Но он услышал и ответил.
– Да, это я. С кем имею удовольствие разговаривать?
– Это Маргарита Надежкина из института этнографии… Старший научный сотрудник…
– Очень приятно. – Несмотря на старческое дребезжание, голос был ровный, спокойный, так что я перестала волноваться.
– Понимаете, мне нужна Ваша консультация по одному вопросу. Мне говорили, что у Вас есть одна редкая книга, перевод Библии на бретонский язык.
– Да, у меня есть эта книга.
– Так вот, мне необходимо на нее взглянуть… дело в том, что вокруг нее закрутилась одна довольно сложная история.
– Надо же! Никогда не думал, что эта книга может вообще кого-то заинтересовать. – Профессор сухо рассмеялся, а может быть, закашлялся. – Но вы понимаете, я живу один и вообще не люблю, когда ко мне кто-то заходит…
– А может быть, я могу вам чем-то помочь? – Я сразу представила себе немощного старика, который сидит один в тесной маленькой квартирке, и никто его не обихаживает, никто и стакана воды не поднесет…- Я могу Вам закупить продуктов или что-нибудь по дому сделать…
– Это лишнее, – спокойно ответил профессор, – Ко мне ходит человек и приносит продукты, убирает в доме. Пенсия у меня не очень большая, академиком я так и не стал… Да…Но все-таки могу себе позволить нанять помощника по хозяйству.
– Ну тогда, – растерялась я, – Я даже не знаю… Но мне очень нужна эта книга. Хотя бы просто посмотреть на нее.
Профессор задумался. Видимо, ему непросто было решить, пускать меня на порог или нет. Я ждала, потому что не знала, что говорить дальше. Эта минута молчания длилась так долго, что я уж стала опасаться: не случилось ли чего на том конце провода.
– А вы занимаетесь кельтологией?
– Да, это не основная моя специальность, но все-таки…
– Что ж… Честно говоря, эта книга у меня не вызывает особого интереса. Да и кельтскими языками я занимался очень давно. Они для меня были не более чем материал для реконструкции. А эта книга не дает в этом плане ничего, абсолютно ничего. Сами увидите.
"Мне бы только увидеть!" – думала я.
Профессор помедлил еще минуту, потом снова заговорил:
– А вас не шокирует, если я предложу вам купить эту книгу?
– Да что вы, почему шокирует? – почти ликующим тоном прокричала я и с опаской подумала: сколько ж может стоить такое сокровище?
– Не подумайте плохого… Конечно, в иных условиях я, безусловно, отдал бы ее вам даром, раз она вам так нужна, а мне не нужна абсолютно. Но… Понимаете, как я уже говорил пенсия у меня не очень большая. На жизнь хватает, а на смерть… Родственников у меня нет, значит, хоронить меня придется коллегам. Не мне вам рассказывать, в каком положении сейчас ученые. Поэтому я коплю деньги на похороны. И если бы вы согласились…
– Я согласна, Вениамин Георгиевич, о чем разговор! У меня и мысли не было брать эту книгу даром! Это было бы просто нечестно по отношению к вам! Только скажите сразу, во сколько вы ее оцените… – и зажмурилась, боясь услышать головокружительную сумму.
Профессор снова замолчал, видимо, что-то подсчитывая. И, когда я уже мысленно составила список всех, кто теоретически мог одолжить мне деньги, он изрек:
– Шестьсот рублей, то есть примерно двадцать долларов. Надеюсь, это не очень большая для вас сумма?
Я готова была расхохотаться.
– Нет, что вы, я бы даже сказала, что сумма символическая!
– Книга, на мой взгляд, большего не стоит. Вот если бы речь шла об этимологическом словаре древнеирландского языка, или еще о чем-нибудь равноценном, уж поверьте, я бы не стал так разбрасываться. Но брать с вас огромных денег за это… Так когда вы приедете?
– Могу завтра, если вам удобно.
– Хорошо, приезжайте завтра в шестнадцать часов. Записывайте адрес.
Записав адрес и церемонно попрощавшись с профессором, я с размаху бухнулась с кресло! Вот это да! Как все просто оказалось! Надо будет просить, кто же нашептал Володьке, что у этого легендарного старца есть заветная книга? Неужели завтра я буду держать ее в руках? Даже не верится. А почему, собственно, не верится? Завтра поеду, куплю Библию, и буду наслаждаться.
Я вспомнила о том, что собиралась попить чай. Снова пошла на кухню, зажгла конфорку, поставила чайник на огонь. Потом пошла к аквариуму. Лягуши линяли. Они стаскивали с себя старые шкурки, тонкие как паутина. Особенно смешно было смотреть, как они стягивают кожу с задних лап: я точно так же колготки снимаю. Кстати, только после того, как мои питомцы впервые полиняли, я поняла, почему Василиса прекрасная сбрасывала с себя лягушечью кожу. Оказывается, кожа у лягушек по определению временная, ее никто всю жизнь не носит. Только в отличие от Василисы, настоящие лягушки ее на полу не бросают, а тут же съедают. Да еще умудряются друг у друга отбирать. Правильно. А то придет какой-нибудь Иван-Царевич…
Стоп! А что это я думаю о всякой ерунде? Я отошла от аквариума, чтобы не мешать земноводным заниматься столь важным делом: мне бы не понравилось, если бы кто-то подсматривал в окно, как я переодеваюсь. Ясно, я пытаюсь отвлечь себя от мыслей о завтрашней поездке. А почему? Мне кажется эта сделка нечестной. Платить такие смешные деньги за такой раритет… Может быть в этом дело? Стоп, но если только профессор не выжил из ума (по разговору не похоже), то почему он отдает мне рукопись практически даром? Он не может не знать ее настоящей ценности. Уж кто-кто, а он-то.. Что-то тут не так. Хотя, чем черт не шутит, может быть у него свои критерии: не дает она ничего для реконструкций индоевропейских основ – значит не ценно… И все равно, не верится мне, что ТА САМЯ КНИГА окажется завтра у меня в руках. Я прошлась по комнате, зашла на кухню, машинально открыла холодильник, увидела, что ничего особенного там нет, закрыла холодильник и прислонилась лбом к оконному стеклу.
Так почему же мне не верится? Да потому что ничего не сходится! Если Библия у Матвеева, то откуда эта отксерокопированная страничка могла взяться у Маши Петровой и у Иры Черемис? Вряд ли эти студентки так вот запросто ходили пить чай к одинокому профессору и брали у него книгу взаймы, чтобы ее переснять. Конечно, всякое может быть… В любом случае, завтра я это узнаю. Как раз с утра у меня две лекции, потом – в родной НИИ, там и пообедаю. А оттуда – прямиком к Вениамину Георгиевичу. И все станет ясно. Но сколько бы я ни пыталась отвлечься, это логическое несоответствие возвращало к себе мои мысли. Предчувствие того, что какая-то загадка скоро будет разгадана, щекотало меня изнутри. Примерно так же я чувствовала себя лет в шесть, когда гадала: что же родители подарят мне на день рождения?
– 31-
Последнее время Колбаскин почти не ел и не спал. Время будто изменило свой ход, постепенно убыстряя его перед тем, как свиться в причудливую спирать и унестись в иное измерение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Да, это я. С кем имею удовольствие разговаривать?
– Это Маргарита Надежкина из института этнографии… Старший научный сотрудник…
– Очень приятно. – Несмотря на старческое дребезжание, голос был ровный, спокойный, так что я перестала волноваться.
– Понимаете, мне нужна Ваша консультация по одному вопросу. Мне говорили, что у Вас есть одна редкая книга, перевод Библии на бретонский язык.
– Да, у меня есть эта книга.
– Так вот, мне необходимо на нее взглянуть… дело в том, что вокруг нее закрутилась одна довольно сложная история.
– Надо же! Никогда не думал, что эта книга может вообще кого-то заинтересовать. – Профессор сухо рассмеялся, а может быть, закашлялся. – Но вы понимаете, я живу один и вообще не люблю, когда ко мне кто-то заходит…
– А может быть, я могу вам чем-то помочь? – Я сразу представила себе немощного старика, который сидит один в тесной маленькой квартирке, и никто его не обихаживает, никто и стакана воды не поднесет…- Я могу Вам закупить продуктов или что-нибудь по дому сделать…
– Это лишнее, – спокойно ответил профессор, – Ко мне ходит человек и приносит продукты, убирает в доме. Пенсия у меня не очень большая, академиком я так и не стал… Да…Но все-таки могу себе позволить нанять помощника по хозяйству.
– Ну тогда, – растерялась я, – Я даже не знаю… Но мне очень нужна эта книга. Хотя бы просто посмотреть на нее.
Профессор задумался. Видимо, ему непросто было решить, пускать меня на порог или нет. Я ждала, потому что не знала, что говорить дальше. Эта минута молчания длилась так долго, что я уж стала опасаться: не случилось ли чего на том конце провода.
– А вы занимаетесь кельтологией?
– Да, это не основная моя специальность, но все-таки…
– Что ж… Честно говоря, эта книга у меня не вызывает особого интереса. Да и кельтскими языками я занимался очень давно. Они для меня были не более чем материал для реконструкции. А эта книга не дает в этом плане ничего, абсолютно ничего. Сами увидите.
"Мне бы только увидеть!" – думала я.
Профессор помедлил еще минуту, потом снова заговорил:
– А вас не шокирует, если я предложу вам купить эту книгу?
– Да что вы, почему шокирует? – почти ликующим тоном прокричала я и с опаской подумала: сколько ж может стоить такое сокровище?
– Не подумайте плохого… Конечно, в иных условиях я, безусловно, отдал бы ее вам даром, раз она вам так нужна, а мне не нужна абсолютно. Но… Понимаете, как я уже говорил пенсия у меня не очень большая. На жизнь хватает, а на смерть… Родственников у меня нет, значит, хоронить меня придется коллегам. Не мне вам рассказывать, в каком положении сейчас ученые. Поэтому я коплю деньги на похороны. И если бы вы согласились…
– Я согласна, Вениамин Георгиевич, о чем разговор! У меня и мысли не было брать эту книгу даром! Это было бы просто нечестно по отношению к вам! Только скажите сразу, во сколько вы ее оцените… – и зажмурилась, боясь услышать головокружительную сумму.
Профессор снова замолчал, видимо, что-то подсчитывая. И, когда я уже мысленно составила список всех, кто теоретически мог одолжить мне деньги, он изрек:
– Шестьсот рублей, то есть примерно двадцать долларов. Надеюсь, это не очень большая для вас сумма?
Я готова была расхохотаться.
– Нет, что вы, я бы даже сказала, что сумма символическая!
– Книга, на мой взгляд, большего не стоит. Вот если бы речь шла об этимологическом словаре древнеирландского языка, или еще о чем-нибудь равноценном, уж поверьте, я бы не стал так разбрасываться. Но брать с вас огромных денег за это… Так когда вы приедете?
– Могу завтра, если вам удобно.
– Хорошо, приезжайте завтра в шестнадцать часов. Записывайте адрес.
Записав адрес и церемонно попрощавшись с профессором, я с размаху бухнулась с кресло! Вот это да! Как все просто оказалось! Надо будет просить, кто же нашептал Володьке, что у этого легендарного старца есть заветная книга? Неужели завтра я буду держать ее в руках? Даже не верится. А почему, собственно, не верится? Завтра поеду, куплю Библию, и буду наслаждаться.
Я вспомнила о том, что собиралась попить чай. Снова пошла на кухню, зажгла конфорку, поставила чайник на огонь. Потом пошла к аквариуму. Лягуши линяли. Они стаскивали с себя старые шкурки, тонкие как паутина. Особенно смешно было смотреть, как они стягивают кожу с задних лап: я точно так же колготки снимаю. Кстати, только после того, как мои питомцы впервые полиняли, я поняла, почему Василиса прекрасная сбрасывала с себя лягушечью кожу. Оказывается, кожа у лягушек по определению временная, ее никто всю жизнь не носит. Только в отличие от Василисы, настоящие лягушки ее на полу не бросают, а тут же съедают. Да еще умудряются друг у друга отбирать. Правильно. А то придет какой-нибудь Иван-Царевич…
Стоп! А что это я думаю о всякой ерунде? Я отошла от аквариума, чтобы не мешать земноводным заниматься столь важным делом: мне бы не понравилось, если бы кто-то подсматривал в окно, как я переодеваюсь. Ясно, я пытаюсь отвлечь себя от мыслей о завтрашней поездке. А почему? Мне кажется эта сделка нечестной. Платить такие смешные деньги за такой раритет… Может быть в этом дело? Стоп, но если только профессор не выжил из ума (по разговору не похоже), то почему он отдает мне рукопись практически даром? Он не может не знать ее настоящей ценности. Уж кто-кто, а он-то.. Что-то тут не так. Хотя, чем черт не шутит, может быть у него свои критерии: не дает она ничего для реконструкций индоевропейских основ – значит не ценно… И все равно, не верится мне, что ТА САМЯ КНИГА окажется завтра у меня в руках. Я прошлась по комнате, зашла на кухню, машинально открыла холодильник, увидела, что ничего особенного там нет, закрыла холодильник и прислонилась лбом к оконному стеклу.
Так почему же мне не верится? Да потому что ничего не сходится! Если Библия у Матвеева, то откуда эта отксерокопированная страничка могла взяться у Маши Петровой и у Иры Черемис? Вряд ли эти студентки так вот запросто ходили пить чай к одинокому профессору и брали у него книгу взаймы, чтобы ее переснять. Конечно, всякое может быть… В любом случае, завтра я это узнаю. Как раз с утра у меня две лекции, потом – в родной НИИ, там и пообедаю. А оттуда – прямиком к Вениамину Георгиевичу. И все станет ясно. Но сколько бы я ни пыталась отвлечься, это логическое несоответствие возвращало к себе мои мысли. Предчувствие того, что какая-то загадка скоро будет разгадана, щекотало меня изнутри. Примерно так же я чувствовала себя лет в шесть, когда гадала: что же родители подарят мне на день рождения?
– 31-
Последнее время Колбаскин почти не ел и не спал. Время будто изменило свой ход, постепенно убыстряя его перед тем, как свиться в причудливую спирать и унестись в иное измерение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81