Европейцы, что с них возьмешь. У французов это особенно выражено. Шовинизм… Я сам француз, хотя и русский, я это очень хорошо понимаю. Взять ту же эпоху просвещения мою любимую: ну что это получается? Это они всех просвещали, значит они самые умные…А остальные – так, дураки, варвары… И фашизм оттуда же пошел.
– Это не совсем так, – осторожно заметил Паша, но Сашка продолжал:
– Нет, ну смотри. Они сделали революцию. Французы замутили весь этот бардак, перерезали кучу народу, порушили церквей немеряно, все раздолбали, но обозвали революцию Великой. Типа вот, смотрите, какие мы. А если бы не было этого просветительского пафоса, то и никакой революции не было бы…
– Историк не должен говорить "если бы", – сухо заметил Паша. И вдруг решил перевести разговор в другое русло. – Слышь, я забыл тебе вернуть. Позавчера взял показать одному… – он прошел в прихожую и принес оттуда твердую пластиковую папку, в которой, в прозрачной тонкой обложке лежал пожелтевший лист с рукописным текстом. – Вот, возвращаю.
– Да это ж… – Сашка был растерян, уши у него оттопырились и побагровели, – да как же ты.. ты сам взял без разрешения? Это ле Пеллетье, я обыскался, весь день искал на столе подлинник, а ты его у меня унес? Упер и не спросил? Я тебя больше ни к каким архивам не подпущу!
Сашка продолжал орать, делая многозначительные паузы там, где логически должны были находиться матерные выражения. Паша слушал спокойно и внимательно, дожидаясь, пока его собеседник выпустит пар. И когда цензурных слов у Сашки не осталось (а при Дейрдре свобода выражений была несколько скована), Паша начал все так же спокойно объяснять.
– Дело было срочное, я не успел тебя предупредить.
– Но ты бы мог взять копию! Я сегодня им хотел показать, искал…
– Нет, не мог, человеку нужен был оригинал. Я к тебе пришел именно по этому делу. – Паша покосился на москвичей, но, видимо посчитал, что они делу не помеха. – По делу этого ле Пеллетье. В первом и втором письме упоминается книга. Перевод Библии. О котором больше нигде ничего нет. И книги это нигде вроде бы не находили. Я все пересмотрел. Ни в одном каталоге ее нет. Я искал в БАНе, нигде ничего не нашел…
Дейрдре не удержалась от смеха
– Где-где ты искал?
– В БАНе
– А откуда в бане могу быть каталоги?
Пашка снисходительно улыбнулся.
– Ладно, москвичам простительно. БАН – Библиотека Академии Наук. В ней я и искал. Некоторые продвинутые говорят не в БАНе, а в БАНу, а то и правда на баню получается похоже.
Дейрдре задумалась, обижаться ей на Пашу или нет, а тот продолжал неторопливо, взвешивая каждое слово.
– Так вот, я прочитал оба письма и сначала подумал, что, скорее всего этой книги никогда и не было. Ле Пеллетье мог выдумать всю эту историю. Тогда было модно публиковать всякие литературные фальшивки, и романы – ну вы, наверное, читали – очень часто начинались в таком духе, что вот, нашел я случайно дневник или письма господина Эн, и теперь представляю их вниманию читателя. Он сделал паузу и оглядел собеседников. Его глаза по-прежнему ничего не выражали, и Дейрдре почему-то испугалась этого.
– Подожди, – Сашка почесал в затылке, – но если бы он эту историю выдумал, то зачем было вставлять ее в письма к Луи-Огюсту? Он ведь мог написать роман, издать и прославиться. Тогда многие священники сочиняли романы, в том числе и светские и про любовь… Зачем было Луи-Огюсту голову морочить? Они же вроде были близкие друзья.
– А по приколу, – вставил свое веское слово Найси. Дейрдре поморщилась.
– Я тоже так сначала подумал, – невозмутимо продолжал Паша. – Но потом встретил Андреаса… Саш, ты его помнишь, может, мы втроем тогда пиво пили на старый новый год.
Сашка помотал головой:
– Не-а, не помню. Мало ли с кем мы где пиво пили?
Видно было, что он не ждет ничего хорошего ни от Пашки, ни о этого Андреаса.
– Ну так вот… – Пашка выдержал паузу, не столько для эффекта, сколько для того, чтобы собраться с силами:
– Мы сидели с ним в "восьмерке", обедали. Он иногда у меня покупает… – Паша снова начал подбирать слова, – Старые книги в основном
Сашка снова скривился. Наверное, Паша торговал не только книгами, но еще чем-то, что Сашке было не особенно приятно.
– Ну вот… – продолжал Паша с тяжелым вздохом, видимо обходя какую-то неприятную деталь разговора, – Не помню как, но речь зашла о твоих архивах, и он очень заинтересовался, причем именно вот этим.
Паша ткнул толстым пальцем в прозрачную папку, которую Саша бережно разглаживал рукой, как будто пытался ее успокоить.
– Дело в том, что его дед.. вернее как не дед, а брат деда – как это называется? Ну фиг с ним, короче был такой у него родственник, который служил в оккупационных войсках в западной части Бретани. Насколько я понял по карте, где-то в тех местах, про который пишет этот Пеллетье. Так вот этот дедушка или кто он там, был тогда совсем молодой, служил при штабе на какой-то мелкой должности. И вот в семье у Андреаса была такая легенда, что этот Пауль (звали этого человека Пауль), был абсолютно ненормальным. С детства такой странноватенький, какими-то там бредовыми идеями увлекался, на войну пошел добровольцем тоже по идейным соображениям, а там у него крыша съехала окончательно, так что он вообще не понимал, кто он, что он и где. Причем свихнулся он именно там, в Бретани. Его с чего-то сильно переклинило. Что там случилось, никто не знает, то ли его контузило, то ли еще что-то. Он даже попал под трибунал, за что, я так и не понял, да и никто, по-моему не понял… А сейчас тем более все равно.
– А его… расстреляли? – спросила Дейрдре.
– Ну да, – бесстрастно ответил Пашка, как будто речь шла о раздавленном таракане, – свои же и расстреляли. Он кого-то там подставил, какого-то полковника. В общем, вся эта история стала известна благодаря другу этого Пауля, который написал родным и передал после смерти какие-то его личные вещи.. Андреас мне рассказывал, что Пауль до самого расстрела не хотел расставаться с какой-то книгой, говорил, что она очень ценная. И что он обязан ее вернуть владельцу. Эту книгу он украл у какого-то священника. И вроде бы это была Библия на местном языке. Потом она пропала, никто не знал куда. Среди вещей, которые передали родственникам, ее не было. Я тогда спросил у Андреаса, насколько это все достоверно. Мужик сошел с ума, это понятно – кругом война, опасность, а он носится с бретонской Библией, которая никому была на фиг не нужна – ну просто не до того было. Я не психиатр, я не знаю, как это называется, что за помешательство. Андреасу это все рассказывали бабушка с дедушкой, может и напутали что.
– Так, подожди, – Сашка оживился, – получается, что та самая Библия, которую ле Пеллетье нашел в сортире, всплыла где-то в Бретани в середине Второй мировой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Это не совсем так, – осторожно заметил Паша, но Сашка продолжал:
– Нет, ну смотри. Они сделали революцию. Французы замутили весь этот бардак, перерезали кучу народу, порушили церквей немеряно, все раздолбали, но обозвали революцию Великой. Типа вот, смотрите, какие мы. А если бы не было этого просветительского пафоса, то и никакой революции не было бы…
– Историк не должен говорить "если бы", – сухо заметил Паша. И вдруг решил перевести разговор в другое русло. – Слышь, я забыл тебе вернуть. Позавчера взял показать одному… – он прошел в прихожую и принес оттуда твердую пластиковую папку, в которой, в прозрачной тонкой обложке лежал пожелтевший лист с рукописным текстом. – Вот, возвращаю.
– Да это ж… – Сашка был растерян, уши у него оттопырились и побагровели, – да как же ты.. ты сам взял без разрешения? Это ле Пеллетье, я обыскался, весь день искал на столе подлинник, а ты его у меня унес? Упер и не спросил? Я тебя больше ни к каким архивам не подпущу!
Сашка продолжал орать, делая многозначительные паузы там, где логически должны были находиться матерные выражения. Паша слушал спокойно и внимательно, дожидаясь, пока его собеседник выпустит пар. И когда цензурных слов у Сашки не осталось (а при Дейрдре свобода выражений была несколько скована), Паша начал все так же спокойно объяснять.
– Дело было срочное, я не успел тебя предупредить.
– Но ты бы мог взять копию! Я сегодня им хотел показать, искал…
– Нет, не мог, человеку нужен был оригинал. Я к тебе пришел именно по этому делу. – Паша покосился на москвичей, но, видимо посчитал, что они делу не помеха. – По делу этого ле Пеллетье. В первом и втором письме упоминается книга. Перевод Библии. О котором больше нигде ничего нет. И книги это нигде вроде бы не находили. Я все пересмотрел. Ни в одном каталоге ее нет. Я искал в БАНе, нигде ничего не нашел…
Дейрдре не удержалась от смеха
– Где-где ты искал?
– В БАНе
– А откуда в бане могу быть каталоги?
Пашка снисходительно улыбнулся.
– Ладно, москвичам простительно. БАН – Библиотека Академии Наук. В ней я и искал. Некоторые продвинутые говорят не в БАНе, а в БАНу, а то и правда на баню получается похоже.
Дейрдре задумалась, обижаться ей на Пашу или нет, а тот продолжал неторопливо, взвешивая каждое слово.
– Так вот, я прочитал оба письма и сначала подумал, что, скорее всего этой книги никогда и не было. Ле Пеллетье мог выдумать всю эту историю. Тогда было модно публиковать всякие литературные фальшивки, и романы – ну вы, наверное, читали – очень часто начинались в таком духе, что вот, нашел я случайно дневник или письма господина Эн, и теперь представляю их вниманию читателя. Он сделал паузу и оглядел собеседников. Его глаза по-прежнему ничего не выражали, и Дейрдре почему-то испугалась этого.
– Подожди, – Сашка почесал в затылке, – но если бы он эту историю выдумал, то зачем было вставлять ее в письма к Луи-Огюсту? Он ведь мог написать роман, издать и прославиться. Тогда многие священники сочиняли романы, в том числе и светские и про любовь… Зачем было Луи-Огюсту голову морочить? Они же вроде были близкие друзья.
– А по приколу, – вставил свое веское слово Найси. Дейрдре поморщилась.
– Я тоже так сначала подумал, – невозмутимо продолжал Паша. – Но потом встретил Андреаса… Саш, ты его помнишь, может, мы втроем тогда пиво пили на старый новый год.
Сашка помотал головой:
– Не-а, не помню. Мало ли с кем мы где пиво пили?
Видно было, что он не ждет ничего хорошего ни от Пашки, ни о этого Андреаса.
– Ну так вот… – Пашка выдержал паузу, не столько для эффекта, сколько для того, чтобы собраться с силами:
– Мы сидели с ним в "восьмерке", обедали. Он иногда у меня покупает… – Паша снова начал подбирать слова, – Старые книги в основном
Сашка снова скривился. Наверное, Паша торговал не только книгами, но еще чем-то, что Сашке было не особенно приятно.
– Ну вот… – продолжал Паша с тяжелым вздохом, видимо обходя какую-то неприятную деталь разговора, – Не помню как, но речь зашла о твоих архивах, и он очень заинтересовался, причем именно вот этим.
Паша ткнул толстым пальцем в прозрачную папку, которую Саша бережно разглаживал рукой, как будто пытался ее успокоить.
– Дело в том, что его дед.. вернее как не дед, а брат деда – как это называется? Ну фиг с ним, короче был такой у него родственник, который служил в оккупационных войсках в западной части Бретани. Насколько я понял по карте, где-то в тех местах, про который пишет этот Пеллетье. Так вот этот дедушка или кто он там, был тогда совсем молодой, служил при штабе на какой-то мелкой должности. И вот в семье у Андреаса была такая легенда, что этот Пауль (звали этого человека Пауль), был абсолютно ненормальным. С детства такой странноватенький, какими-то там бредовыми идеями увлекался, на войну пошел добровольцем тоже по идейным соображениям, а там у него крыша съехала окончательно, так что он вообще не понимал, кто он, что он и где. Причем свихнулся он именно там, в Бретани. Его с чего-то сильно переклинило. Что там случилось, никто не знает, то ли его контузило, то ли еще что-то. Он даже попал под трибунал, за что, я так и не понял, да и никто, по-моему не понял… А сейчас тем более все равно.
– А его… расстреляли? – спросила Дейрдре.
– Ну да, – бесстрастно ответил Пашка, как будто речь шла о раздавленном таракане, – свои же и расстреляли. Он кого-то там подставил, какого-то полковника. В общем, вся эта история стала известна благодаря другу этого Пауля, который написал родным и передал после смерти какие-то его личные вещи.. Андреас мне рассказывал, что Пауль до самого расстрела не хотел расставаться с какой-то книгой, говорил, что она очень ценная. И что он обязан ее вернуть владельцу. Эту книгу он украл у какого-то священника. И вроде бы это была Библия на местном языке. Потом она пропала, никто не знал куда. Среди вещей, которые передали родственникам, ее не было. Я тогда спросил у Андреаса, насколько это все достоверно. Мужик сошел с ума, это понятно – кругом война, опасность, а он носится с бретонской Библией, которая никому была на фиг не нужна – ну просто не до того было. Я не психиатр, я не знаю, как это называется, что за помешательство. Андреасу это все рассказывали бабушка с дедушкой, может и напутали что.
– Так, подожди, – Сашка оживился, – получается, что та самая Библия, которую ле Пеллетье нашел в сортире, всплыла где-то в Бретани в середине Второй мировой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81