– непринужденно предложила она.
Было ясно, что надо мной насмехаются. И по заслугам. Я был столь же неловок, сколь смешон.
– Хорошо, давайте, – глупо ответил я.
Мы поднялись в спальню, чтобы подключить мой ноутбук к телефонной розетке и приступить к поискам в сети. К моему великому облегчению, о гомосексуализме больше речи не было…
Около двух часов ночи мы все еще не нашли о «Бильдерберге» ничего по-настоящему интересного. Те интернетовские сайты, где о нем говорилось, были большей частью антисемитскими или крайне правыми – для этих людей мифология заговора превратилась в навязчивую идею. Редкие сайты, которые заслуживали доверия, давали весьма расплывчатую информацию об этой загадочной группе. Ничего конкретного и, главное, никаких официальных сведений. Что было вполне понятно. Мы обнаружили единственный достоверный факт: «Бильдерберг» не публиковал пресс-коммюнике и не допускал журналистов на свои ежегодные собрания. Это питало теорию заговора на экстремистских сайтах, но и у нас вызвало чувство недоверия и тревоги. Если группа была всего лишь очередной think tank и ее цель состояла в том, чтобы подвести готовый итог международной политической жизни, то к чему такая таинственность? И что связывало ее с Йорденским камнем, с загадочными исследованиями моего отца?
Когда усталость вынудила нас прекратить поиски, Софи приготовилась выйти из Интернета.
– Подождите! – вскричал я, заметив кое-что среди многочисленных ссылок.
– Что там?
– Вот это послание на форуме, – сказал я, ткнув пальцем в экран монитора.
– Да?
– Оно тоже подписано псевдонимом! Сфинкс. Я уже раза четыре встречал этот ник на разных форумах, где мы побывали.
– Точно, – подтвердила Софи.
– И каждый раз его сообщения бьют прямо в цель. Похоже, у него хорошие источники информации.
– Попробуем связаться с ним?
Я скептически поморщился:
– Вы полагаете, игра стоит свеч?
– Это нас ни к чему обязывает, – решительно произнесла она. – Я просто оставлю ему сообщение.
– У него есть адрес?
– Нет. Но в его подписи есть номер ICQ. На вашем компьютере стоит программа ICQ?
– Нет, – признался я. – А что это такое?
– Программа, которая позволяет общаться в режиме онлайн. Сейчас я попробую загрузить ее на ваш компьютер, и мы посмотрим, находится ли пресловутый Сфинкс на линии.
Журналистка, очевидно, гораздо лучше меня разбиралась во всех этих вещах: Я смотрел, как она работает, стараясь не поддаваться усталости. В Нью-Йорке я редко ложился раньше трех-четырех ночи, но после недельного пребывания во Франции начинала сказываться разница во времени.
Софи вновь надела очки, скачала программу, установила ее, вошла в ICQ и набрала номер загадочного Сфинкса.
В маленьком окошке появился ник, но с пометкой «отсутствует».
– Его нет на линии, – объяснила мне журналистка. – Но можно оставить ему сообщение.
Я согласился. Она набрала следующий текст: «Журналистка. Ищу информацию о ”Бильдерберге”. Спасибо за ответ».
– Годится?
– Ну, на мой взгляд, это уж слишком прямо, хотя мне нравится. Завтра посмотрим, – сказал я, стараясь подавить зевоту. – Надеюсь, он с нами свяжется.
– Да, завтра посмотрим, – согласилась Софи, выключая компьютер.
– Я обязательно должен побывать в доме отца. Надо забрать его заметки. И еще мой мотоцикл.
– А, так этот огромный мотоцикл, который стоял перед домом, ваш? – удивилась она.
Я кивнул, и она расхохоталась.
– Ладно, завтра разберемся со всем этим, – сказал я с усмешкой, хотя ее реакция меня немного задела. – В худшем случае, если этот Сфинкс нам не ответит, мы обратимся к моему другу. Он франкмасон и собаку съел на всей этой бредятине о тайных обществах. Возможно, от него будет больше толку.
– Друг-франкмасон? Ага. Но «Бильдерберг» не тайное общество…
– Это мне уже ясно, – возразил я, – но мой друг не только связан с тайным обществом, он еще и депутат… Если и есть среди моих знакомых тот, кто способен раздобыть информацию о такого рода вещах, так это точно он! И он объяснит нам, где искать. Я ему завтра позвоню.
– Депутат-франкмасон? Великолепно! – с улыбкой воскликнула журналистка. – Всегда нужно иметь друга-механика, друга-сантехника и друга-депутата-франкмасона.
Я безнадежно покачал головой.
– Ладно, отпускаю вас спать, Дамьен. Моя спальня рядом. Ванная напротив вашей комнаты.
Она впервые назвала меня по имени. Я решил ответить тем же.
– Спасибо, Софи. Спасибо за все. Первый, кто проснется, разбудит другого?
– Договорились. Спокойной ночи, мсье байкер!
Она исчезла, и я рухнул на постель, не дав себе труда раздеться. День был долгим. Очень долгим. Да и вся неделя была богаче на события, чем иной год. Ссадина на лбу все еще болела, поэтому заснул я не сразу, но глубоким сном.
Я проснулся внезапно, когда журналистка громко постучалась в дверь. Она ворвалась в мою спальню с крайне взволнованным видом:
– Вы не слышали пожарной сирены? Вставайте скорее! Горит дом вашего отца!
Голова у меня еще болела, и я, конечно, спал лишь половину того времени, которое требовалось моему организму, – тем не менее поднялся я почти мгновенно.
Через двадцать минут, проехав через весь город, проскочив несколько раз на красный свет и по меньшей мере дважды сделав запрещенные повороты, мы выскочили из «Ауди» у дома моего отца, где суетились пожарные и толпились зеваки. В пути мы не обменялись ни единым словом, испытывая сходные чувства тревоги, ярости и страха. Не считая того, что от спортивного стиля вождения журналистки меня бросало в пот…
Над домами поднимался дым, и его клубы в ясном небе как будто несли какую-то угрозу. Казалось, все жители городка сбежались в этот узкий переулок. Слышался невнятный гомон изумленных и испуганных людей. Вращались фонари пожарных машин, отбрасывая голубые блики на толпу и стены домов.
– Я же вам говорил, не надо было оставлять дом без присмотра, – со вздохом произнес я, захлопнув дверцу.
Мы кое-как протиснулись к садовой решетке. Огонь был почти потушен, но пожарные не хотели впускать нас. Достав паспорт и водительские права, чтобы удостоверить свою личность, я схватил одного из них за руку.
– Подвал! – сказал я ему, показывая документы. – Нужно вынести все бумаги из подвала!
Пожарный пожал плечами:
– Я очень удивлюсь, если в вашем подвале хоть что-то уцелело! Полыхнуло-то именно оттуда, мсье!
Я с отчаянием взглянул на Софи, и час спустя мы вместе отправились в жандармерию, где нам пришлось провести большую часть дня.
Я никогда не любил бывать в таких местах. Фараоны – что полицейские, что жандармы – обладают необыкновенной способностью внушить вам чувство вины, даже если вам не в чем себя упрекнуть. Они бросают на вас пронзительные взгляды, делают красноречивые паузы, словно уличая в преступлении, и стучат по клавиатуре компьютера так, словно это будет продолжаться вечность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Было ясно, что надо мной насмехаются. И по заслугам. Я был столь же неловок, сколь смешон.
– Хорошо, давайте, – глупо ответил я.
Мы поднялись в спальню, чтобы подключить мой ноутбук к телефонной розетке и приступить к поискам в сети. К моему великому облегчению, о гомосексуализме больше речи не было…
Около двух часов ночи мы все еще не нашли о «Бильдерберге» ничего по-настоящему интересного. Те интернетовские сайты, где о нем говорилось, были большей частью антисемитскими или крайне правыми – для этих людей мифология заговора превратилась в навязчивую идею. Редкие сайты, которые заслуживали доверия, давали весьма расплывчатую информацию об этой загадочной группе. Ничего конкретного и, главное, никаких официальных сведений. Что было вполне понятно. Мы обнаружили единственный достоверный факт: «Бильдерберг» не публиковал пресс-коммюнике и не допускал журналистов на свои ежегодные собрания. Это питало теорию заговора на экстремистских сайтах, но и у нас вызвало чувство недоверия и тревоги. Если группа была всего лишь очередной think tank и ее цель состояла в том, чтобы подвести готовый итог международной политической жизни, то к чему такая таинственность? И что связывало ее с Йорденским камнем, с загадочными исследованиями моего отца?
Когда усталость вынудила нас прекратить поиски, Софи приготовилась выйти из Интернета.
– Подождите! – вскричал я, заметив кое-что среди многочисленных ссылок.
– Что там?
– Вот это послание на форуме, – сказал я, ткнув пальцем в экран монитора.
– Да?
– Оно тоже подписано псевдонимом! Сфинкс. Я уже раза четыре встречал этот ник на разных форумах, где мы побывали.
– Точно, – подтвердила Софи.
– И каждый раз его сообщения бьют прямо в цель. Похоже, у него хорошие источники информации.
– Попробуем связаться с ним?
Я скептически поморщился:
– Вы полагаете, игра стоит свеч?
– Это нас ни к чему обязывает, – решительно произнесла она. – Я просто оставлю ему сообщение.
– У него есть адрес?
– Нет. Но в его подписи есть номер ICQ. На вашем компьютере стоит программа ICQ?
– Нет, – признался я. – А что это такое?
– Программа, которая позволяет общаться в режиме онлайн. Сейчас я попробую загрузить ее на ваш компьютер, и мы посмотрим, находится ли пресловутый Сфинкс на линии.
Журналистка, очевидно, гораздо лучше меня разбиралась во всех этих вещах: Я смотрел, как она работает, стараясь не поддаваться усталости. В Нью-Йорке я редко ложился раньше трех-четырех ночи, но после недельного пребывания во Франции начинала сказываться разница во времени.
Софи вновь надела очки, скачала программу, установила ее, вошла в ICQ и набрала номер загадочного Сфинкса.
В маленьком окошке появился ник, но с пометкой «отсутствует».
– Его нет на линии, – объяснила мне журналистка. – Но можно оставить ему сообщение.
Я согласился. Она набрала следующий текст: «Журналистка. Ищу информацию о ”Бильдерберге”. Спасибо за ответ».
– Годится?
– Ну, на мой взгляд, это уж слишком прямо, хотя мне нравится. Завтра посмотрим, – сказал я, стараясь подавить зевоту. – Надеюсь, он с нами свяжется.
– Да, завтра посмотрим, – согласилась Софи, выключая компьютер.
– Я обязательно должен побывать в доме отца. Надо забрать его заметки. И еще мой мотоцикл.
– А, так этот огромный мотоцикл, который стоял перед домом, ваш? – удивилась она.
Я кивнул, и она расхохоталась.
– Ладно, завтра разберемся со всем этим, – сказал я с усмешкой, хотя ее реакция меня немного задела. – В худшем случае, если этот Сфинкс нам не ответит, мы обратимся к моему другу. Он франкмасон и собаку съел на всей этой бредятине о тайных обществах. Возможно, от него будет больше толку.
– Друг-франкмасон? Ага. Но «Бильдерберг» не тайное общество…
– Это мне уже ясно, – возразил я, – но мой друг не только связан с тайным обществом, он еще и депутат… Если и есть среди моих знакомых тот, кто способен раздобыть информацию о такого рода вещах, так это точно он! И он объяснит нам, где искать. Я ему завтра позвоню.
– Депутат-франкмасон? Великолепно! – с улыбкой воскликнула журналистка. – Всегда нужно иметь друга-механика, друга-сантехника и друга-депутата-франкмасона.
Я безнадежно покачал головой.
– Ладно, отпускаю вас спать, Дамьен. Моя спальня рядом. Ванная напротив вашей комнаты.
Она впервые назвала меня по имени. Я решил ответить тем же.
– Спасибо, Софи. Спасибо за все. Первый, кто проснется, разбудит другого?
– Договорились. Спокойной ночи, мсье байкер!
Она исчезла, и я рухнул на постель, не дав себе труда раздеться. День был долгим. Очень долгим. Да и вся неделя была богаче на события, чем иной год. Ссадина на лбу все еще болела, поэтому заснул я не сразу, но глубоким сном.
Я проснулся внезапно, когда журналистка громко постучалась в дверь. Она ворвалась в мою спальню с крайне взволнованным видом:
– Вы не слышали пожарной сирены? Вставайте скорее! Горит дом вашего отца!
Голова у меня еще болела, и я, конечно, спал лишь половину того времени, которое требовалось моему организму, – тем не менее поднялся я почти мгновенно.
Через двадцать минут, проехав через весь город, проскочив несколько раз на красный свет и по меньшей мере дважды сделав запрещенные повороты, мы выскочили из «Ауди» у дома моего отца, где суетились пожарные и толпились зеваки. В пути мы не обменялись ни единым словом, испытывая сходные чувства тревоги, ярости и страха. Не считая того, что от спортивного стиля вождения журналистки меня бросало в пот…
Над домами поднимался дым, и его клубы в ясном небе как будто несли какую-то угрозу. Казалось, все жители городка сбежались в этот узкий переулок. Слышался невнятный гомон изумленных и испуганных людей. Вращались фонари пожарных машин, отбрасывая голубые блики на толпу и стены домов.
– Я же вам говорил, не надо было оставлять дом без присмотра, – со вздохом произнес я, захлопнув дверцу.
Мы кое-как протиснулись к садовой решетке. Огонь был почти потушен, но пожарные не хотели впускать нас. Достав паспорт и водительские права, чтобы удостоверить свою личность, я схватил одного из них за руку.
– Подвал! – сказал я ему, показывая документы. – Нужно вынести все бумаги из подвала!
Пожарный пожал плечами:
– Я очень удивлюсь, если в вашем подвале хоть что-то уцелело! Полыхнуло-то именно оттуда, мсье!
Я с отчаянием взглянул на Софи, и час спустя мы вместе отправились в жандармерию, где нам пришлось провести большую часть дня.
Я никогда не любил бывать в таких местах. Фараоны – что полицейские, что жандармы – обладают необыкновенной способностью внушить вам чувство вины, даже если вам не в чем себя упрекнуть. Они бросают на вас пронзительные взгляды, делают красноречивые паузы, словно уличая в преступлении, и стучат по клавиатуре компьютера так, словно это будет продолжаться вечность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85