его в соус и поднес ко рту Миреллы.
– Надеюсь, тебе понравится сашими, – произнес он, соблазняя ее сочным куском осетрины.
Она втянула в себя розовое мясо, и оно исчезло между ее мягкими, пухлыми губами. Он наблюдал за тем, как она проглотила лакомство.
– Мне нравится сашими, – кивнула она. – Мне нравится саке и твоя идея относительно дальнейшего времяпрепровождения. Мне нравится элегантная изысканность этого зала, но мне бы хотелось оказаться дома, под сенью цветущих деревьев. Мы могли бы устроить там пикник.
– Мы уже в пути, – улыбнулся он, глотнув саке.
Адам знаком велел официанту упаковать их обед: блюда, палочки, чашки, салфетки, саке и прочее, после чего повернулся к Мирелле:
– У нас действительно целый день впереди?
– Нет. Но мы постараемся.
Они почти не разговаривали, сидя на заднем сиденье «роллс-ройса» Адама. Вдруг он взял трубку телефона:
– Как позвонить в твой офис?
Он передал ей трубку и с интересом слушал, как она перепоручает свои сегодняшние деловые обязанности коллегам. Он по достоинству оценил уверенность ее начальственного тона и быстроту реакции, с какой она мгновенно решала возникающие проблемы на том конце провода, пока они медленно тащились по перегруженным в этот час улицам города.
Адама привлекали ее деловые качества. С другой стороны, он не мог понять, почему, будучи настолько уверенной в себе и готовой в любой момент принять спонтанное решение, она так непреклонно настроена против своего наследства, и это лишь потому, что оно угрожает внести в ее налаженную жизнь некоторые изменения. Он взял ее руку и держал в своей все время, пока она говорила по телефону. В какой-то момент он не сдержался и поцеловал ее в щеку.
– Ты прекрасна, – прошептал он, когда она вернула ему трубку.
– Мне приятно это слышать. Мне бы хотелось, чтобы ты всегда считал меня именно такой. Ты не представляешь, с каким упорством я достигала этого результата. Знаешь почему?
Она склонилась к нему и игриво поцеловала в губы. Он обнял ее и, крепко прижав к себе, прижался к ее губам. Мирелла таяла в его объятиях, а когда он выпустил ее, она перевела дух и прошептала чуть охрипшим голосом:
– Потому что на свете нет ничего лучше, чем быть прекрасной… для тебя.
Они стояли перед дверью ее дома. Мирелла рылась в сумочке в поисках ключей. Вставляя ключ в замочную скважину, она украдкой бросила взгляд на мужчину, не сводившего с нее влюбленных глаз. От ощущения его силы, мощи и мужского тепла у нее перехватило дыхание. От него исходили уверенность и неумолимость окончательного приговора – он не позволит ей влюбиться в какого-нибудь другого мужчину. Мирелла вдруг растерялась и почувствовала себя неуклюжей и по-детски угловатой.
Она долго возилась с ключом и никак не могла попасть в замочную скважину. Он подошел и, обняв ее за талию, взял у нее ключ и вставил в скважину. Ее смутила собственная беспомощность, а когда он прижался к ней бедром, нагибаясь вперед, чтобы повернуть ручку и толкнуть дверь, она задрожала от страсти.
Открыв дверь, они оказались лицом к лицу с Моузезом, который держал в руках ружье и целился прямо в них. Адам среагировал молниеносно. Он оттолкнул Миреллу и выхватил у Моузеза ружье прежде, чем кто-либо успел что-то понять. Это заняло всего пару секунд, после чего все начали кричать, осыпая друг друга упреками. Еще через минуту, когда на пороге появился шофер Адама с корзиной ресторанной еды, они уже смеялись. Джон не знал причины переполоха и недоуменно оглядывал всех по очереди.
– Моузез, что это за представление? – спросила Мирелла, вытирая выступившие от смеха слезы.
– Вам следовало позвонить. Я решил, что это воры. Вы никогда не приходили домой в это время. Откуда я мог знать, что это вы? Вы всегда звоните и предупреждаете, если придете раньше или задерживаетесь даже на двадцать минут. Что случилось? Почему вы вернулись так рано?
Адам тем временем осмотрел ружье, которое оказалось незаряженным. Это снова его развеселило, и он покачал головой, все еще не в силах поверить в серьезность столь чудовищного фарса.
– Мы приехали, чтобы пообедать вдвоем в моей украшенной цветами гостиной. Считай, что это любовное свидание, – проворковала Мирелла, кивнув на корзину с яствами.
Моузез принял у Джона корзину, поблагодарил и закрыл за ним дверь.
– Если бы ваш двоюродный дедушка Хайрам это видел, он бы от души посмеялся, – улыбнулся он. – Он тоже любил устраивать представления и назначать любовные свидания, но я не припомню, чтобы какое-нибудь из них начиналось так экстравагантно. Наверное, я погорячился. Мне следовало встретить вас на пороге с его пистолетом. Приношу свои извинения.
– Ничего страшного, Моузез, – проговорила Мирелла, борясь со смехом. – Я не имею ничего против драматических сцен с оружием в кругу семьи, а мистер Кори немного знаком с нравами моих предков.
Адам удивился тому, насколько непринужденно болтали эти двое в его присутствии.
– Моузез, извините меня за вмешательство, но это просто инстинкт охотника, – произнес он. – Хороший стрелок не выносит, когда на него нацелено ружье, особенно такое, каким можно завалить слона.
– Что ж, – Моузез вернулся к своей роли эконома, – раз речь идет о пикнике в гостиной, я предоставляю заботу о нем вам, мистер Кори. Вот только отнесу корзину наверх. Вы будете ужинать сегодня дома, мисс Мирелла?
Адам заметил смущенный взгляд и легкий румянец, выступивший на ее щеках. Наступило неловкое молчание, и простой вопрос Моузеза повис в воздухе. Адам пришел ей на помощь, обняв за талию и пристально взглянув ей в глаза:
– Сначала мы пообедаем. Кто знает, ведь обед может затянуться до ужина, до завтрака или вообще навсегда. Мы можем захотеть поужинать здесь или где-нибудь еще. Какая разница?
Они начали подниматься по лестнице следом за Моузезом.
– Моузез, мы еще не знаем, – пояснила она, поразившись тому, насколько легко вырвалось у нее это «мы». Она много лет поднималась по этой лестнице вместе с Полом и ни разу не произнесла этого слова. Это было необычно, но правильно; впрочем, предупреждая Моузеза о том, что, возможно, им понадобится его помощь, она вернулась к местоимению «я».
Переступив порог гостиной, Адам с удовольствием огляделся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86