По команде «пли» расслабляешь скрюченные пальцы, чтобы тетива шла беспрепятственно. После выстрела стоишь так еще миг, пока ударит сердце, потом позволяешь руке опуститься на колчан и нащупать хвостовик следующей стрелы. И самое главное: взгляд направлен на цель, а не на лук, смотришь в даль, на ту точку, где твой труд обретает смысл.
Там, на стене, стрелы будут литься как дождь – безымянные, ничьи. Это совсем не так, как пронзать плоть клинком, насаживать врага на острие. Двести ярдов расстояния – и кажется, будто идут большие игры, а не то – спектакль, и те, на стене, одновременно и мишени, и зрители. Похоронные игры. Вот забава – наблюдать, как тебя самого хоронят.
Первый колчан опустел. Темрай огляделся и увидел, что вверх по склону бегут носильщики, по-ежиному переваливаясь под тяжким грузом остроконечной щетины. Еще двадцать тысяч стрел. Хватит, чтобы война продлилась еще целую минуту.
Участники и зрители… Темрай вспомнил, как в городе проходят судебные заседания. Пару раз ему случилось на них присутствовать (он сидел так далеко, что не мог даже различить лица адвокатов), и юноша счел, что это не худший способ разрешать возникающие противоречия. С другой стороны, приговор, вынесенный войной, не подлежит обжалованию.
Лучник, стоявший рядом с ним, выронил оружие и рухнул на подогнувшиеся колени. Из груди у него торчала стрела. Он рвал пробитые легкие, не понимая, почему вдыхает – а все равно кашляет; повернулся к Темраю, как подданный к господину – и открыл рот, но ничего не сказал, только по губам потекла кровь. Тот не успел ему ничего ответить. Лучник упал лицом вниз, чуть набок из-за стрелы. Потом кто-то подал Темраю пучок стрел, он неуклюже пихнул их в колчан, путаясь наконечниками в оперении тех, что там оставались.
«Одним богам ведомо, что у нас выходит. То стена пуста, то опять из-за нее торчат головы».
Спина и правая рука начинали ныть, и каждый раз, как Темрай спускал тетиву, она билась о левое предплечье в одном и том же месте; Темрай морщился. Стрелы в колчане вдруг кончились, Темрай шагнул вперед – собрать вражеские (они длинней и жестче наших, оперение гусиное и павлинье, наконечники узкие, треугольные – такие лучше всего пробивают латы). Когда он наклонился, на место, где он только что стоял, рухнул камень. На тыльную сторону ладони упала капля дождя.
– Только этого нам не хватало, – простонал Теофил Льютес, капитан лучников восточной стены. – Сырые тетивы, мокрое оперение, луки от влажности ломаются за милое дело. – Он кивком подозвал человека, стоявшего слева от него. – Отправь вдоль шеренги посыльных, вели, чтобы живо натирали тетивы носком, пока не полило. Хотя все равно они ни хрена не сделают. Только и мечтают, чтобы поскорей распулять все мои стрелы да головы сложить.
Вскоре капли дождя застучали по парапетам стены, покатились по шлемам за шивороты лучников. Кожаные перчатки становились от воды липкими, а рукояти луков – скользкими. Лордан натянул поверх шлема капюшон и втиснулся под раму катапульты. дождь на войне такой же, как в мирное время, только дурак будет мокнуть, если можно остаться сухим.
А война развернулась – конца-краю не видать. И проблемы остались те же, что и вчера: враги растянуты по всей равнине, а его люди скучены в одном месте. От зубцов стены толку не много: стрелы летят навесом, под косым углом, как дождь в ветреный день. Кое у кого из плеч торчат по два-три древка – широкие наконечники варварских стрел пробили кольчужное плетение, но застряли в толстых поддоспешниках из подбитой кожи; люди продолжали стрелять, не тратя времени на то, чтобы выдергивать вражеские подарки. Машины давали залпы все реже и реже – многих механиков убило, и на их места заступали необученные.
Да вот теперь еще и дождь, и факел не запалить – слишком сыро. На галерее стало скользко, и рассыльные, что должны были подносить боезапас, не могли быстро бегать. В работе – с их помощью на башни поднимали пучки стрел – тоже все разладилось: слишком легко вырывается веревка из мокрых пальцев, и тяжелая связка падает на людей. И что хуже всего, Лордан не мог придумать, чем помочь делу. Сражение тянулось медленно, оно было не из тех, которые можно переломить в свою пользу, совершив какой-нибудь отчаянный подвиг. Тут в ходу не отвага, а умение работать под дождем, превозмогая усталость. Все равно что дома, на ферме, подумал Лордан.
– Ух ты, они еще чего-то тащат! – зазвенел у него над головой молодой голос – какой-то горячий юноша вскарабкался на поперечину сломанной катапульты, чтобы оттуда лучше видеть происходящее, и довольно давно там сидел. Стрелы его, похоже, избегали, как привередливые кошки, не желающие сидеть на коленях у незнакомцев.
– Никак не разгляжу, что это такое, но оно здоровенное и тяжелое. Там мулов тридцать в упряжке.
– Слезай-ка ты, – велел ему Лордан. – Не напрашивайся. Скоро увидим и без того, чтобы ты шею сломал.
– Ладно, сейчас спущусь. По-моему, у него сбоку какая-то башня. Или мост подъемный. Наверно, мост. Интересно, а как они собираются пересечь реку?
Дождь зарядил. Был то сильный, решительный ливень из тех, что заставляют людей бежать по улицам, натянув куртку на голову, или стоять где-нибудь на крыльце или под деревом. Земля под ногами размокла, каждый шаг давался с трудом.
Темрай ежился под растянутым на скорую руку кожаным пологом у подножия холма. В руках он держал кусок пергамента, на котором набросал план того, что будет дальше, но дождь давно уже смыл последние следы угля, и от рисунка не было никакого толку. Ну и ладно. Темрай знал, что собирается делать.
За спиной у него, чуть выше того места, где раздваивалась река, всю ее покрывали плоты – сто и двадцать шесть плотов, каждый в двенадцать футов длиной и десять шириной. Темрай поднял руку, и плотовщики заработали шестами. Плоты двинулись туда, где реку перегораживала цепь.
«Славно будет, если все получится. Ну да ладно, скоро увидим».
Со своего места он мог бы наблюдать за схваткой под стеной, но из-за дождя видел вместо машин и людей лишь расплывчатые очертания. Но, судя по докладам, дело шло неплохо. Темраю удалось стянуть к укреплениям больше десяти тысяч лучников, а ответный огонь из города был слабым и несогласованным. Почти все городские катапульты перестали стрелять, а требушеты клана методично крошили стоярдовый участок стены напротив самого узкого места реки. В отличие от бастиона, с которым люди Темрая столкнулись накануне – построенного недавно, наспех и непродуманно, – основная стена была слишком мощна, чтобы ее пробить, но механики занялись зубцами и башнями, которые иначе пришлось бы, когда настанет час, брать штурмом.
– Хорошо, – произнес Темрай и подозвал гонца, сидевшего на корточках;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Там, на стене, стрелы будут литься как дождь – безымянные, ничьи. Это совсем не так, как пронзать плоть клинком, насаживать врага на острие. Двести ярдов расстояния – и кажется, будто идут большие игры, а не то – спектакль, и те, на стене, одновременно и мишени, и зрители. Похоронные игры. Вот забава – наблюдать, как тебя самого хоронят.
Первый колчан опустел. Темрай огляделся и увидел, что вверх по склону бегут носильщики, по-ежиному переваливаясь под тяжким грузом остроконечной щетины. Еще двадцать тысяч стрел. Хватит, чтобы война продлилась еще целую минуту.
Участники и зрители… Темрай вспомнил, как в городе проходят судебные заседания. Пару раз ему случилось на них присутствовать (он сидел так далеко, что не мог даже различить лица адвокатов), и юноша счел, что это не худший способ разрешать возникающие противоречия. С другой стороны, приговор, вынесенный войной, не подлежит обжалованию.
Лучник, стоявший рядом с ним, выронил оружие и рухнул на подогнувшиеся колени. Из груди у него торчала стрела. Он рвал пробитые легкие, не понимая, почему вдыхает – а все равно кашляет; повернулся к Темраю, как подданный к господину – и открыл рот, но ничего не сказал, только по губам потекла кровь. Тот не успел ему ничего ответить. Лучник упал лицом вниз, чуть набок из-за стрелы. Потом кто-то подал Темраю пучок стрел, он неуклюже пихнул их в колчан, путаясь наконечниками в оперении тех, что там оставались.
«Одним богам ведомо, что у нас выходит. То стена пуста, то опять из-за нее торчат головы».
Спина и правая рука начинали ныть, и каждый раз, как Темрай спускал тетиву, она билась о левое предплечье в одном и том же месте; Темрай морщился. Стрелы в колчане вдруг кончились, Темрай шагнул вперед – собрать вражеские (они длинней и жестче наших, оперение гусиное и павлинье, наконечники узкие, треугольные – такие лучше всего пробивают латы). Когда он наклонился, на место, где он только что стоял, рухнул камень. На тыльную сторону ладони упала капля дождя.
– Только этого нам не хватало, – простонал Теофил Льютес, капитан лучников восточной стены. – Сырые тетивы, мокрое оперение, луки от влажности ломаются за милое дело. – Он кивком подозвал человека, стоявшего слева от него. – Отправь вдоль шеренги посыльных, вели, чтобы живо натирали тетивы носком, пока не полило. Хотя все равно они ни хрена не сделают. Только и мечтают, чтобы поскорей распулять все мои стрелы да головы сложить.
Вскоре капли дождя застучали по парапетам стены, покатились по шлемам за шивороты лучников. Кожаные перчатки становились от воды липкими, а рукояти луков – скользкими. Лордан натянул поверх шлема капюшон и втиснулся под раму катапульты. дождь на войне такой же, как в мирное время, только дурак будет мокнуть, если можно остаться сухим.
А война развернулась – конца-краю не видать. И проблемы остались те же, что и вчера: враги растянуты по всей равнине, а его люди скучены в одном месте. От зубцов стены толку не много: стрелы летят навесом, под косым углом, как дождь в ветреный день. Кое у кого из плеч торчат по два-три древка – широкие наконечники варварских стрел пробили кольчужное плетение, но застряли в толстых поддоспешниках из подбитой кожи; люди продолжали стрелять, не тратя времени на то, чтобы выдергивать вражеские подарки. Машины давали залпы все реже и реже – многих механиков убило, и на их места заступали необученные.
Да вот теперь еще и дождь, и факел не запалить – слишком сыро. На галерее стало скользко, и рассыльные, что должны были подносить боезапас, не могли быстро бегать. В работе – с их помощью на башни поднимали пучки стрел – тоже все разладилось: слишком легко вырывается веревка из мокрых пальцев, и тяжелая связка падает на людей. И что хуже всего, Лордан не мог придумать, чем помочь делу. Сражение тянулось медленно, оно было не из тех, которые можно переломить в свою пользу, совершив какой-нибудь отчаянный подвиг. Тут в ходу не отвага, а умение работать под дождем, превозмогая усталость. Все равно что дома, на ферме, подумал Лордан.
– Ух ты, они еще чего-то тащат! – зазвенел у него над головой молодой голос – какой-то горячий юноша вскарабкался на поперечину сломанной катапульты, чтобы оттуда лучше видеть происходящее, и довольно давно там сидел. Стрелы его, похоже, избегали, как привередливые кошки, не желающие сидеть на коленях у незнакомцев.
– Никак не разгляжу, что это такое, но оно здоровенное и тяжелое. Там мулов тридцать в упряжке.
– Слезай-ка ты, – велел ему Лордан. – Не напрашивайся. Скоро увидим и без того, чтобы ты шею сломал.
– Ладно, сейчас спущусь. По-моему, у него сбоку какая-то башня. Или мост подъемный. Наверно, мост. Интересно, а как они собираются пересечь реку?
Дождь зарядил. Был то сильный, решительный ливень из тех, что заставляют людей бежать по улицам, натянув куртку на голову, или стоять где-нибудь на крыльце или под деревом. Земля под ногами размокла, каждый шаг давался с трудом.
Темрай ежился под растянутым на скорую руку кожаным пологом у подножия холма. В руках он держал кусок пергамента, на котором набросал план того, что будет дальше, но дождь давно уже смыл последние следы угля, и от рисунка не было никакого толку. Ну и ладно. Темрай знал, что собирается делать.
За спиной у него, чуть выше того места, где раздваивалась река, всю ее покрывали плоты – сто и двадцать шесть плотов, каждый в двенадцать футов длиной и десять шириной. Темрай поднял руку, и плотовщики заработали шестами. Плоты двинулись туда, где реку перегораживала цепь.
«Славно будет, если все получится. Ну да ладно, скоро увидим».
Со своего места он мог бы наблюдать за схваткой под стеной, но из-за дождя видел вместо машин и людей лишь расплывчатые очертания. Но, судя по докладам, дело шло неплохо. Темраю удалось стянуть к укреплениям больше десяти тысяч лучников, а ответный огонь из города был слабым и несогласованным. Почти все городские катапульты перестали стрелять, а требушеты клана методично крошили стоярдовый участок стены напротив самого узкого места реки. В отличие от бастиона, с которым люди Темрая столкнулись накануне – построенного недавно, наспех и непродуманно, – основная стена была слишком мощна, чтобы ее пробить, но механики занялись зубцами и башнями, которые иначе пришлось бы, когда настанет час, брать штурмом.
– Хорошо, – произнес Темрай и подозвал гонца, сидевшего на корточках;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136