Ощущения сделались более яркими, контуры предметов – более четкими. Все тело пронизывала удивительная легкость, чего с неуклюжим от рождения Мишкой ни разу в жизни еще не случалось. И сомнений в том, что все это – лишь подготовительные шажочки к тому большому шагу в неизвестность, уже не было.
Он уже обзвонил всех знакомых и малознакомых людей, разослал приглашения на прощальную вечеринку по электронной почте. Придут – хорошо, нет – им же хуже… В самом потайном уголке души у Колбаскина зрела надежда на то, что кто-нибудь из его соратников и почитателей поймет-таки, что надо бросать все и ехать вместе со своим гуру на поляну Сидов. Но пока что желающих (или даже сочувствующих) не находилось.
– Ой, Мишенька, бедненький, да как же ты ночью-то поедешь? – лепетали девушки-поклонницы.
– Ну, Миш… – удивлялись приятели,
– Езжай, конечно… Но ты уверен, что тебе это надо? Точно уверен?
И никто, ни один человек, не сказал ожидаемого:
– Миша, а можно я с тобой поеду? Возьмешь меня, а?
Взял бы Миша кого-нибудь из своего окружения туда или нет – это вопрос десятый. Скорее всего, и не взял бы. Но все равно хотелось, чтобы кто-то уговаривал его и упрашивал, набивался в попутчики… Последняя надежда была на Иру Черемис. Во всей тусовке она была самой решительной и самой безбашенной. Вот уж кто бы не побоялся ехать в ночи к черту на куличики! Но у Ириши отсутствие страха сочеталось с редкой, совершенно не женской практичностью. Ловить машину на безлюдной ночной улице – пожалуйста, потому что это надо, чтобы до дома доехать. А вот тащиться куда-то далеко в лес за романтикой – совсем на нее не похоже. Правда, в последнее время Ира Черемис изменилась к лучшему: по крайней мере, этой, прощальной вечеринкой она заинтересовалась. Может, попросится?
…Звонок Ириши Колбаскин воспринял чуть ли не как милость, оказанную ему Сидами.
– Миш, привет. Что там насчет твоей вечеринки? Все в силе? – по-деловому начал допрашивать Ириша.
– Угу, – мрачно ответил Колбаскин, а внутри все болезненно напряглось: спросил про поляну или нет?
– Я приду, и, наверное, не одна.
Пауза.
– Приходи, – настороженно ответил Миша, выжидая: что она еще там скажет?
– Хорошо. Ты без меня только книги не раздавай, ладно? – осторожно, чтобы не обидеть Колбаскина. Не то, чтобы его легко было обидеть, просто ни Ириша, ни кто-либо другой не знали, на что точно может обидеться этот человек.
– А ты не опаздывай на культурную программу, – неожиданно доброжелательно ответил Мишка, и его, как обычно, понесло: – Сначала будет как обычно: стихи, песни. Ну и сидр, конечно, куда ж вы все без него… А потом уже для желающих книги, может быть, вместе почитаем что-нибудь, а потом – главное событие. Ты знаешь, о чем я. Мне хочется наконец-то сделать то, что я давно задумывал, и уйти… Но я хочу уйти красиво, так чтобы вы все это запомнили!
Он сказал это очень и очень многозначительно, так что Иришка прикрыла рукой трубку, чтобы ее сдавленный смех ни коим образом не донесся до мрачно-пафосного собеседника. Почему-то ей представилось, что Колбаскин, подобно Бильбо Бэггинсу, собирается в самый разгар торжества надеть на палец кольцо и стать невидимым… Представив Мишу Колбаскина, произносящего на своей вечеринке речь Бильбо в переводе Гоблина, Ириша согнулась пополам и пробормотав что-то типа "До встречи!" положила трубку. А сама отправилась истерически рыдать на диван. Услышав в трубке короткие гудки, Колбаскин нервно пожал плечами: ну что поделать, женщины вообще такие странные! И Ириша не лучше других.
– 32-
В гости к профессору я собиралась, как в юности на экзамен. Разве что свою "счастливую" кофточку не надела, за неимением этой самой кофточки, в которой я ходила на все экзамены и получала одни пятерки. Потом я носила эту кофточку на свидания, потом, когда она уже потеряла парадный вид, донашивала дома, а в конце концов – разрезала на тряпки.
Выходя из родного НИИ, я заметила у выхода до боли знакомую фигуру. Это был Рыжик, мой воздыхатель, собственной персоной. Надо же, и сюда успел добраться! Последнее время он все чаще появлялся на моем горизонте: позавчера он пытался говорить со мной на тему сноса хрущоб а нашем районе, потом вчера, когда после звонка профессору Матвееву я вышла в "Любимые продукты" за творожками и морковным соком (сигареты не покупала, честно-честно!).. Вчера он подошел ко мне, неожиданно схватил за руку и поцеловал ее. Я вздрогнула, так как по привычке углубилась в свои мысли.
– Ой, простите, Маргарита, я Вас напугал!
– Не совсем. А откуда вы знаете, как меня зовут? – понятно, что глупее вопроса нельзя было и придумать, ведь наши экс-деревенские бабушки, в отличие от меня, знали по именам всех соседей.
– Я знал это, – патетически воскликнул незнакомец, – Вы такая загадочная, что Вам никакое другое имя не подходит. Вот помните, у Булгакова, в "Мастере и Маргарите"…
Я расхохоталась.
– Простите, молодой человек, но все это уж очень похоже на мелодраму. А мелодрамы любят только маменькины дочки и домохозяйки.
– А Вы не любите? – его отчаяние было настолько искренним, что у меня даже отпала охота смеяться. – тогда я даже не знаю, как к Вам подступиться! Вы такая красивая… А красота – это мимолетное наслаждение.
– Конечно, красивая! Несмотря на мои почти пятьдесят лет!
– Но ведь дело не в возрасте… – он опять заморгал своими воспаленными глазами, которые из-за бесцветных ресниц казались вовсе незащищенными. – Я не знаю, с какой стороны к Вам подобраться. Думал пригласить в кафе, но ведь Вы не пойдете! А ведь мне надо о многом поговорить с Вами!
– Разумеется, не пойду! В этом Вы абсолютно правы. Так что переключитесь на кого-нибудь другого!
– Не могу, Маргарита… послушайте, мне надо кое о чем предупредить Вас… Это серьезно!
Мы уже подошли к "Любимым продуктам", я сказала ему "всего хорошего" и скрылась от него в недрах магазина. Вообще, когда кто-то начинает оказывать мне такое повышенное внимание и, тем более, говорить комплименты, я сразу настораживаюсь. Я всегда завидовала женщинам, которые принимают подобные знаки восхищения как должное. Наверное, поэтому я так тяжело схожусь с незнакомыми людьми.
Когда я вышла из магазина, Рыжика на тротуаре уже не было. Я вздохнула с облегчением. Все-таки мне не верилось, что этот молодой человек приятной наружности действительно в меня влюблен.
А теперь, когда он ко всему прочему подкарауливает меня около работы – это вдвойне повод насторожиться. Но почему-то на этот раз я даже не вздрогнула, когда он поцеловал мне руку.
– Здравствуйте, – произнес он, глядя на меня заискивающе, как будто хотел получить от меня зачет автоматом. – Приветствую Вас. Вы уж и до моей работы добрались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81