Нечто, что заставит его бессознательно применить свою силу.
– Великолепная идея. Как ты предполагаешь осуществить ее?
Алексий шумно вдохнул и щелкнул себя по носу…
– Не знаю, – признался он.
Геннадий нагнулся вперед, так что кончик его бороды коснулся пальцев рук.
– Наверняка существует человек, к которому мы могли бы обратиться за советом.
– Я же много раз говорил тебе, что…
– Нам нужен профессионал, – ответил Архимандрит. – Сколько посвященных сейчас в городе? Тысячи. Среди них наверняка найдется тот, кто занят изучением именно этой, ничтожной, в сущности, области Закона. Каждый должен что-то изучать.
– Иными словами, ты предлагаешь созвать капитул, объявить всем, что мы оказались в отчаянном положении и вежливо поинтересоваться, не подскажет ли кто ответа. Я тебя умоляю, Геннадий.
– Будем действовать осмотрительно. Предлагаю опубликовать Манускрипт, полный ошибок, и подождать, когда кто-нибудь выступит с опровержением.
– Потрясающе. Ты представляешь, сколько это будет продолжаться? – Если твое предположение верно, натурал к тому времени может покинуть город. Мы не можем терять столько времени.
– Как собираешься действовать?
– Методом исключения. Ловушка для натурала. – Алексий устало смотрел поверх сцепленных пальцев на свечу, стоящую на полу в центре кельи. – Все лучше, чем сидеть здесь и пререкаться. – Он выдавил измученную улыбку. – Забавно, правда? В этой области нас считают мастерами.
– И мы таковыми являемся, – угрюмо отозвался Геннадий.
– Это-то меня и беспокоит.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Лордан проснулся и обнаружил, что сорочка пропитана кровью. Он тщательно осмотрел рану, сменил компресс из шерсти и болотного мха и натянул новую рубаху.
Хлеба в квартире не обнаружилось, поэтому, стиснув зубы – бок болел необычайно, – Бардас надел плащ, прихрамывая спустился по лестнице и сквозь лабиринт узких улочек направился к южному краю «муравейника» в булочную. Пекарь привык и не удивлялся, когда адвокат приходил к нему и спрашивал плесневелый хлеб.
– Да-да, отец отложил для вас, – ответил сын пекаря. – Зеленый, который вы любите.
Лордан устал объяснять, поэтому молча улыбнулся и протянул медный четвертак. Монетка мгновенно исчезла в одном из бесчисленных карманов мальчишки.
– Я горжусь, что живу в одном доме со знаменитостью, – с восторгом заявил паренек.
– В таком случае, – улыбнулся Лордан, – я возьму также свежую булку. Что ты имеешь в виду под «знаменитостью»?
Мальчишка смущенно кашлянул.
– Вас называют великий Бардас Лордан. Вчера у вас появилось много друзей.
– Откуда? Каким образом?
– Мы поставили на вас.
– Добрососедская верность?
Фехтовальщик изумленно приподнял бровь.
– Чертовская удача. Проклятие, если бы я знал, что вы выиграете, я бы поставил больше. Еще бы, двести против одного…
Лордан молча взял хлеб.
– Похоже, ты заработал на этом деле больше, чем я, – бросил он, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. – Почему мне никто не сказал, что ставят двести против одного? Я бы тоже хотел заработать.
Опять нескончаемые ступени. Другие фехтовальщики поддерживают форму, бегая по стадиону в Классах, Лордану требовалось лишь преодолеть путь от улицы до своей двери.
Булка, отложенная пекарем, прекрасно подходила для намеченной цели. Ее поверхность была усыпана чудесными бело-зелеными пятнышками. Лучшие из них Бардас соскоблил ножом в ладонь левой руки и высыпал на чистый лист пергамента. Затем он открыл рану, осторожно засыпал плесень и снова наложил повязку. Лордан свято верил в действенность этого ритуала: с тех пор, как он стал прибегать к нему, раны перестали воспаляться и заживали очень быстро, хотя судебные мечи в любом случае находились в идеальном состоянии, так что это могло быть случайным совпадением. Покончив с раной, фехтовальщик отрезал горбушку от свежей булки и наполнил чашу вчерашним вином.
Ритуал с хлебной плесенью Лордан узнал очень давно, еще на равнинах. Сначала он решил, что это дурацкий розыгрыш, какими потчуют новобранцев, вроде стелы для левой руки или яиц мула. Позже Бардас понял, что это была не шутка, хотя долгое время не решался прибегнуть к этому средству. Среди воинов ходила легенда, будто однажды группа израненных солдат в рекордные сроки стала на ноги, не имея ничего, кроме заплесневелых хлебных корок в седельной сумке. Сам Лордан считал, что хлебная плесень имеет схожее действие с той, которую кочевники кладут в свой омерзительный козий сыр. Вообще фехтовальщику часто приходилось иметь дело с различными отталкивающими знахарскими средствами и лекарствами. К примеру, весьма подозрительный отвар ивовой коры отлично помогал при головных болях.
Кочевники. Дважды вспоминал о них Лордан с последнего судебного заседания. Поводом к тому служили сломанный меч и объяснение, которое он дал надоедливой девчонке в таверне. Варвары используют припой, который плавится при более низкой температуре, поэтому их оружие получается значительно прочнее. Правда, мечи кочевники точили только с одной стороны, поэтому они непригодны для судебной защиты, но техника изготовления не зависит от формы клинка. Найдется ли в городе оружейник, владеющий секретом степных мастеров, а если найдется, как отыскать его, не посвящая посторонних в свои замыслы?
Неожиданно Лордан вспомнил, что с фехтованием покончено, что он навсегда оставляет практику. Он нахмурился и отрезал еще один кусок булки.
Много раз его посещали такие мысли, практически после каждого судебного процесса. Но принять решение и осуществить его – совершенно разные вещи. Лордан всегда находил оправдание, ссылаясь на то, что фехтование – единственное, чем он может заработать на хлеб, а в его возрасте слишком поздно осваивать иное ремесло. До вчерашнего дня он успешно убеждал себя в этом, хотя долгое время сознавал, что обманывает сам себя.
Правда же заключалась в том, что на протяжении десяти лет после возвращения с войны Бардас жил с ощущением того, что нужен не более, чем обрезки мяса или кожи. Понимая глупость и опасность своих переживаний, он стал презирать себя, но измениться не смог. В результате Лордан продолжал влачить жалкое существование, приобретая новые шрамы на теле и душе. Пришло время признать, что это не помогало. Оставалось открыть школу или таверну.
Натянув плащ – в этот раз процедура оказалась еще более болезненной, – адвокат с трудом поплелся к вершине холма, где располагались Классы. Меньше всего он хотел приходить туда на следующий день после большого процесса – это место, где всегда толкутся адвокаты, их помощники, праздные зеваки, словом, весь цвет юриспруденции, а Бардас был не в настроении вести светские разговоры и принимать лживые поздравления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
– Великолепная идея. Как ты предполагаешь осуществить ее?
Алексий шумно вдохнул и щелкнул себя по носу…
– Не знаю, – признался он.
Геннадий нагнулся вперед, так что кончик его бороды коснулся пальцев рук.
– Наверняка существует человек, к которому мы могли бы обратиться за советом.
– Я же много раз говорил тебе, что…
– Нам нужен профессионал, – ответил Архимандрит. – Сколько посвященных сейчас в городе? Тысячи. Среди них наверняка найдется тот, кто занят изучением именно этой, ничтожной, в сущности, области Закона. Каждый должен что-то изучать.
– Иными словами, ты предлагаешь созвать капитул, объявить всем, что мы оказались в отчаянном положении и вежливо поинтересоваться, не подскажет ли кто ответа. Я тебя умоляю, Геннадий.
– Будем действовать осмотрительно. Предлагаю опубликовать Манускрипт, полный ошибок, и подождать, когда кто-нибудь выступит с опровержением.
– Потрясающе. Ты представляешь, сколько это будет продолжаться? – Если твое предположение верно, натурал к тому времени может покинуть город. Мы не можем терять столько времени.
– Как собираешься действовать?
– Методом исключения. Ловушка для натурала. – Алексий устало смотрел поверх сцепленных пальцев на свечу, стоящую на полу в центре кельи. – Все лучше, чем сидеть здесь и пререкаться. – Он выдавил измученную улыбку. – Забавно, правда? В этой области нас считают мастерами.
– И мы таковыми являемся, – угрюмо отозвался Геннадий.
– Это-то меня и беспокоит.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Лордан проснулся и обнаружил, что сорочка пропитана кровью. Он тщательно осмотрел рану, сменил компресс из шерсти и болотного мха и натянул новую рубаху.
Хлеба в квартире не обнаружилось, поэтому, стиснув зубы – бок болел необычайно, – Бардас надел плащ, прихрамывая спустился по лестнице и сквозь лабиринт узких улочек направился к южному краю «муравейника» в булочную. Пекарь привык и не удивлялся, когда адвокат приходил к нему и спрашивал плесневелый хлеб.
– Да-да, отец отложил для вас, – ответил сын пекаря. – Зеленый, который вы любите.
Лордан устал объяснять, поэтому молча улыбнулся и протянул медный четвертак. Монетка мгновенно исчезла в одном из бесчисленных карманов мальчишки.
– Я горжусь, что живу в одном доме со знаменитостью, – с восторгом заявил паренек.
– В таком случае, – улыбнулся Лордан, – я возьму также свежую булку. Что ты имеешь в виду под «знаменитостью»?
Мальчишка смущенно кашлянул.
– Вас называют великий Бардас Лордан. Вчера у вас появилось много друзей.
– Откуда? Каким образом?
– Мы поставили на вас.
– Добрососедская верность?
Фехтовальщик изумленно приподнял бровь.
– Чертовская удача. Проклятие, если бы я знал, что вы выиграете, я бы поставил больше. Еще бы, двести против одного…
Лордан молча взял хлеб.
– Похоже, ты заработал на этом деле больше, чем я, – бросил он, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. – Почему мне никто не сказал, что ставят двести против одного? Я бы тоже хотел заработать.
Опять нескончаемые ступени. Другие фехтовальщики поддерживают форму, бегая по стадиону в Классах, Лордану требовалось лишь преодолеть путь от улицы до своей двери.
Булка, отложенная пекарем, прекрасно подходила для намеченной цели. Ее поверхность была усыпана чудесными бело-зелеными пятнышками. Лучшие из них Бардас соскоблил ножом в ладонь левой руки и высыпал на чистый лист пергамента. Затем он открыл рану, осторожно засыпал плесень и снова наложил повязку. Лордан свято верил в действенность этого ритуала: с тех пор, как он стал прибегать к нему, раны перестали воспаляться и заживали очень быстро, хотя судебные мечи в любом случае находились в идеальном состоянии, так что это могло быть случайным совпадением. Покончив с раной, фехтовальщик отрезал горбушку от свежей булки и наполнил чашу вчерашним вином.
Ритуал с хлебной плесенью Лордан узнал очень давно, еще на равнинах. Сначала он решил, что это дурацкий розыгрыш, какими потчуют новобранцев, вроде стелы для левой руки или яиц мула. Позже Бардас понял, что это была не шутка, хотя долгое время не решался прибегнуть к этому средству. Среди воинов ходила легенда, будто однажды группа израненных солдат в рекордные сроки стала на ноги, не имея ничего, кроме заплесневелых хлебных корок в седельной сумке. Сам Лордан считал, что хлебная плесень имеет схожее действие с той, которую кочевники кладут в свой омерзительный козий сыр. Вообще фехтовальщику часто приходилось иметь дело с различными отталкивающими знахарскими средствами и лекарствами. К примеру, весьма подозрительный отвар ивовой коры отлично помогал при головных болях.
Кочевники. Дважды вспоминал о них Лордан с последнего судебного заседания. Поводом к тому служили сломанный меч и объяснение, которое он дал надоедливой девчонке в таверне. Варвары используют припой, который плавится при более низкой температуре, поэтому их оружие получается значительно прочнее. Правда, мечи кочевники точили только с одной стороны, поэтому они непригодны для судебной защиты, но техника изготовления не зависит от формы клинка. Найдется ли в городе оружейник, владеющий секретом степных мастеров, а если найдется, как отыскать его, не посвящая посторонних в свои замыслы?
Неожиданно Лордан вспомнил, что с фехтованием покончено, что он навсегда оставляет практику. Он нахмурился и отрезал еще один кусок булки.
Много раз его посещали такие мысли, практически после каждого судебного процесса. Но принять решение и осуществить его – совершенно разные вещи. Лордан всегда находил оправдание, ссылаясь на то, что фехтование – единственное, чем он может заработать на хлеб, а в его возрасте слишком поздно осваивать иное ремесло. До вчерашнего дня он успешно убеждал себя в этом, хотя долгое время сознавал, что обманывает сам себя.
Правда же заключалась в том, что на протяжении десяти лет после возвращения с войны Бардас жил с ощущением того, что нужен не более, чем обрезки мяса или кожи. Понимая глупость и опасность своих переживаний, он стал презирать себя, но измениться не смог. В результате Лордан продолжал влачить жалкое существование, приобретая новые шрамы на теле и душе. Пришло время признать, что это не помогало. Оставалось открыть школу или таверну.
Натянув плащ – в этот раз процедура оказалась еще более болезненной, – адвокат с трудом поплелся к вершине холма, где располагались Классы. Меньше всего он хотел приходить туда на следующий день после большого процесса – это место, где всегда толкутся адвокаты, их помощники, праздные зеваки, словом, весь цвет юриспруденции, а Бардас был не в настроении вести светские разговоры и принимать лживые поздравления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136