Ее голос задрожал, и она призвала на помощь все свои силы, чтобы совладать с собой. Дина хотела подняться и подойти к ней, чтобы утешить, но Мирелла жестом попросила ее остаться на месте.
– Боже мой, Боже мой! – причитала Дина. – Может быть, тебе станет легче, если ты расскажешь мне то, о чем умолчала?
– Да, наверное. Теперь я уже немного успокоилась, поэтому смогу вспомнить подробности. Мы лежали, обнаженные, у камина, и он рассказывал мне о своей жизни в Турции. Об этом я уже рассказала тебе все подробно. Затем он завел речь о том, где и как мы будем заниматься любовью, когда я к нему туда приеду. При этом он целовал и ласкал меня везде, так что я испытывала оргазмы один за другим от прикосновений его рук и губ. Дина, с того момента, как мы встретились, мы любили друг друга, хотели друг друга, и это чувство не исчезало ни на миг. Я ощущала невероятный эмоциональный подъем, и он тоже. Он сам говорил мне об этом постоянно. Он с такой щедростью дарил мне свою любовь и нежность, что невозможно было не ответить на это чувство. Я отдавалась ему со всей страстью, на какую была способна, и от этого испытывала двойное наслаждение. Между нами было все: любовь, интимная близость, дружба, стремление понять друг друга, – и мне все это было нужно. Я готова была принять все это от него. Дальше… Я немного смущена сейчас, но ты меня поймешь. Целую вечность я мечтала о том, чтобы ему отдаться. У него огромный, необычайной красоты член. Я с ума сходила от желания почувствовать его в себе. Я инстинктивно знала, что вся наша любовная игра не сможет сравниться с тем счастьем, которое нас ждет, когда наши тела станут единым целым. Я думаю, мы оба догадывались, что это будет восхитительно, поэтому не торопились, хотя много раз были очень к этому близки. Наконец он лег сверху, и я почувствовала, что он был готов войти в меня. Мы оба дрожали от страсти. Тогда он сказал: «Когда ты приедешь ко мне? Каковы твои планы? Ты уже прочла бумаги о наследстве? Когда ты поедешь в Англию и когда мне ждать тебя? Когда ты станешь моей, а я твоим?»
Она сделала глоток бренди и увидела, что на лице Дины застыло страдальческое выражение.
– Я поцеловала его, сказала, что люблю, и попросила больше не медлить, – продолжала Мирелла. – Он ответил мне страстным поцелуем, и я почувствовала, что открываюсь навстречу ему. Я ждала, что через секунду он войдет в меня, но он вдруг прошептал мне на ухо дрожащим голосом: «Ответь мне. До тех пор, пока я не буду знать ответы на все эти вопросы, я не смогу строить планы про нас двоих». Я отчетливо помню его тяжесть, ощущение его кожи, запах, то, как сильно я хотела его, и то, как это было мучительно больно. Он немного отстранился, чтобы видеть мое лицо. Тогда я обняла его за шею и сказала: «Я приеду к тебе, но…» Он перебил меня: «Между нами не может быть никаких «но», я уже говорил тебе это». Он ждал от меня ответа. Тогда я сказала, что прочла часть документов и уже успела понять, насколько трудно будет ликвидировать это наследство. Я сказала, что уезжаю в Лондон через четыре дня и что будет здорово, если он сможет побыть там со мной. Он спросил: «А как же Турция? Ты хочешь сказать, что решила отказаться от собственности, даже не взглянув на нее?» И я ответила, что если я поеду туда когда-нибудь, то только для того, чтобы заниматься с ним любовью в тех местах, о которых он мне рассказывал.
Мирелла замолчала и посмотрела на Дину. Казалось, они обе пытались представить себе, какое воздействие могли оказать на Адама эти слова. Мирелла тяжело вздохнула, и Дина нарушила молчание осторожным вопросом:
– А что было потом?
– Он погладил меня по голове, нежно поцеловал и сказал: «Это не очень хорошо. Ты хочешь отказаться от наследства и своих предков, чтобы не обременять себя обязанностями. Тебя интересуют только деньги. Никогда не сталкивался с таким глупым, ограниченным и разрушительным поведением. Может быть, ты и от меня заодно хочешь отказаться? Ты решила не связываться с наследством еще до того, как мы встретились. Неужели ты так глупа, что не понимаешь, что означает любить и быть любимой? Неужели ты думаешь, что я позволю превратить наши чувства в простую интрижку? Нет, того, что ты предлагаешь, мне недостаточно. Мне нужно все, а не какая-то часть тебя. Мирелла, ты привыкла в жизни разыгрывать разные роли, поэтому путаешь игру с глубокими чувствами. Это очень плохо. Следует сохранять между ними равновесие. Я считал тебя женщиной, способной взять на себя такую огромную ответственность, как настоящая любовь. Мы могли бы быть счастливы вместе до конца наших дней. Я не вернусь к тебе во второй раз». Затем он разжал мои руки, поднялся, собрал свою одежду, подошел ко мне и поднял на руки. Я хотела что-нибудь сказать, но не знала что. Он спросил, где спальня. Пока он нес меня наверх, я продолжала думать, что все еще поправимо, что он хочет заняться со мной любовью в постели. Я думала, что когда он войдет в меня, ему больше не придет в голову со мной расстаться. Но все получилось совсем не так. Он просто бросил меня на кровать, нашел ванную, принял душ, оделся и ушел. Он больше не вернется, я знаю. Он не шутил, когда говорил это.
– Ну и дела! И что ты собираешься теперь делать?
– Ничего. Не представляю, что тут можно сделать.
– Ты можешь ему позвонить.
– Это невозможно. Послушай, Дина, он ясно дал мне понять, что по натуре он одиночка – несмотря на наличие довольно своеобразной семьи – и был таким всю жизнь. Мы встретились, и он хотел полюбить меня, но ушел, потому что ему мало того, что я готова ему дать. Как я могу преследовать мужчину, который говорит подобные вещи?
– Да, не можешь. Все, что ты можешь, это поехать к нему и дать ему то, что он хочет. Он показался мне довольно умным парнем. Впрочем, если твои чувства к нему не столь сильны, как его, и действительно существуют какие-то «но», то тогда лучше этого не делать, потому что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Твой Адам Кори будет всегда стоять на своем, и ты либо примешь его условия, либо не получишь его вообще. Этот парень не прогнивший американский герой, как твой Пол, который выставляет душу на аукцион и ждет, кто заплатит более высокую цену.
– Что же мне было делать? Он даже не дал мне шанса обсудить наши отношения и то, как они впишутся в мою жизнь, и главное – как я впишусь в его жизнь.
– Это я как раз понимаю.
– Что именно?
– То, что обсуждать здесь нечего. Я не могу говорить за него, но, по-моему, большинство мужчин вовсе не озабочены выяснением отношений и чувств – если, конечно, они не голубые. Он повел себя как мужчина, ты – как женщина. Твой Адам считает, что вместе вы единое целое, а все остальное – детали, которые не имеют существенного значения. Вот ты говоришь сейчас о «моей жизни», «его жизни», а ведь он говорил о «нашей жизни»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Боже мой, Боже мой! – причитала Дина. – Может быть, тебе станет легче, если ты расскажешь мне то, о чем умолчала?
– Да, наверное. Теперь я уже немного успокоилась, поэтому смогу вспомнить подробности. Мы лежали, обнаженные, у камина, и он рассказывал мне о своей жизни в Турции. Об этом я уже рассказала тебе все подробно. Затем он завел речь о том, где и как мы будем заниматься любовью, когда я к нему туда приеду. При этом он целовал и ласкал меня везде, так что я испытывала оргазмы один за другим от прикосновений его рук и губ. Дина, с того момента, как мы встретились, мы любили друг друга, хотели друг друга, и это чувство не исчезало ни на миг. Я ощущала невероятный эмоциональный подъем, и он тоже. Он сам говорил мне об этом постоянно. Он с такой щедростью дарил мне свою любовь и нежность, что невозможно было не ответить на это чувство. Я отдавалась ему со всей страстью, на какую была способна, и от этого испытывала двойное наслаждение. Между нами было все: любовь, интимная близость, дружба, стремление понять друг друга, – и мне все это было нужно. Я готова была принять все это от него. Дальше… Я немного смущена сейчас, но ты меня поймешь. Целую вечность я мечтала о том, чтобы ему отдаться. У него огромный, необычайной красоты член. Я с ума сходила от желания почувствовать его в себе. Я инстинктивно знала, что вся наша любовная игра не сможет сравниться с тем счастьем, которое нас ждет, когда наши тела станут единым целым. Я думаю, мы оба догадывались, что это будет восхитительно, поэтому не торопились, хотя много раз были очень к этому близки. Наконец он лег сверху, и я почувствовала, что он был готов войти в меня. Мы оба дрожали от страсти. Тогда он сказал: «Когда ты приедешь ко мне? Каковы твои планы? Ты уже прочла бумаги о наследстве? Когда ты поедешь в Англию и когда мне ждать тебя? Когда ты станешь моей, а я твоим?»
Она сделала глоток бренди и увидела, что на лице Дины застыло страдальческое выражение.
– Я поцеловала его, сказала, что люблю, и попросила больше не медлить, – продолжала Мирелла. – Он ответил мне страстным поцелуем, и я почувствовала, что открываюсь навстречу ему. Я ждала, что через секунду он войдет в меня, но он вдруг прошептал мне на ухо дрожащим голосом: «Ответь мне. До тех пор, пока я не буду знать ответы на все эти вопросы, я не смогу строить планы про нас двоих». Я отчетливо помню его тяжесть, ощущение его кожи, запах, то, как сильно я хотела его, и то, как это было мучительно больно. Он немного отстранился, чтобы видеть мое лицо. Тогда я обняла его за шею и сказала: «Я приеду к тебе, но…» Он перебил меня: «Между нами не может быть никаких «но», я уже говорил тебе это». Он ждал от меня ответа. Тогда я сказала, что прочла часть документов и уже успела понять, насколько трудно будет ликвидировать это наследство. Я сказала, что уезжаю в Лондон через четыре дня и что будет здорово, если он сможет побыть там со мной. Он спросил: «А как же Турция? Ты хочешь сказать, что решила отказаться от собственности, даже не взглянув на нее?» И я ответила, что если я поеду туда когда-нибудь, то только для того, чтобы заниматься с ним любовью в тех местах, о которых он мне рассказывал.
Мирелла замолчала и посмотрела на Дину. Казалось, они обе пытались представить себе, какое воздействие могли оказать на Адама эти слова. Мирелла тяжело вздохнула, и Дина нарушила молчание осторожным вопросом:
– А что было потом?
– Он погладил меня по голове, нежно поцеловал и сказал: «Это не очень хорошо. Ты хочешь отказаться от наследства и своих предков, чтобы не обременять себя обязанностями. Тебя интересуют только деньги. Никогда не сталкивался с таким глупым, ограниченным и разрушительным поведением. Может быть, ты и от меня заодно хочешь отказаться? Ты решила не связываться с наследством еще до того, как мы встретились. Неужели ты так глупа, что не понимаешь, что означает любить и быть любимой? Неужели ты думаешь, что я позволю превратить наши чувства в простую интрижку? Нет, того, что ты предлагаешь, мне недостаточно. Мне нужно все, а не какая-то часть тебя. Мирелла, ты привыкла в жизни разыгрывать разные роли, поэтому путаешь игру с глубокими чувствами. Это очень плохо. Следует сохранять между ними равновесие. Я считал тебя женщиной, способной взять на себя такую огромную ответственность, как настоящая любовь. Мы могли бы быть счастливы вместе до конца наших дней. Я не вернусь к тебе во второй раз». Затем он разжал мои руки, поднялся, собрал свою одежду, подошел ко мне и поднял на руки. Я хотела что-нибудь сказать, но не знала что. Он спросил, где спальня. Пока он нес меня наверх, я продолжала думать, что все еще поправимо, что он хочет заняться со мной любовью в постели. Я думала, что когда он войдет в меня, ему больше не придет в голову со мной расстаться. Но все получилось совсем не так. Он просто бросил меня на кровать, нашел ванную, принял душ, оделся и ушел. Он больше не вернется, я знаю. Он не шутил, когда говорил это.
– Ну и дела! И что ты собираешься теперь делать?
– Ничего. Не представляю, что тут можно сделать.
– Ты можешь ему позвонить.
– Это невозможно. Послушай, Дина, он ясно дал мне понять, что по натуре он одиночка – несмотря на наличие довольно своеобразной семьи – и был таким всю жизнь. Мы встретились, и он хотел полюбить меня, но ушел, потому что ему мало того, что я готова ему дать. Как я могу преследовать мужчину, который говорит подобные вещи?
– Да, не можешь. Все, что ты можешь, это поехать к нему и дать ему то, что он хочет. Он показался мне довольно умным парнем. Впрочем, если твои чувства к нему не столь сильны, как его, и действительно существуют какие-то «но», то тогда лучше этого не делать, потому что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Твой Адам Кори будет всегда стоять на своем, и ты либо примешь его условия, либо не получишь его вообще. Этот парень не прогнивший американский герой, как твой Пол, который выставляет душу на аукцион и ждет, кто заплатит более высокую цену.
– Что же мне было делать? Он даже не дал мне шанса обсудить наши отношения и то, как они впишутся в мою жизнь, и главное – как я впишусь в его жизнь.
– Это я как раз понимаю.
– Что именно?
– То, что обсуждать здесь нечего. Я не могу говорить за него, но, по-моему, большинство мужчин вовсе не озабочены выяснением отношений и чувств – если, конечно, они не голубые. Он повел себя как мужчина, ты – как женщина. Твой Адам считает, что вместе вы единое целое, а все остальное – детали, которые не имеют существенного значения. Вот ты говоришь сейчас о «моей жизни», «его жизни», а ведь он говорил о «нашей жизни»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86