Вот что очень важно, – заключил он, проверяя лезвие резца на своем большом пальце. – Как раз то, что ты все время забываешь.
– Только потому, что оно изложено длинными словами, – отозвался мальчик. – Я плохо запоминаю сложные слова. Было бы проще, знай я наверняка, что это значит.
Лордан улыбнулся.
– Это помогает, – согласился он. – Хорошо, тогда сравним вот с чем. Лорд Темрай…
Алексий увидел, что лицо мальчика слегка изменилось.
– …является оболонью, потому что он молод и растягивает свой клан, чтобы научить их делать что-то новое, на что они и не рассчитывали. Растягивая их, он дает им силу.
– Мне не нравится такое объяснение, – сообщил мальчик.
– Если не нравится, значит, идет на пользу. Далее, Патриарх Алексий является сердцевиной, потому что он стар и был стиснут и снова выпрямлен, когда пал город, и вся сила Ордена, сжатая, была помещена в него. Отсюда он брал свою силу, которая куда больше силы клана.
– А-а, – протянул мальчик. – Теперь я, кажется, понимаю.
– Более того, – продолжил Лордан. – Здесь причина, по которой луки не делаются из одной оболони или сердцевины. Потому что та же сила, что сжимает сердцевину, растягивает оболонь, и растягивание одного есть сжатие другого.
– Ну вот, я опять перестал понимать.
– Ничего. Выучи сейчас, а поймешь потом. Без сердцевины, придающей крепость, оболонь растягивается слишком сильно и ломается. Без оболони, сдерживающей и ограничивающей, сердцевина сжимается слишком сильно и тоже ломается. Вот почему оболонь снаружи, развернута от тебя, когда ты натягиваешь лук, а сердцевина – внутри.
– Понятно, – кивнул мальчик. – Или кажется, что понятно. Мы сейчас на внутренней стороне лука, а они – снаружи, на спинке.
Лордан кивнул.
– Можно сказать и так. Ну вот, это уже можно назвать заточенным ножом. Теперь пусть пес увидит кролика.
…и снова открыл глаза, потому что кто-то ворвался в дверь и кричал на него во весь голос.
– Что? – пробормотал Алексий. – Что происходит? Не кричите, я не могу…
– Враги, – повторил мальчик с порога. – Враги в городе. Кто-то открыл ворота. дикари берут город.
– Ох, – отозвался Алексий, приподнимаясь. – Это многое объясняет. – Он нахмурился, сам не понимая, что заставило его так сказать. – Что нам нужно делать?
Мальчик дернул плечами.
– Хранители и книжники требуют вас к себе как можно скорее. Насчет того, чтобы спрятать библиотеку, или сжечь, или еще что-нибудь. Он нетерпеливо перебирал ногами. Я вам нужен, Патриарх, или можно идти?
Алексий покачал головой:
– Нет, не нужен, беги. Я бы на твоем месте помчался домой, наверняка мать сходит с ума от страха.
Паж благодарно кивнул и закрыл за собой дверь, оставляя Алексия в темноте. Тот сел в постели и начал на ощупь искать ногами башмаки. Так, теперь нужно одеться и идти к книжникам и библиотекарям; но есть ли в том смысл, если город все равно обречен пасть? Надежды сохранить библиотеку нет никакой – это же более ста тысяч томов, стеллажи с ними занимают не меньше пары миль. Да и себя самого спасти надежды не больше – попытка бегом добраться до гавани и найти себе корабль убьет его так же наверняка, как стрела или удушающий дым. Если от него ждут, чтобы он организовал эвакуацию, он может охотно попробовать; но правда в том, что Алексий сейчас способен только путаться под ногами. Будь здесь хоть немного света, можно было бы провести последние часы или, может быть, минуты, разглядывая восхитительную мозаику на потолке и используя ее, чтобы сосредоточиться для последней в жизни медитации. Но света не было; а искать трут и кремень в темноте не хотелось. Плевать на все это, ему никогда особо и не нравилось жить, если посмотреть здраво.
Веки Патриарха снова начали смыкаться, и дрема накатила новой волной, когда дверь снова распахнулась и в нее хлынул свет. Но это был не мальчик-паж и даже не воин-кочевник с окровавленными ножами в каждой руке; это был некто знакомый, если только постараться и вспомнить имя…
– Патриарх Алексий! Патриарх! Извините, вы тут?
Он раскрыл глаза.
– Да-да? Кто это?
Свет фонарика озарил лицо пришедшего.
– Это я, Венарт. Помните, мы встречались, когда вы…
– Да, да, конечно. – Алексий моргал, пытаясь понять, это явь – или снова сон. – Пожалуйста, заходите… Чем могу служить?
Беседа, до крайности не соответствующая положению – в центре захваченного города, подумал он. Но все равно был рад любому, кто прервет бессмысленное ожидание смерти.
– Это все сестра, – объяснил Венарт. – Она… в общем, она послала меня забрать вас.
– Вот оно что. – В происходящем имелось бы больше смысла, окажись оно сном, но это было не так. Он чувствовал запах масла, горящего в светильнике, и они с Венартом, бледным от возбуждения, смешанного со страхом, были совершенно реальны. – Очень… заботливо с ее стороны.
– Она настаивала, – ответил Венарт. – На самом деле довольно страшновато, как будто она правда знала. Патриарх… извините за грубый вопрос, может, вам не позволит ответить приличие и все такое, но я правда волнуюсь. Неужели она ведьма? Я бы никогда так про нее не подумал, но вы столько наговорили, когда мы сюда пришли в первый раз, и вот теперь это…
«Она не ведьма; но, похоже, я знаю, кто таковой является».
– Прошу, не спрашивайте меня, – покачал головой Алексий. – Единственное, чему я научился относительно подобных вещей, – это что я о них почти ничего не знаю. – Он потер глаза ладонями. – Кроме того, если мы хотим выбраться из города, не стоит ли поспешить? Должно быть, это не будет простым делом.
– Что? О боги, конечно же, нужно бежать. – Венарт повернулся к двери, но вовремя остановился. – Вы… э-э… не возьмете с собой слишком много поклажи, правда же? Я просто подумал, что нам не следует нагружать себя сверх меры…
Алексий подумал с полминуты.
– Не думаю, что мне в самом деле что-нибудь необходимо, – ответил он. – Будьте добры, подайте мне накидку, пожалуйста. Она висит на том стуле.
– А как же книги и все такое?
«Ах, книги заклинаний, гримуары, волшебные инструменты, медный кувшин или лампа, где сидит мой демон фамильяр…»
– Нет, – отрезал Алексий. – Я с радостью взял бы многое, но нет того, без чего я не смогу обойтись. Чудесно иметь возможность так сказать в мои годы, не правда ли?
Когда они выходили из дома, Алексий был почти уверен, что погибнет не позже, чем у ворот Среднего города – ну, может, сразу за ними. Но улицы были странно пусты, где-то в отдалении слышался шум голосов – но не было ни сразу узнаваемых криков боли и агонии, ни красных вспышек над Нижним городом.
Алексий повел своего спутника через ворота, надеясь, что его воспоминания двадцатилетней давности, как добраться до гавани коротким путем, до сих пор будут полезны.
– Как вы добрались?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
– Только потому, что оно изложено длинными словами, – отозвался мальчик. – Я плохо запоминаю сложные слова. Было бы проще, знай я наверняка, что это значит.
Лордан улыбнулся.
– Это помогает, – согласился он. – Хорошо, тогда сравним вот с чем. Лорд Темрай…
Алексий увидел, что лицо мальчика слегка изменилось.
– …является оболонью, потому что он молод и растягивает свой клан, чтобы научить их делать что-то новое, на что они и не рассчитывали. Растягивая их, он дает им силу.
– Мне не нравится такое объяснение, – сообщил мальчик.
– Если не нравится, значит, идет на пользу. Далее, Патриарх Алексий является сердцевиной, потому что он стар и был стиснут и снова выпрямлен, когда пал город, и вся сила Ордена, сжатая, была помещена в него. Отсюда он брал свою силу, которая куда больше силы клана.
– А-а, – протянул мальчик. – Теперь я, кажется, понимаю.
– Более того, – продолжил Лордан. – Здесь причина, по которой луки не делаются из одной оболони или сердцевины. Потому что та же сила, что сжимает сердцевину, растягивает оболонь, и растягивание одного есть сжатие другого.
– Ну вот, я опять перестал понимать.
– Ничего. Выучи сейчас, а поймешь потом. Без сердцевины, придающей крепость, оболонь растягивается слишком сильно и ломается. Без оболони, сдерживающей и ограничивающей, сердцевина сжимается слишком сильно и тоже ломается. Вот почему оболонь снаружи, развернута от тебя, когда ты натягиваешь лук, а сердцевина – внутри.
– Понятно, – кивнул мальчик. – Или кажется, что понятно. Мы сейчас на внутренней стороне лука, а они – снаружи, на спинке.
Лордан кивнул.
– Можно сказать и так. Ну вот, это уже можно назвать заточенным ножом. Теперь пусть пес увидит кролика.
…и снова открыл глаза, потому что кто-то ворвался в дверь и кричал на него во весь голос.
– Что? – пробормотал Алексий. – Что происходит? Не кричите, я не могу…
– Враги, – повторил мальчик с порога. – Враги в городе. Кто-то открыл ворота. дикари берут город.
– Ох, – отозвался Алексий, приподнимаясь. – Это многое объясняет. – Он нахмурился, сам не понимая, что заставило его так сказать. – Что нам нужно делать?
Мальчик дернул плечами.
– Хранители и книжники требуют вас к себе как можно скорее. Насчет того, чтобы спрятать библиотеку, или сжечь, или еще что-нибудь. Он нетерпеливо перебирал ногами. Я вам нужен, Патриарх, или можно идти?
Алексий покачал головой:
– Нет, не нужен, беги. Я бы на твоем месте помчался домой, наверняка мать сходит с ума от страха.
Паж благодарно кивнул и закрыл за собой дверь, оставляя Алексия в темноте. Тот сел в постели и начал на ощупь искать ногами башмаки. Так, теперь нужно одеться и идти к книжникам и библиотекарям; но есть ли в том смысл, если город все равно обречен пасть? Надежды сохранить библиотеку нет никакой – это же более ста тысяч томов, стеллажи с ними занимают не меньше пары миль. Да и себя самого спасти надежды не больше – попытка бегом добраться до гавани и найти себе корабль убьет его так же наверняка, как стрела или удушающий дым. Если от него ждут, чтобы он организовал эвакуацию, он может охотно попробовать; но правда в том, что Алексий сейчас способен только путаться под ногами. Будь здесь хоть немного света, можно было бы провести последние часы или, может быть, минуты, разглядывая восхитительную мозаику на потолке и используя ее, чтобы сосредоточиться для последней в жизни медитации. Но света не было; а искать трут и кремень в темноте не хотелось. Плевать на все это, ему никогда особо и не нравилось жить, если посмотреть здраво.
Веки Патриарха снова начали смыкаться, и дрема накатила новой волной, когда дверь снова распахнулась и в нее хлынул свет. Но это был не мальчик-паж и даже не воин-кочевник с окровавленными ножами в каждой руке; это был некто знакомый, если только постараться и вспомнить имя…
– Патриарх Алексий! Патриарх! Извините, вы тут?
Он раскрыл глаза.
– Да-да? Кто это?
Свет фонарика озарил лицо пришедшего.
– Это я, Венарт. Помните, мы встречались, когда вы…
– Да, да, конечно. – Алексий моргал, пытаясь понять, это явь – или снова сон. – Пожалуйста, заходите… Чем могу служить?
Беседа, до крайности не соответствующая положению – в центре захваченного города, подумал он. Но все равно был рад любому, кто прервет бессмысленное ожидание смерти.
– Это все сестра, – объяснил Венарт. – Она… в общем, она послала меня забрать вас.
– Вот оно что. – В происходящем имелось бы больше смысла, окажись оно сном, но это было не так. Он чувствовал запах масла, горящего в светильнике, и они с Венартом, бледным от возбуждения, смешанного со страхом, были совершенно реальны. – Очень… заботливо с ее стороны.
– Она настаивала, – ответил Венарт. – На самом деле довольно страшновато, как будто она правда знала. Патриарх… извините за грубый вопрос, может, вам не позволит ответить приличие и все такое, но я правда волнуюсь. Неужели она ведьма? Я бы никогда так про нее не подумал, но вы столько наговорили, когда мы сюда пришли в первый раз, и вот теперь это…
«Она не ведьма; но, похоже, я знаю, кто таковой является».
– Прошу, не спрашивайте меня, – покачал головой Алексий. – Единственное, чему я научился относительно подобных вещей, – это что я о них почти ничего не знаю. – Он потер глаза ладонями. – Кроме того, если мы хотим выбраться из города, не стоит ли поспешить? Должно быть, это не будет простым делом.
– Что? О боги, конечно же, нужно бежать. – Венарт повернулся к двери, но вовремя остановился. – Вы… э-э… не возьмете с собой слишком много поклажи, правда же? Я просто подумал, что нам не следует нагружать себя сверх меры…
Алексий подумал с полминуты.
– Не думаю, что мне в самом деле что-нибудь необходимо, – ответил он. – Будьте добры, подайте мне накидку, пожалуйста. Она висит на том стуле.
– А как же книги и все такое?
«Ах, книги заклинаний, гримуары, волшебные инструменты, медный кувшин или лампа, где сидит мой демон фамильяр…»
– Нет, – отрезал Алексий. – Я с радостью взял бы многое, но нет того, без чего я не смогу обойтись. Чудесно иметь возможность так сказать в мои годы, не правда ли?
Когда они выходили из дома, Алексий был почти уверен, что погибнет не позже, чем у ворот Среднего города – ну, может, сразу за ними. Но улицы были странно пусты, где-то в отдалении слышался шум голосов – но не было ни сразу узнаваемых криков боли и агонии, ни красных вспышек над Нижним городом.
Алексий повел своего спутника через ворота, надеясь, что его воспоминания двадцатилетней давности, как добраться до гавани коротким путем, до сих пор будут полезны.
– Как вы добрались?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136