Дело было нехитрое.
По ключевым словам я быстро отыскала московский сайт, посвященный кельтской музыке. Мне пришлось просматривать все сообщения на форуме в надежде хоть за что-нибудь зацепиться.
Довольно часто встречались сообщения какой-то Машеньки (Уж не той ли, которая подкинула Ирише ксерокопии старинных документов?). Судя по всему, это была заядлая посетительница концертов: то и дело я натыкалась на фразы типа: "Девчонки, ну что? Идем в Точку 17-го?" или "Кто не был вчера в ЦДХ на концерте, тот много потерял. Как мне вас всех жалко! ЗЫ. Привет басисту группы Si Mhor!". Прочитав с десяток таких сообщений, я приуныла, но вот наконец-то в одном из них мелькнул Миша Колбаскин. Та же Машенька у кого-то спрашивала: "Надя, кинь мне телефон Колбаскина, он мне Clannad так и не вернул. Только не мылом, плз, у меня какая-то беда с почтовым ящиком" И Надя, нарушая элементарные правила хорошего тона, в ответном сообщении выставила на всеобщее обозрение номер искомого Миши. Мне было несколько неудобно переписывать этот номер в записную книжицу, ведь давали-то его не мне, но другого выхода, боюсь, не было.
Для очистки совести я решила просмотреть все сообщения от начала создания форума. В одном месте Машенька явно любезничала с человеком, скрывшимся под именем Найси. Надо же, взял кто-то имя красавца Найси из моей любимой саги! Надо бы узнать и пор Машу и про этого Найси, может быть, они меня выведут на Диму в конце концов…
Я подошла к телефону и неуверенно набрала номер. Потом набрала воздух в легкие и выпалила "Алло!" в ответ дежурному "Здравствуйте!", произнесенном приятным мужским голосом. Но когда я начала говорить, приятный голос перебил меня словами "…но сейчас я не могу подойти к телефону. Оставьте, пожалуйста, сообщение после сигнала". Сколько раз уже напарывалась на автоответчики и все никак не могу привыкнуть. В трубке раздалось противное "ПИП!", но я так и не успела сообразить, что бы мне такого ответить ответчику. Пришлось срочно отключиться. Дальнейшие поиски не состоялись. Дверь открылась, и в комнату торжественно вплыла наш матриарх Полина Алексеевна.
… Вечером, скрепя сердце и скрипя зубами я позвонила Татьяне и доложила результат поисков: телефон Колбаскина найден, но его самого дома нет (я честно перезванивала четырежды и каждый раз слушала один и тот же автоотвеченный текст). Таня снова разразилась стонами и воплями, из которых я поняла, что, во-первых, в милиции ее заявление по поводу пропажи Димочки с большой неохотой, но все-таки взяли, и, во вторых, никаких следов кражи, кроме пропажи денег, у нее в квартире не обнаружено. И вообще она боится (в ее-то годы!), что отец узнает и сурово отчитает, и поэтому о краже заявлять в милицию не стала. Хотя денег жалко.
Отделавшись от Тани (а закончить разговор с ней было очень непросто), я хотела разогреть себе ужин, но тут снова позвонили.
– Алё… Маргарит-Сергеевна?
– А, Ириша, здравствуй.
– Маргарит-Сергеевна, а я выяснила, кто эти бумаги Маше дал.
– Кто?
– А Вы его знаете, это этот… Димка Евсеев с Филфака.
– Дима? Евсеев?!
– Ну да…
– Ириш, а он сейчас где? Мне надо с ним поговорить срочно!
– Ой… А вот это я не знаю. Вы знаете, мы на той неделе еще в Вермель пойдем, обычно они с Машкой там всегда вместе бывают. Ну я не знаю, если она не приедет к этому времени, то вряд ли он там будет. А если она приедет, то и он придет. Хотите, могу его домашний телефон для Вас узнать?
– Да нет, Иришенька, спасибо, я сама как-нибудь узнаю… А давно ты его в последний раз видела?
– Димку? Ха… Вот позавчера его не было… И Машки не было… а кто ж его видел-то? Не знаю… Я у своих там поспрашиваю, может кто чего слышал.
– Ой, хорошо бы! Ты если узнаешь, то позвони мне… Или ему скажи… Хотя нет, не надо, просто позвони мне и скажи, где он и как с ним связаться, ладно?
– А… Хорошо…
Мы попрощались. Дима, Маша Ириша… вроде бы все вместе, а кто где с кем и зачем – неизвестно. Надо бы про эту Машу поподробнее узнать. Но – как? Звонить ее родителям? Они небось и так валидол валерьянкой запивают. Гм, как хорошо, что у меня детей нет.
…С французским текстом дело обстояло проще. Вообще с текстами, вещами общаться гораздо легче, чем с людьми. Люди меняются, тексты остаются. Текст можно отложить, забыть, и не будет он тебе трезвонить, устраивать по телефону истерики, звонить тебе в дверь или требовать отчета о проделанной за год работе… Иногда мне хотелось вообще отрешиться от людей и жить только текстами, раствориться в них, уж очень сложно все у этих двуногих… Французский текст, по заверению коллег с романской кафедры, был подлинным. Конечно, Володе я расскажу, что знающие люди провели экспертизу и со всей ответственностью заявили и все такое… На самом деле посмотрели, почитали, поцокали языками "Ой, какая история занимательная! Да, да, язык, стиль – восемнадцатый век, точно, не переживай!" и снова погрузись в свои дела. У кого-то дети школу оканчивают, у кого-то муж любовницу завел, у кого-то свекровь с инсультом – все как у людей. А меня чем дальше, тем больше волновало – а что стало с этой Маргаритой? Тезка моя, между прочим. Вообще, имя не спроста… Маргарита и дьявол – вечная тема какая-то.
Я человек не верующий и не суеверный. Родители мои были убежденные атеисты и я считаю, что они были правы. Сейчас редко кто, даже из неверующих, говорит такое вслух. Наверное, боятся прослыть мракобесами и ретроградами. Я не стесняюсь. Я признаю только знание и познание. А вера – это принятие чего-либо без доказательств. Нет, я уважаю религиозные чувства других людей, но разделять их не собираюсь.
Когда в конце восьмидесятых у нас религию "разрешили", многие мои сверстники (и Володька, кстати, в числе первых), толпой двинулись креститься. Мне было смешно. Сколько было ненужной патетики! И ведь все (или почти все) были партийные, кто-то еще десять лет назад ругал старушку-маму за то, что она тайком бегала куличи святить, а в восемьдесят восьмом сами стали ходить с крестами на шее, как в детстве с пионерскими галстуками ходили. Танька одна не крестилась, боялась отца, хотя ей тоже хотелось, все туда, и она туда же… А Володька крестил всю семью: жену и обеих дочерей. Целый год отходил в церковь, выстаивал службу в праздничные дни, даже пожертвования какие-то делал, а потом мало-помалу религиозный экстаз у него иссяк. Сам он говорил, что разуверился.
У кого-то, как у Володьки, потом перекипело, кто-то и вправду уверовал, хотя мне сложно понять, как это происходит. Я где-то читала, что вера в Бога – хороший способ психологической защиты. Может быть. Да, мне иногда бывало жаль, что я не верю ни во что, так было бы проще жить. Но я не верю. Я либо знаю, либо сомневаюсь. И чем больше знаю, тем больше сомневаюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
По ключевым словам я быстро отыскала московский сайт, посвященный кельтской музыке. Мне пришлось просматривать все сообщения на форуме в надежде хоть за что-нибудь зацепиться.
Довольно часто встречались сообщения какой-то Машеньки (Уж не той ли, которая подкинула Ирише ксерокопии старинных документов?). Судя по всему, это была заядлая посетительница концертов: то и дело я натыкалась на фразы типа: "Девчонки, ну что? Идем в Точку 17-го?" или "Кто не был вчера в ЦДХ на концерте, тот много потерял. Как мне вас всех жалко! ЗЫ. Привет басисту группы Si Mhor!". Прочитав с десяток таких сообщений, я приуныла, но вот наконец-то в одном из них мелькнул Миша Колбаскин. Та же Машенька у кого-то спрашивала: "Надя, кинь мне телефон Колбаскина, он мне Clannad так и не вернул. Только не мылом, плз, у меня какая-то беда с почтовым ящиком" И Надя, нарушая элементарные правила хорошего тона, в ответном сообщении выставила на всеобщее обозрение номер искомого Миши. Мне было несколько неудобно переписывать этот номер в записную книжицу, ведь давали-то его не мне, но другого выхода, боюсь, не было.
Для очистки совести я решила просмотреть все сообщения от начала создания форума. В одном месте Машенька явно любезничала с человеком, скрывшимся под именем Найси. Надо же, взял кто-то имя красавца Найси из моей любимой саги! Надо бы узнать и пор Машу и про этого Найси, может быть, они меня выведут на Диму в конце концов…
Я подошла к телефону и неуверенно набрала номер. Потом набрала воздух в легкие и выпалила "Алло!" в ответ дежурному "Здравствуйте!", произнесенном приятным мужским голосом. Но когда я начала говорить, приятный голос перебил меня словами "…но сейчас я не могу подойти к телефону. Оставьте, пожалуйста, сообщение после сигнала". Сколько раз уже напарывалась на автоответчики и все никак не могу привыкнуть. В трубке раздалось противное "ПИП!", но я так и не успела сообразить, что бы мне такого ответить ответчику. Пришлось срочно отключиться. Дальнейшие поиски не состоялись. Дверь открылась, и в комнату торжественно вплыла наш матриарх Полина Алексеевна.
… Вечером, скрепя сердце и скрипя зубами я позвонила Татьяне и доложила результат поисков: телефон Колбаскина найден, но его самого дома нет (я честно перезванивала четырежды и каждый раз слушала один и тот же автоотвеченный текст). Таня снова разразилась стонами и воплями, из которых я поняла, что, во-первых, в милиции ее заявление по поводу пропажи Димочки с большой неохотой, но все-таки взяли, и, во вторых, никаких следов кражи, кроме пропажи денег, у нее в квартире не обнаружено. И вообще она боится (в ее-то годы!), что отец узнает и сурово отчитает, и поэтому о краже заявлять в милицию не стала. Хотя денег жалко.
Отделавшись от Тани (а закончить разговор с ней было очень непросто), я хотела разогреть себе ужин, но тут снова позвонили.
– Алё… Маргарит-Сергеевна?
– А, Ириша, здравствуй.
– Маргарит-Сергеевна, а я выяснила, кто эти бумаги Маше дал.
– Кто?
– А Вы его знаете, это этот… Димка Евсеев с Филфака.
– Дима? Евсеев?!
– Ну да…
– Ириш, а он сейчас где? Мне надо с ним поговорить срочно!
– Ой… А вот это я не знаю. Вы знаете, мы на той неделе еще в Вермель пойдем, обычно они с Машкой там всегда вместе бывают. Ну я не знаю, если она не приедет к этому времени, то вряд ли он там будет. А если она приедет, то и он придет. Хотите, могу его домашний телефон для Вас узнать?
– Да нет, Иришенька, спасибо, я сама как-нибудь узнаю… А давно ты его в последний раз видела?
– Димку? Ха… Вот позавчера его не было… И Машки не было… а кто ж его видел-то? Не знаю… Я у своих там поспрашиваю, может кто чего слышал.
– Ой, хорошо бы! Ты если узнаешь, то позвони мне… Или ему скажи… Хотя нет, не надо, просто позвони мне и скажи, где он и как с ним связаться, ладно?
– А… Хорошо…
Мы попрощались. Дима, Маша Ириша… вроде бы все вместе, а кто где с кем и зачем – неизвестно. Надо бы про эту Машу поподробнее узнать. Но – как? Звонить ее родителям? Они небось и так валидол валерьянкой запивают. Гм, как хорошо, что у меня детей нет.
…С французским текстом дело обстояло проще. Вообще с текстами, вещами общаться гораздо легче, чем с людьми. Люди меняются, тексты остаются. Текст можно отложить, забыть, и не будет он тебе трезвонить, устраивать по телефону истерики, звонить тебе в дверь или требовать отчета о проделанной за год работе… Иногда мне хотелось вообще отрешиться от людей и жить только текстами, раствориться в них, уж очень сложно все у этих двуногих… Французский текст, по заверению коллег с романской кафедры, был подлинным. Конечно, Володе я расскажу, что знающие люди провели экспертизу и со всей ответственностью заявили и все такое… На самом деле посмотрели, почитали, поцокали языками "Ой, какая история занимательная! Да, да, язык, стиль – восемнадцатый век, точно, не переживай!" и снова погрузись в свои дела. У кого-то дети школу оканчивают, у кого-то муж любовницу завел, у кого-то свекровь с инсультом – все как у людей. А меня чем дальше, тем больше волновало – а что стало с этой Маргаритой? Тезка моя, между прочим. Вообще, имя не спроста… Маргарита и дьявол – вечная тема какая-то.
Я человек не верующий и не суеверный. Родители мои были убежденные атеисты и я считаю, что они были правы. Сейчас редко кто, даже из неверующих, говорит такое вслух. Наверное, боятся прослыть мракобесами и ретроградами. Я не стесняюсь. Я признаю только знание и познание. А вера – это принятие чего-либо без доказательств. Нет, я уважаю религиозные чувства других людей, но разделять их не собираюсь.
Когда в конце восьмидесятых у нас религию "разрешили", многие мои сверстники (и Володька, кстати, в числе первых), толпой двинулись креститься. Мне было смешно. Сколько было ненужной патетики! И ведь все (или почти все) были партийные, кто-то еще десять лет назад ругал старушку-маму за то, что она тайком бегала куличи святить, а в восемьдесят восьмом сами стали ходить с крестами на шее, как в детстве с пионерскими галстуками ходили. Танька одна не крестилась, боялась отца, хотя ей тоже хотелось, все туда, и она туда же… А Володька крестил всю семью: жену и обеих дочерей. Целый год отходил в церковь, выстаивал службу в праздничные дни, даже пожертвования какие-то делал, а потом мало-помалу религиозный экстаз у него иссяк. Сам он говорил, что разуверился.
У кого-то, как у Володьки, потом перекипело, кто-то и вправду уверовал, хотя мне сложно понять, как это происходит. Я где-то читала, что вера в Бога – хороший способ психологической защиты. Может быть. Да, мне иногда бывало жаль, что я не верю ни во что, так было бы проще жить. Но я не верю. Я либо знаю, либо сомневаюсь. И чем больше знаю, тем больше сомневаюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81