Но когда Август был трезв, его воля, его слово были законом.
Приказ отправляться в Лужицы на другой день после бала показался Гойму весьма подозрительным. Зная короля, двор и его нравы, он не сомневался, что его отсылают с умыслом, чтобы он не мешал интригам и королю легче было сблизиться с его женой. Но что он мог сделать? Ничего. Поручить присмотр за Анной сестре означало бы дать пьянице ключ от винного погреба, друга у него не было, он был беззащитен. Гойм чувствовал, что все в сговоре против него. Придя домой, министр бросил бумаги на стол и принялся в ярости рвать на себе парик, дергать рукава, потом распахнул с шумом дверь и побежал как безумный в апартаменты жены.
Анна была одна. Гойм с любопытством окинул взглядом комнату. Бледное лицо его исказилось от злости. Анна не обращала на него внимания, она привыкла к подобным сценам.
– Можете радоваться, – вскричал Гойм, – я был так глуп, что вызвал вас сюда, и теперь со мной делают все что хотят. Я мешаю их интригам, король отсылает меня прочь, через час я должен ехать. Вы остаетесь одна.
– Ну и что ж, – ответила пренебрежительно Анна, – неужто вы думаете, что я нуждаюсь в вашей опеке, чтобы сберечь свою честь?
– Мне, однако ж, казалось, что я могу быть полезным, хотя бы чтоб умерить их наглость и бесстыдство, – крикнул Гойм, стукнув кулаком по столу. – Я им мешаю, вот они и хотят от меня избавиться. Вижу руку дорогого Фюрстенберга, он вручил мне сегодня, издевательски посмеиваясь, тысячу дукатов, а я-то знаю, что от короля он получил десять тысяч за блестящую мысль привезти вас сюда, моя милая.
– Гойм, – крикнула, вскакивая, Анна. Глаза ее сверкали. – Довольно оскорблений, идите, уезжайте, делайте что хотите, но меня оставьте, пожалуйста, в покое. Я сама сумею отстоять себя. Довольно, говорю вам, довольно!
Гойм замолчал, лицо его помрачнело, часы напомнили, что время отъезда близится.
– Мне незачем предостерегать вас, – сказал он напоследок, – вам и так известно, что может ожидать вас здесь, скажу только, что бесчестия я не потерплю. Вольно зятю моему Вицтуму и другим потворствовать подобным вещам, мне благодушие несвойственно.
– О, никогда не паду я столь низко, – прервала его Анна. – Изменять вам я не намерена, это бы унизило меня, но если вы жизнь мою сделаете несносной, я порву с вами открыто и навсегда.
Гойм ничего не ответил. Он постоял в нерешительности на пороге, теребя свой парик, хотел что-то сказать, но тут в дверь постучались, пришел королевский посланец – пора было ехать.
Из замка следили за Гоймом, пока он не переехал мост, а чтоб не вздумал тайком вернуться, послали вослед соглядатая. План был такой: графиня Рейс пригласит Анну к себе, король появится там неожиданно, да к тому же инкогнито. Тайная эта миссия возложена была на графиню Вицтум. Но Анна наотрез отказалась ехать. Тщетно уверяла ее графиня, что об этом никто знать не будет. Анна, догадавшись, что ей устраивают встречу с королем, тут же высказала это сестре мужа.
– Ты слишком догадлива и осмотрительна, – рассмеялась графиня Вицтум, – обмануть тебя трудно; что ж, возможно, король, сгорающий от желания познакомиться с тобой поближе и знающий о каждом твоем шаге, появится у графини Рейс. Ну, а если он, чтобы удовлетворить свое любопытство, приедет к тебе прямо сюда? Что тогда? Перед королем дверь не закроешь, все двери раскрыты перед ним. Разве пристойней будет и лучше, если он проведет несколько часов наедине с тобой? Что скажут люди?
Анна побледнела.
– Король не может быть таким… – она не сразу подобрала слова, – таким назойливым, король не посрамит моего доброго имени. Этого быть не может! Это было бы…
– А я говорю тебе, что все может быть, король скучает, он любопытен и не признает ни упорства, ни отказа. Женщины своей податливостью превратили его в деспота. Король приедет сюда, если тебя не будет у графини Рейс.
– Откуда ты знаешь? – спросила Анна. – Откуда?
– Я ничего не знаю, но я знаю моего государя, – странно как-то усмехаясь, прошептала невестка, – и помню один вечер в моей жизни.
Она вздохнула.
Анна хрустнула пальцами.
– Вот как! Здесь, как от разбойников на большой дороге, надо всегда иметь при себе оружие. Что ж, придется раздобыть кинжал и пистолет, ни железа, ни пороха я не боюсь.
Графиня Вицтум старалась успокоить возмущенную Анну и обратить все страхи в шутку.
– Знай же, – сказала она, – что Август ни разу в жизни насилием над женщиной себя не запятнал. Это не в его характере. Он так обходителен, любезен, так хорош собой и обаятелен, что ему не приходилось прибегать к подобным средствам.
После долгих уговоров сестра Гойма добилась согласия Анны поехать вечером к графине Рейс. Гордясь своей победой, она отправилась домой, а потом к приятельнице, чтоб сообщить ей радостную весть. Фюрстенберг помчался с этой вестью во дворец.
Король предупредил, что поедет ненадолго к княгине Тешен, а на обратном пути отошлет экипаж с людьми во дворец, а сам на носилках, о которых должен позаботиться Фюрстенберг, прикажет отнести себя incognito к графине Рейс.
Прежде чем продолжать эту до мельчайших подробностей правдивую историю, мы должны дать читателю верный портрет нашей героини графини Анны Гойм.
Анна была круглой сиротой, одна-одинешенька на свете, замуж вышла по принуждению, во всяком случае, не по своему выбору. Жизнь с мужем вскоре стала невыносимой, страдания были ее уделом в первую пору молодости. Всякая другая на ее месте обрадовалась бы представившейся возможности обрести свободу, блестящее положение, быть может, и непрочное, но обеспечивающее впоследствии богатую и независимую жизнь или даже новый брак, который заставит забыть минутное заблуждение, но Анна была воспитана в строгих правилах, ее возмущало легкомыслие женщин, уступавших мимолетному увлечению государя. Анна не прочь была разойтись с мужем – ибо питала к нему лишь отвращение и ненависть, – но только в том случае, если они с Августом полюбят друг друга и союз их скреплен будет браком.
Вздумай Анна поделиться с кем-нибудь своими мыслями, ее подняли бы на смех. Навечно связать узами такого непостоянного человека, как Август, казалось всем чистым безумием. Анна же, памятуя об отношениях короля с королевой, считала это вполне возможным.
Август был красив, галантен, не удивительно, что после Гойма он произвел впечатление на Анну, блеск короны и величие делали его еще неотразимей, и Анна почувствовала к нему симпатию, сердце ее забилось. Она поверила в счастливый, но обязательно скрепленный клятвой брак с ним.
Оплетенная после бала сетью интриг, целью которых было сблизить ее с Августом, Анна думала, размышляла, взвешивала и, наконец, решила: «Лишь как жена могу я принадлежать ему».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Приказ отправляться в Лужицы на другой день после бала показался Гойму весьма подозрительным. Зная короля, двор и его нравы, он не сомневался, что его отсылают с умыслом, чтобы он не мешал интригам и королю легче было сблизиться с его женой. Но что он мог сделать? Ничего. Поручить присмотр за Анной сестре означало бы дать пьянице ключ от винного погреба, друга у него не было, он был беззащитен. Гойм чувствовал, что все в сговоре против него. Придя домой, министр бросил бумаги на стол и принялся в ярости рвать на себе парик, дергать рукава, потом распахнул с шумом дверь и побежал как безумный в апартаменты жены.
Анна была одна. Гойм с любопытством окинул взглядом комнату. Бледное лицо его исказилось от злости. Анна не обращала на него внимания, она привыкла к подобным сценам.
– Можете радоваться, – вскричал Гойм, – я был так глуп, что вызвал вас сюда, и теперь со мной делают все что хотят. Я мешаю их интригам, король отсылает меня прочь, через час я должен ехать. Вы остаетесь одна.
– Ну и что ж, – ответила пренебрежительно Анна, – неужто вы думаете, что я нуждаюсь в вашей опеке, чтобы сберечь свою честь?
– Мне, однако ж, казалось, что я могу быть полезным, хотя бы чтоб умерить их наглость и бесстыдство, – крикнул Гойм, стукнув кулаком по столу. – Я им мешаю, вот они и хотят от меня избавиться. Вижу руку дорогого Фюрстенберга, он вручил мне сегодня, издевательски посмеиваясь, тысячу дукатов, а я-то знаю, что от короля он получил десять тысяч за блестящую мысль привезти вас сюда, моя милая.
– Гойм, – крикнула, вскакивая, Анна. Глаза ее сверкали. – Довольно оскорблений, идите, уезжайте, делайте что хотите, но меня оставьте, пожалуйста, в покое. Я сама сумею отстоять себя. Довольно, говорю вам, довольно!
Гойм замолчал, лицо его помрачнело, часы напомнили, что время отъезда близится.
– Мне незачем предостерегать вас, – сказал он напоследок, – вам и так известно, что может ожидать вас здесь, скажу только, что бесчестия я не потерплю. Вольно зятю моему Вицтуму и другим потворствовать подобным вещам, мне благодушие несвойственно.
– О, никогда не паду я столь низко, – прервала его Анна. – Изменять вам я не намерена, это бы унизило меня, но если вы жизнь мою сделаете несносной, я порву с вами открыто и навсегда.
Гойм ничего не ответил. Он постоял в нерешительности на пороге, теребя свой парик, хотел что-то сказать, но тут в дверь постучались, пришел королевский посланец – пора было ехать.
Из замка следили за Гоймом, пока он не переехал мост, а чтоб не вздумал тайком вернуться, послали вослед соглядатая. План был такой: графиня Рейс пригласит Анну к себе, король появится там неожиданно, да к тому же инкогнито. Тайная эта миссия возложена была на графиню Вицтум. Но Анна наотрез отказалась ехать. Тщетно уверяла ее графиня, что об этом никто знать не будет. Анна, догадавшись, что ей устраивают встречу с королем, тут же высказала это сестре мужа.
– Ты слишком догадлива и осмотрительна, – рассмеялась графиня Вицтум, – обмануть тебя трудно; что ж, возможно, король, сгорающий от желания познакомиться с тобой поближе и знающий о каждом твоем шаге, появится у графини Рейс. Ну, а если он, чтобы удовлетворить свое любопытство, приедет к тебе прямо сюда? Что тогда? Перед королем дверь не закроешь, все двери раскрыты перед ним. Разве пристойней будет и лучше, если он проведет несколько часов наедине с тобой? Что скажут люди?
Анна побледнела.
– Король не может быть таким… – она не сразу подобрала слова, – таким назойливым, король не посрамит моего доброго имени. Этого быть не может! Это было бы…
– А я говорю тебе, что все может быть, король скучает, он любопытен и не признает ни упорства, ни отказа. Женщины своей податливостью превратили его в деспота. Король приедет сюда, если тебя не будет у графини Рейс.
– Откуда ты знаешь? – спросила Анна. – Откуда?
– Я ничего не знаю, но я знаю моего государя, – странно как-то усмехаясь, прошептала невестка, – и помню один вечер в моей жизни.
Она вздохнула.
Анна хрустнула пальцами.
– Вот как! Здесь, как от разбойников на большой дороге, надо всегда иметь при себе оружие. Что ж, придется раздобыть кинжал и пистолет, ни железа, ни пороха я не боюсь.
Графиня Вицтум старалась успокоить возмущенную Анну и обратить все страхи в шутку.
– Знай же, – сказала она, – что Август ни разу в жизни насилием над женщиной себя не запятнал. Это не в его характере. Он так обходителен, любезен, так хорош собой и обаятелен, что ему не приходилось прибегать к подобным средствам.
После долгих уговоров сестра Гойма добилась согласия Анны поехать вечером к графине Рейс. Гордясь своей победой, она отправилась домой, а потом к приятельнице, чтоб сообщить ей радостную весть. Фюрстенберг помчался с этой вестью во дворец.
Король предупредил, что поедет ненадолго к княгине Тешен, а на обратном пути отошлет экипаж с людьми во дворец, а сам на носилках, о которых должен позаботиться Фюрстенберг, прикажет отнести себя incognito к графине Рейс.
Прежде чем продолжать эту до мельчайших подробностей правдивую историю, мы должны дать читателю верный портрет нашей героини графини Анны Гойм.
Анна была круглой сиротой, одна-одинешенька на свете, замуж вышла по принуждению, во всяком случае, не по своему выбору. Жизнь с мужем вскоре стала невыносимой, страдания были ее уделом в первую пору молодости. Всякая другая на ее месте обрадовалась бы представившейся возможности обрести свободу, блестящее положение, быть может, и непрочное, но обеспечивающее впоследствии богатую и независимую жизнь или даже новый брак, который заставит забыть минутное заблуждение, но Анна была воспитана в строгих правилах, ее возмущало легкомыслие женщин, уступавших мимолетному увлечению государя. Анна не прочь была разойтись с мужем – ибо питала к нему лишь отвращение и ненависть, – но только в том случае, если они с Августом полюбят друг друга и союз их скреплен будет браком.
Вздумай Анна поделиться с кем-нибудь своими мыслями, ее подняли бы на смех. Навечно связать узами такого непостоянного человека, как Август, казалось всем чистым безумием. Анна же, памятуя об отношениях короля с королевой, считала это вполне возможным.
Август был красив, галантен, не удивительно, что после Гойма он произвел впечатление на Анну, блеск короны и величие делали его еще неотразимей, и Анна почувствовала к нему симпатию, сердце ее забилось. Она поверила в счастливый, но обязательно скрепленный клятвой брак с ним.
Оплетенная после бала сетью интриг, целью которых было сблизить ее с Августом, Анна думала, размышляла, взвешивала и, наконец, решила: «Лишь как жена могу я принадлежать ему».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99