Люси выбрала строку CD и кликнула мышкой по файлу с названием «tab_af_ ibi2.eps».
Постепенно на плоском экране ноутбука появилась фотография. Мы увидели табличку из серого камня – прямоугольную и, если судить по ее виду, очень древнюю. На ней были выгравированы буквы, стоявшие сплошным рядом.
Это был в самом деле греческий алфавит. Не теряя ни секунды, я стал считать буквы.
– Ого! – удивился я. – Странно. Их только тридцать три!
Я сосчитал буквы еще раз. Никакой ошибки не было.
– А почему это странно? Разве это не совпадает с предполагаемым возрастом Христа в момент смерти? – спросила озадаченная Люси.
– Это все чепуха. Странно, поскольку мне казалось, что должна быть еще одна буква. Софи и Жаклин пришли к выводу, что в «Меланхолии» есть указание на тридцать четыре позиции «Джоконды», следовательно, в коде должно быть тридцать четыре буквы.
– Код, – повторила Люси. – Но это же не код, это зашифрованное послание! А код позволяет сделать расшифровку!
– Да, но если в коде для расшифровки текста из тридцати трех букв имеется тридцать четыре элемента, это все-таки выглядит странным…
– Если только тридцать четвертый элемент кода не служит для обозначения чего-то еще, к примеру, пробелов, – возразила Люси.
– И это объясняет, почему все буквы на табличке стоят сплошняком, – подхватил Франсуа. – Умно!
Я улыбнулся Люси и стал разглядывать буквы. Это действительно был греческий алфавит, как подсказывали мне смутные воспоминания о курсах мертвого языка, которые мы посещали вместе с Франсуа. Но написанное здесь не имело никакого смысла.
– А почему именно греческий? – спросила Люси.
– По словам Софи, в эпоху Иисуса писали большей частью на греческом, хотя говорили в основном на арамейском.
– Сколько букв в греческом алфавите?
– Двадцать четыре, – ответил Франсуа.
– Следовательно, в коде больше элементов, чем в алфавите. Значит, это не просто зашифрованный алфавит. Если предположить, что тридцать четвертый элемент кода соответствует не букве, а чему-то еще, например, пробелам, это означает, что в коде элементов столько же, сколько букв в послании. Тридцать три. Парень, который это зашифровал, был зверски умен…
– Хм, ты, наверное, имеешь в виду Иисуса, а он…
Тут мы все трое расхохотались. Несмотря на весь ужас ситуации, эпитет «зверски умный» применительно к Иисусу показался нам настолько сюрреалистическим, что мы не смогли удержаться от смеха.
– В общем, он был… ну, очень умен, – повторила Люси, скорчив гримасу.
– Почему?
– Лучший способ зашифровать послание – сделать так, чтобы у каждой буквы был свой ключ. Благодаря этому можно избежать повторения одних и тех же элементов. Ясно, что код становится равным тексту, поэтому при большом объеме его никогда не применяют. Но для послания из тридцати трех букв это идеальный способ.
– Ты хочешь сказать, что в каждом элементе кода содержится свой ключ для каждой буквы послания?
– Весьма вероятно, – подтвердила Люси. – Достаточно было бы, к примеру, обыкновенной цифры. По одной цифре на букву, что дает возможность отбирать букву в алфавите.
– Приведи пример…
– Я не знаю греческого алфавита…
– Пусть будет французский.
– К примеру, я хочу написать OUI. Послание состоит из трех букв. Значит, мне нужны три элемента кода. Чтобы упростить дело, возьмем цифры 1, 2, 3. Тогда послание будет выглядеть так: NSF.
– Ага, понятно, – сказал я. – N+1 дает О, S+2 дает U и F+3 дает I. Из этих букв составлено слово OUI. Мы производим отбор в алфавите. Понял. 123 по отношению к NSF дает OUI.
– Именно так. Каждой букве соответствует цифра. Следовательно, в зашифрованном послании тридцать три буквы, а в коде – тридцать три цифры.
– Хотя у нас их тридцать четыре.
– В любом случае без машины ничего нельзя сделать.
Но мы подошли к цели вплотную. У нас было все. Только руку протяни. Машина – следовательно, код. И послание. Я никак не мог в это поверить. Послание, тайна которого хранилась две тысячи лет.
Я посмотрел на своих друзей. На этого необычного депутата и эту девчонку, которая слишком быстро повзрослела.
– Вы должны мне обещать… – запинаясь, сказал я им.
– Что?
– Мы дождемся Софи. Когда получим код, не будем сразу расшифровывать послание. Дождемся Софи. Это ее право.
– Я понимаю, – согласилась Люси.
– Конечно! – в свою очередь воскликнул Франсуа.
Люси закрыла файл, вынула диск и протянула его мне:
– Держите. Вы должны сделать это вместе с ней.
– Ты уверена?
– Да. В любом случае я не сумасшедшая и копию себе оставила! – добавила она с усмешкой. – И если вы решите все сохранить для себя, я не могу дать гарантий, что буду ждать слишком долго.
– Не беспокойся, мы же обещали, что все тебе расскажем. Значит, так и будет.
Я встал и пошел к вешалке, чтобы положить диск в карман своего пальто.
– Франсуа, – сказал я, вернувшись в гостиную, – нам нужно подумать, как обеспечить безопасность Люси.
Депутат кивнул:
– Да. В любом случае я решение принял. Мне очень жаль, Дамьен, но у тебя есть время только до ночи. Завтра, что бы ни случилось, мы обратимся в полицию. Это становится слишком опасно.
Я покорно склонил голову.
– Нам придется все объяснить полиции и еще жандармам из Горда… А также каким-то образом предупредить Ватикан. Им придется попотеть! Что бы ни вскрылось в делишках «Акта Фидеи», полагаю, не все в Ватикане сочтут это богоугодным делом…
– Наверное. Пока нужно любым способом выручить Софи!
Я вновь устроился на диване, и мы просидели в гостиной еще около часа, изредка обмениваясь отрывочными фразами и встревоженными взглядами. Секунды бежали, унося с собой последние остатки терпения.
Потом, примерно в середине дня, в гостиную стремительно вошла Клэр с открытым мобильником в руках.
– Звонят! – воскликнула она.
Я вздрогнул всем телом. Франсуа вскочил. Эстелла вошла в гостиную вслед за Клэр. Телефон продолжал звонить.
– Хотите ответить? – спросила Клэр, протягивая мне мобильник.
Я кивнул. Взял мобильник.
– Алло? – поспешно сказал я. – Алло?
Нервы мои были на пределе.
– Мсье Лувель?
– Где Софи? – в бешенстве вскричал я. – Она не имеет к этому никакого отношения, оставьте ее в покое!
– Сегодня вечером в двадцать два часа у могилы Мишле. Принесите Камень, иначе она умрет.
– Но у меня нет…
Я не успел договорить. Трубку повесили.
Я вновь рухнул на диван и обхватил голову руками.
– Что они сказали? – поторопил меня Баджи, встав передо мной.
– Сегодня вечером в двадцать два часа у могилы Мишле, – пробормотал я.
– А где этот, как его там, похоронен? – неуклюже осведомился телохранитель.
– На кладбище Пер-Лашез.
– В это время на Пер-Лашез все закрыто, – сказал Баджи.
– Наверное, поэтому они назначили встречу именно там…
– Придется лезть через стену, – заключил телохранитель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Постепенно на плоском экране ноутбука появилась фотография. Мы увидели табличку из серого камня – прямоугольную и, если судить по ее виду, очень древнюю. На ней были выгравированы буквы, стоявшие сплошным рядом.
Это был в самом деле греческий алфавит. Не теряя ни секунды, я стал считать буквы.
– Ого! – удивился я. – Странно. Их только тридцать три!
Я сосчитал буквы еще раз. Никакой ошибки не было.
– А почему это странно? Разве это не совпадает с предполагаемым возрастом Христа в момент смерти? – спросила озадаченная Люси.
– Это все чепуха. Странно, поскольку мне казалось, что должна быть еще одна буква. Софи и Жаклин пришли к выводу, что в «Меланхолии» есть указание на тридцать четыре позиции «Джоконды», следовательно, в коде должно быть тридцать четыре буквы.
– Код, – повторила Люси. – Но это же не код, это зашифрованное послание! А код позволяет сделать расшифровку!
– Да, но если в коде для расшифровки текста из тридцати трех букв имеется тридцать четыре элемента, это все-таки выглядит странным…
– Если только тридцать четвертый элемент кода не служит для обозначения чего-то еще, к примеру, пробелов, – возразила Люси.
– И это объясняет, почему все буквы на табличке стоят сплошняком, – подхватил Франсуа. – Умно!
Я улыбнулся Люси и стал разглядывать буквы. Это действительно был греческий алфавит, как подсказывали мне смутные воспоминания о курсах мертвого языка, которые мы посещали вместе с Франсуа. Но написанное здесь не имело никакого смысла.
– А почему именно греческий? – спросила Люси.
– По словам Софи, в эпоху Иисуса писали большей частью на греческом, хотя говорили в основном на арамейском.
– Сколько букв в греческом алфавите?
– Двадцать четыре, – ответил Франсуа.
– Следовательно, в коде больше элементов, чем в алфавите. Значит, это не просто зашифрованный алфавит. Если предположить, что тридцать четвертый элемент кода соответствует не букве, а чему-то еще, например, пробелам, это означает, что в коде элементов столько же, сколько букв в послании. Тридцать три. Парень, который это зашифровал, был зверски умен…
– Хм, ты, наверное, имеешь в виду Иисуса, а он…
Тут мы все трое расхохотались. Несмотря на весь ужас ситуации, эпитет «зверски умный» применительно к Иисусу показался нам настолько сюрреалистическим, что мы не смогли удержаться от смеха.
– В общем, он был… ну, очень умен, – повторила Люси, скорчив гримасу.
– Почему?
– Лучший способ зашифровать послание – сделать так, чтобы у каждой буквы был свой ключ. Благодаря этому можно избежать повторения одних и тех же элементов. Ясно, что код становится равным тексту, поэтому при большом объеме его никогда не применяют. Но для послания из тридцати трех букв это идеальный способ.
– Ты хочешь сказать, что в каждом элементе кода содержится свой ключ для каждой буквы послания?
– Весьма вероятно, – подтвердила Люси. – Достаточно было бы, к примеру, обыкновенной цифры. По одной цифре на букву, что дает возможность отбирать букву в алфавите.
– Приведи пример…
– Я не знаю греческого алфавита…
– Пусть будет французский.
– К примеру, я хочу написать OUI. Послание состоит из трех букв. Значит, мне нужны три элемента кода. Чтобы упростить дело, возьмем цифры 1, 2, 3. Тогда послание будет выглядеть так: NSF.
– Ага, понятно, – сказал я. – N+1 дает О, S+2 дает U и F+3 дает I. Из этих букв составлено слово OUI. Мы производим отбор в алфавите. Понял. 123 по отношению к NSF дает OUI.
– Именно так. Каждой букве соответствует цифра. Следовательно, в зашифрованном послании тридцать три буквы, а в коде – тридцать три цифры.
– Хотя у нас их тридцать четыре.
– В любом случае без машины ничего нельзя сделать.
Но мы подошли к цели вплотную. У нас было все. Только руку протяни. Машина – следовательно, код. И послание. Я никак не мог в это поверить. Послание, тайна которого хранилась две тысячи лет.
Я посмотрел на своих друзей. На этого необычного депутата и эту девчонку, которая слишком быстро повзрослела.
– Вы должны мне обещать… – запинаясь, сказал я им.
– Что?
– Мы дождемся Софи. Когда получим код, не будем сразу расшифровывать послание. Дождемся Софи. Это ее право.
– Я понимаю, – согласилась Люси.
– Конечно! – в свою очередь воскликнул Франсуа.
Люси закрыла файл, вынула диск и протянула его мне:
– Держите. Вы должны сделать это вместе с ней.
– Ты уверена?
– Да. В любом случае я не сумасшедшая и копию себе оставила! – добавила она с усмешкой. – И если вы решите все сохранить для себя, я не могу дать гарантий, что буду ждать слишком долго.
– Не беспокойся, мы же обещали, что все тебе расскажем. Значит, так и будет.
Я встал и пошел к вешалке, чтобы положить диск в карман своего пальто.
– Франсуа, – сказал я, вернувшись в гостиную, – нам нужно подумать, как обеспечить безопасность Люси.
Депутат кивнул:
– Да. В любом случае я решение принял. Мне очень жаль, Дамьен, но у тебя есть время только до ночи. Завтра, что бы ни случилось, мы обратимся в полицию. Это становится слишком опасно.
Я покорно склонил голову.
– Нам придется все объяснить полиции и еще жандармам из Горда… А также каким-то образом предупредить Ватикан. Им придется попотеть! Что бы ни вскрылось в делишках «Акта Фидеи», полагаю, не все в Ватикане сочтут это богоугодным делом…
– Наверное. Пока нужно любым способом выручить Софи!
Я вновь устроился на диване, и мы просидели в гостиной еще около часа, изредка обмениваясь отрывочными фразами и встревоженными взглядами. Секунды бежали, унося с собой последние остатки терпения.
Потом, примерно в середине дня, в гостиную стремительно вошла Клэр с открытым мобильником в руках.
– Звонят! – воскликнула она.
Я вздрогнул всем телом. Франсуа вскочил. Эстелла вошла в гостиную вслед за Клэр. Телефон продолжал звонить.
– Хотите ответить? – спросила Клэр, протягивая мне мобильник.
Я кивнул. Взял мобильник.
– Алло? – поспешно сказал я. – Алло?
Нервы мои были на пределе.
– Мсье Лувель?
– Где Софи? – в бешенстве вскричал я. – Она не имеет к этому никакого отношения, оставьте ее в покое!
– Сегодня вечером в двадцать два часа у могилы Мишле. Принесите Камень, иначе она умрет.
– Но у меня нет…
Я не успел договорить. Трубку повесили.
Я вновь рухнул на диван и обхватил голову руками.
– Что они сказали? – поторопил меня Баджи, встав передо мной.
– Сегодня вечером в двадцать два часа у могилы Мишле, – пробормотал я.
– А где этот, как его там, похоронен? – неуклюже осведомился телохранитель.
– На кладбище Пер-Лашез.
– В это время на Пер-Лашез все закрыто, – сказал Баджи.
– Наверное, поэтому они назначили встречу именно там…
– Придется лезть через стену, – заключил телохранитель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85