Каждый вечер Герберт приходил в мастерские и уводил ее домой ужинать. Она едва не засыпала над тарелкой. Сочувственно хмыкая, качая головой, он помогал ей раздеться и укладывал ее в постель, словно малое дитя. Он понимал, что ею движет, но для себя решил, что после ярмарки положит этому конец. Ему нужна жена и подруга, а не это истерзанное существо, занимающееся бессмысленным самоутверждением.
Вечером накануне открытия ярмарки Мириэл все еще находилась в мастерской, при свете свечей осматривая напоследок свое производство. Скоро явится Герберт. Проверив, как движется работа на каждом станке, она направилась к тюкам материи, приготовленным для продажи на ярмарке. Она потрогала мягкую ткань, водя пальцами по ворсу, который собственноручно подрезала ножницами. Выйдя со своим товаром на рынок, она быстро завоевала первенствующее положение, и это служило некоторым утешением маленькому потерянному ребенку, которым она, в сущности, оставалась за внешним фасадом трудолюбия и уверенности.
Желая побаловать это несчастное дитя, Мириэл оставила станки с тюками сукна и, взяв с полки светильник, спустилась по каменной лестнице на склад в задней части мастерской. Неровное золотистое пламя выхватило из темноты тюки шерсти и крашеной пряжи, запасной фламандский станок и рядом груду челноков. Запахи камня и руна смешивались с ароматом восковой свечи.
Мириэл подошла к большому дубовому сундуку у дальней стены помещения. Сундук был дешевый, грубой работы; в таких многие женщины хранят дома лишние горшки или одежду. Сама она держала в нем веретена и разновесы из камня, глины и кости. Ничем неприметный сундук, никто не обратил бы внимание на то, что он гораздо больше, чем предполагает его внутренний объем.
Мириэл опустилась на колени возле сундука и поставила светильник на пол. Проведя ладонью по внешней стороне дна, она нащупала маленький деревянный колышек и повернула его. Распахнулась откидная крышка, прикрывавшая небольшое потайное отделение. Мириэл осторожно вытащила из тайника корону королевы Матильды и извлекла ее из шелковой материи. Давно уже не держала она в руках корону. Темнота пещерного помещения, озаряемая пламенем светильника, лишь усиливала охватившее ее благоговение. Она словно поклонялась святыне в храме.
Неожиданно для себя Мириэл стала разговаривать с короной как с живой. Шепотом поведала ей о своих сожалениях и страхах, о своих нуждах и честолюбивых замыслах. Рассказала о своих успехах и о том, что еще намерена сделать, дабы укрепить свое положение. Сообщила ей о смерти матери и о своей печали, призналась, как горюет о том, что могло бы быть, но теперь утрачено навсегда. Драгоценные камни сверкали, словно глаза дракона, жемчужины сияли, будто тончайший белый шелк, золото мерцало красным огнем.
Ослепленная блеском короны, Мириэл не сразу сообразила, что вспышки на золоте – это отражение пламени, причем не ее светильника. Резко обернувшись, она увидела, что полыхает корзина с пряжей в главном помещении мастерской. Огонь затрещал, в нос ударил смрад горелой шерсти. Вскрикнув, она быстро завернула корону в шелк, сунула ее в тайник и кинулась наверх. В глазах сразу защипало, они наполнились слезами, в горло забился едкий дым. Она схватила стоявшую у двери бадью с водой и залила горящую корзину, затем, давясь кашлем, взяла метлу и принялась забивать распространяющееся пламя.
В проеме появился силуэт мужчины, заслонившего скудный сумеречный свет, льющийся с улицы.
– Не стой как пень, – раздраженно бросила ему Мириэл, решив, что это пришел кто-то из соседей. – Помогай или беги за помощью.
Мужчина шагнул в мастерскую и остановился перед ней, сжимая кулаки. Мириэл взглянула в красивое и недовольное лицо бывшего отчима и испытала потрясение как от удара.
– Найджел! – выдохнула она. – Так это ты поджег, негодяй!
Он вытаращился на нее, и на искаженном от ярости и ненависти лице отразилось изумление.
– Проклятая ведьма! – взревел он. – Как я сразу не догадался, что это ты вознамерилась погубить меня. Все делаешь назло. Мало того, что опозорила семью, так теперь еще и хлеб у нас отнимаешь.
– Ты мне никто! – дерзко отвечала Мириэл. – А хлеба ты сам себя лишаешь, потому что ни черта не смыслишь в ткацком ремесле. Сам во всем виноват. – Со слезами ярости и горя на глазах, застилавшими видимость, она ткнула в него метлой. – Даже мать не смог уберечь!
Он проворно отпрыгнул в сторону.
– Она умерла по воле Господа, – хрипло возразил он. – А ты к моей Аннет отношения не имеешь. Ты – подкидыш. Тебя следовало удушить при рождении! – Он взял со стола тюк шерсти и двинулся на нее.
Мириэл вооружилась метлой, как дубиной, и, чтобы не подпустить его к себе, стала двигаться вокруг тлеющей корзины. Она пыталась позвать на помощь, но горло осипло от дыма, из него вырывался только кашель. Должен же кто-то заметить огонь и прийти на помощь.
Найджел бросился вперед, вышиб из ее рук метлу и повалил на пол, придавив своим грузным телом, а концом рулона норовя зажать ей рот и нос, чтобы лишить ее воздуха. Изловчившись, Мириэл изо всей силы ткнула его кулаком в горло.
Он отпрянул, ловя ртом воздух. Мириэл ухватилась за торчащий конец ткани и вскочила на ноги.
– Убью, гадина! – прохрипел Найджел, вновь кидаясь на нее.
В темноте завязалась драка. Мириэл кусалась и царапалась, отбиваясь, словно дикая кошка, но Найджел не сдавался. Одной рукой он нащупал ее горло и стиснул его.
– Мать честная! – воскликнул от двери Герберт, когда роговой фонарь в его руке высветил из темноты ужасную сцену. Подняв тревогу, он кинулся на помощь жене, хватая с крюка на стене ножницы для стрижки ворса.
Найджел отшвырнул Мириэл в сторону и повернулся лицом к новому противнику. Она отлетела на один из ткацких станков и, ударившись головой о деревянную раму, рухнула на пол как подкошенная.
– Грабят, убивают! – крикнул Герберт и ткнул ножницами в темный силуэт перед ним. Острые концы продырявили Найджелу сюртук и рубашку, полоснув его по боку, но рана оказалась пустяковой. Найджел пнул коленом Герберта в живот и, когда тот согнулся, тяжело пыхтя и отдуваясь, бросился прочь из мастерской и растворился в сгустившихся сумерках.
Мириэл с трудом встала на четвереньки. Ее тошнило, на затылке вздулась шишка размером с гусиное яйцо. Где-то рядом стонал Герберт. Потом он вдруг издал странный булькающий звук. Ее ослепил яркий свет, чья-то сильная рука обхватила ее за плечи. Она взвизгнула и попыталась вырваться, но движения ее были вялые, как скрученная пряжа.
– Успокойся, все хорошо, помощь подоспела. Никто тебя не обидит, – увещевал ее звучный голос Роберта Уиллоби. – Что здесь произошло?
Мириэл качнула головой, тут же загудевшей, словно там скопился рой пчел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Вечером накануне открытия ярмарки Мириэл все еще находилась в мастерской, при свете свечей осматривая напоследок свое производство. Скоро явится Герберт. Проверив, как движется работа на каждом станке, она направилась к тюкам материи, приготовленным для продажи на ярмарке. Она потрогала мягкую ткань, водя пальцами по ворсу, который собственноручно подрезала ножницами. Выйдя со своим товаром на рынок, она быстро завоевала первенствующее положение, и это служило некоторым утешением маленькому потерянному ребенку, которым она, в сущности, оставалась за внешним фасадом трудолюбия и уверенности.
Желая побаловать это несчастное дитя, Мириэл оставила станки с тюками сукна и, взяв с полки светильник, спустилась по каменной лестнице на склад в задней части мастерской. Неровное золотистое пламя выхватило из темноты тюки шерсти и крашеной пряжи, запасной фламандский станок и рядом груду челноков. Запахи камня и руна смешивались с ароматом восковой свечи.
Мириэл подошла к большому дубовому сундуку у дальней стены помещения. Сундук был дешевый, грубой работы; в таких многие женщины хранят дома лишние горшки или одежду. Сама она держала в нем веретена и разновесы из камня, глины и кости. Ничем неприметный сундук, никто не обратил бы внимание на то, что он гораздо больше, чем предполагает его внутренний объем.
Мириэл опустилась на колени возле сундука и поставила светильник на пол. Проведя ладонью по внешней стороне дна, она нащупала маленький деревянный колышек и повернула его. Распахнулась откидная крышка, прикрывавшая небольшое потайное отделение. Мириэл осторожно вытащила из тайника корону королевы Матильды и извлекла ее из шелковой материи. Давно уже не держала она в руках корону. Темнота пещерного помещения, озаряемая пламенем светильника, лишь усиливала охватившее ее благоговение. Она словно поклонялась святыне в храме.
Неожиданно для себя Мириэл стала разговаривать с короной как с живой. Шепотом поведала ей о своих сожалениях и страхах, о своих нуждах и честолюбивых замыслах. Рассказала о своих успехах и о том, что еще намерена сделать, дабы укрепить свое положение. Сообщила ей о смерти матери и о своей печали, призналась, как горюет о том, что могло бы быть, но теперь утрачено навсегда. Драгоценные камни сверкали, словно глаза дракона, жемчужины сияли, будто тончайший белый шелк, золото мерцало красным огнем.
Ослепленная блеском короны, Мириэл не сразу сообразила, что вспышки на золоте – это отражение пламени, причем не ее светильника. Резко обернувшись, она увидела, что полыхает корзина с пряжей в главном помещении мастерской. Огонь затрещал, в нос ударил смрад горелой шерсти. Вскрикнув, она быстро завернула корону в шелк, сунула ее в тайник и кинулась наверх. В глазах сразу защипало, они наполнились слезами, в горло забился едкий дым. Она схватила стоявшую у двери бадью с водой и залила горящую корзину, затем, давясь кашлем, взяла метлу и принялась забивать распространяющееся пламя.
В проеме появился силуэт мужчины, заслонившего скудный сумеречный свет, льющийся с улицы.
– Не стой как пень, – раздраженно бросила ему Мириэл, решив, что это пришел кто-то из соседей. – Помогай или беги за помощью.
Мужчина шагнул в мастерскую и остановился перед ней, сжимая кулаки. Мириэл взглянула в красивое и недовольное лицо бывшего отчима и испытала потрясение как от удара.
– Найджел! – выдохнула она. – Так это ты поджег, негодяй!
Он вытаращился на нее, и на искаженном от ярости и ненависти лице отразилось изумление.
– Проклятая ведьма! – взревел он. – Как я сразу не догадался, что это ты вознамерилась погубить меня. Все делаешь назло. Мало того, что опозорила семью, так теперь еще и хлеб у нас отнимаешь.
– Ты мне никто! – дерзко отвечала Мириэл. – А хлеба ты сам себя лишаешь, потому что ни черта не смыслишь в ткацком ремесле. Сам во всем виноват. – Со слезами ярости и горя на глазах, застилавшими видимость, она ткнула в него метлой. – Даже мать не смог уберечь!
Он проворно отпрыгнул в сторону.
– Она умерла по воле Господа, – хрипло возразил он. – А ты к моей Аннет отношения не имеешь. Ты – подкидыш. Тебя следовало удушить при рождении! – Он взял со стола тюк шерсти и двинулся на нее.
Мириэл вооружилась метлой, как дубиной, и, чтобы не подпустить его к себе, стала двигаться вокруг тлеющей корзины. Она пыталась позвать на помощь, но горло осипло от дыма, из него вырывался только кашель. Должен же кто-то заметить огонь и прийти на помощь.
Найджел бросился вперед, вышиб из ее рук метлу и повалил на пол, придавив своим грузным телом, а концом рулона норовя зажать ей рот и нос, чтобы лишить ее воздуха. Изловчившись, Мириэл изо всей силы ткнула его кулаком в горло.
Он отпрянул, ловя ртом воздух. Мириэл ухватилась за торчащий конец ткани и вскочила на ноги.
– Убью, гадина! – прохрипел Найджел, вновь кидаясь на нее.
В темноте завязалась драка. Мириэл кусалась и царапалась, отбиваясь, словно дикая кошка, но Найджел не сдавался. Одной рукой он нащупал ее горло и стиснул его.
– Мать честная! – воскликнул от двери Герберт, когда роговой фонарь в его руке высветил из темноты ужасную сцену. Подняв тревогу, он кинулся на помощь жене, хватая с крюка на стене ножницы для стрижки ворса.
Найджел отшвырнул Мириэл в сторону и повернулся лицом к новому противнику. Она отлетела на один из ткацких станков и, ударившись головой о деревянную раму, рухнула на пол как подкошенная.
– Грабят, убивают! – крикнул Герберт и ткнул ножницами в темный силуэт перед ним. Острые концы продырявили Найджелу сюртук и рубашку, полоснув его по боку, но рана оказалась пустяковой. Найджел пнул коленом Герберта в живот и, когда тот согнулся, тяжело пыхтя и отдуваясь, бросился прочь из мастерской и растворился в сгустившихся сумерках.
Мириэл с трудом встала на четвереньки. Ее тошнило, на затылке вздулась шишка размером с гусиное яйцо. Где-то рядом стонал Герберт. Потом он вдруг издал странный булькающий звук. Ее ослепил яркий свет, чья-то сильная рука обхватила ее за плечи. Она взвизгнула и попыталась вырваться, но движения ее были вялые, как скрученная пряжа.
– Успокойся, все хорошо, помощь подоспела. Никто тебя не обидит, – увещевал ее звучный голос Роберта Уиллоби. – Что здесь произошло?
Мириэл качнула головой, тут же загудевшей, словно там скопился рой пчел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120