Конечно, к такому пониманию не пришли ещё ни Чаадаев, ни Грибоедов, ни Батюшков, ни Пушкин, ни Лермонтов. Все они были теми путниками, что вышли на дорогу поиска смыслов. И творчество явилось им тем оружием, которым они вслепую прокладывали себе дорогу. Нужно было "нащупать" верный путь. Обрести понимание ответственности.
И с этой проблемой один на один столкнулся Гоголь.
Изначально ему было дано редкое качество, он был тем "нервным приемником", который улавливал творческие ритмы.
Поэтический настрой он удачно влил в прозу. Авторское "я" быстро развивалось, но развивалось как бы совершенно бесхозно. От этого Гоголь породил целую плеяду типов людей - мелких и порочных, через какое-то время начавших шастать в реальной жизни. И нет ему равных в количестве созданных российских типов. Он, можно выразиться, живописал русский этнос. Он создал (развил) всё будущее российское ничтожество - иногда жалкое, иногда очаровательное (подлец-милашка), иногда хамское, иногда подлое - но ничтожество. Это была трагедия Гоголя, и он её осознал.
Гоголь жил в творчестве как шаловливый мальчик, он брал реальные черточки, частички от целого, и гиперболизировал их в величину, в целое. Это было забавно, смешно и ... печально.
А когда он касался темы неких тайных сил, то так же по мальчишески вычленял из мрака страх и ужас и перевоплощал их в гигантскую мистическую силу, которая будто бы лежит в основе всего. Она и легла. И отсюда - вся последующая неразбериха с желанием не дать выйти этой силе из человека и противопоставить ей веру в "бога".
Но откуда истоки творческих приёмов Гоголя?
Здесь нужно вспомнить о его главном "учителе" - Гофмане. Русская литература ещё не раз будет подпитываться от творчества иноземного. Но Гофман - грандиознейший талант человечества. Это почти всё, чего достиг в художественности Запад. Это его вершина. Были Данте, Шекспир, Сервантес, Рабле, Байрон и Гёте. Но истинного приближения к Художественному Методу западные языки достигли в немецком - в Гофмане. Это предел. И, заметьте, не полной Художественности, как в русском языке. Гофман попытался соединить (и как ярко) в своём творчестве и музыку, и живопись, и смыслы. Отсюда родились причудливые образы. Но живого слияния у него не получилось, его авторское "я" не влилось в это единство. Немецкий язык не достиг таких возможностей, традиционно его идея была в другом - в понятийном развитии. Вот почему творчество Гофмана так холодно, так стеклянно и как бы состоит из отдельных частей.
В каждом языке есть своя мечта. Это "душа" языка. Немецкий язык занимался анализом мироустройства, он стал как бы некой лабораторией, исследующей законы бытия и несущей в своей основе имперские, триумфальные замыслы. И можно сказать, что русский язык есть языковая мутация, возникшая в процессе смешения и слияния различных мечтаний, языковых идей и вобравшая в себя мечты Авторов и Сочинителей, создавших художественность в разных языковых структурах. Борьба этих идей и мечтаний внутри русского языка и создала феномен "загадочной русской души", "русскую идею" и все последующие социальные потрясения.
Усвоив гофмановскую неоформленную художественность (значит и не совсем Художественность), Гоголь дооформил её авторским "я". Так возникло особое гоголевское направление. Он обрёл "путь наития". Его предшественникам этого не удалось. Не удалось и Лермонтову, ибо он ещё не вышел из границ жанроформирования, не успел. Гоголь преодолел эти границы (к вопросу о мировой непризнанности Гоголя - подобного опыта творческого своеволия в других языках просто не существовало, незнание метода авторской жертвенности - отсюда - просто не с чем сравнить, ибо Гоголь - и есть сам Художественный Метод).
Поистине, Гоголь стал "демиургом", одним из творцов человеческих типов, основ их чувствований и устремлений. Такое случалось и в других языках, но обычно на уровне политическом и социальном - как создание схем и идей, и если даже каких-то типов людей, то не таких жизненных и не в таком объёме.
Гоголь как бы загипнотизировал, заговорил Россию на определённое психо-социальное состояние. То, чем он занимался, используя поэтическую ритмику, кропотливо создавая и оживляя каждую черточку характеров героев, их поступки, их устремления, придумывая то, чего не было на самом деле это и есть попытка слияния образа и идеи, художественного и системного творчества в единое, в некий творческий волевой метод. А использовав таким образом энергию Творческого Начала, он стал осознавать свой поверхностный бессознательный подход к творчеству, он почувствовал, что делает не то, идёт хотя и по наитию, но не в ту сторону. И отсюда - в нем возникали мучительные вопросы "как?", "куда?".
Нужно было остановиться, нужно было расстаться с "мальчишеством", нужно было увидеть иные черты будущего. Гоголь остановился и ужаснулся содеянным. Он постиг, что была только творческая энергия Художественности, не оплодотворённая смыслом и целью. Гоголь стал "взрослым". И, не открыв творческих смыслов и целей, пришёл к готовым ответам на вопрос "куда?" - к православию, к музейной религии.
Его литературные предшественники были далеки от православия. Они, конечно, ничего, кроме устремлённости к свободе, и не противопоставили религии. И если в Пушкинском творчестве смыслы иногда зарождались от природной прозорливости, то Гоголю ничего такого дадено не было - кроме периодического обладания наитием в виде вдохновения и ощущения "божественного" присутствия в моменты писания.
Гоголь породил многих российских "уродов", ибо так вдохновенно и художественно обращался с действительностью, что материя просто не могла не подчиниться его творческой воле. Россия вступила в Гоголевский период, на лица и поступки людей легла Гоголевская тень.
Но и сам Гоголь успел кое-что осознать. Он понял, что в основном выдёргивал из действительности только карикатурные и глупые явления и черты, а нечто сокрытое, что не сразу заметишь, упускал. Ведь встречал же он в жизни красивых людей, знал об их искренних благородных устремлениях...
Но вся проблема в том, что безобразия человечества отражать легче, чем выделить достойный образ - ибо за ним стоит смысл и совершенно иное мировидение.
И, возможно, Гоголь хоть как-то, пусть наивно, выполнил бы трудную и новую для себя задачу, если бы его религиозность не отдалась невежеству православия. Оно и укатало бедного Николеньку. Ибо настоящий художник должен держаться от религии как можно дальше, быть отделён от церкви в своё творческое государство.
Гоголь не мог не писать. А ему писать "светское" запретили.
Почему же он, такой истинно творческий, пошёл за советом к попам? Потому что он испугался того "божественного присутствия" в своём творчестве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88